Покажите молодым, как это делается.
И распорядился перевести временно раскройщика Федора Михеича в кожевенный цех. Капустин возмутился:
— Что у меня, биржа труда?! Как что, так хватай из обувного! Забирайте тогда уж и меня. Согласен на любую работу, хоть на две смены в сутки... А то одной рукой у меня рабочих забираете, а другой рукой выговор мне за невыполнение плана писать будете!
— И на то, и на другое вполне одной руки хватит,— успокоил его Петр.
Еще более сложным и пока что невыполнимым оказалось изготовление аппарата для повышения крепости дубильных соков. Достигнуть этого простейшим способом — кипячением дубильного раствора — невозможно. Длительного кипячения танниды не выдерживают, они распадаются и теряют свои дубильные свойства. Надо было подбираться к искомому результату с какой-то совсем другой стороны.
Петру удалось заинтересовать и привлечь к участию в создании аппарата химика Богомазова, который по-прежнему заведовал химической лабораторией Приленского геолого-треста.
Леонтий Павлович Богомазов был химиком не только по специальности, но и по призванию. Однообразная, изо дня в день повторяющаяся работа в лаборатории треста не доставляла ему истинного удовлетворения. И когда Петр еще в Москве, оставшись переночевать в Мыльниковом переулке после именин академика, рассказал Богомазову о том, что надо, кровь из носу, заменить завозимый ранее дубильный экстракт местным, самодельным, тот, что называется, загорелся. Вернувшись из Москвы, он сам позвонил Петру и предложил заняться совместно конструированием аппарата.
После довольно продолжительных рассуждений и споров Леонтий Павлович пришел к мысли положить в основу конструкции аппарата техническую идею, на которой основано, например, приготовление сухого (порошкового) молока, а именно: высушивание раствора, раздробленного на мельчайшие капли, встречной струей горячего воздуха.
— Полагаю, что цельное натуральное молоко не менее сложная органическая структура, чем твои дубильные соки,— говорил он Петру.— Однако же оно сохраняет все свои и физические, и химические свойства, в том числе пищевые и даже вкусовые качества. Значит, дорогой друг и уважаемый оппонент, идея есть, идея полноценная, научно обоснованная, более того, проверенная наукой и практикой. Остальное — дело техники!
Петр, естественно, возражать против идеи не стал, сказал лишь, что осуществить ее в их условиях, с их техническими возможностями будет не столь уж легко.
— Но нам, кстати, и не потребуется доводить продукт до состояния порошка, твердого тела,— добавил он.— Нас удовлетворит куда более скромный результат: повысить кон-
центрацию дубильного сока, получаемого в соковарке, хотя бы в два — два с половиной раза.
— Через терния к звездам! — не совсем понятно ответил Леонтий Павлович.
Если под терниями понимать различного рода осложнения и препятствия, возникавшие в процессе технического воплощения идеи, то их было более чем достаточно.
Петр часто приезжал в лабораторию к Богомазову, помогая химику продираться сквозь очередные терния. Дело постепенно двигалось, хотя до осуществления проекта было еще далеко.
И в этот уже прохладный августовский вечер Петр в самом конце рабочего дня снова приехал в лабораторию.
— Или бы пораньше, или бы попозже,— сказал ему Леонтий Павлович.
— А сейчас чем плохо? — удивился Петр.
— Суббота,— ответил Богомазов и, так как Петр все равно не понял, пояснил: — Сейчас Сергей Тимофеич придет аккумуляторы заряжать.
Теперь Петр понял: Сергей Тимофеевич — это управляющий трестом; аккумуляторы заряжать — это принять субботнюю порцию спиртного.
Так уж заведено было: в остальные будние дни Сергей Тимофеевич себе не «позволял», «разрешал» только раз в неделю, по субботам. Зайдет в лабораторию, примет свою порцию и, не задерживаясь, прямо домой, благо квартира через дорогу, окна в окна с лабораторией, а там закуска уже на столе.
Вошел Сергей Тимофеевич, мужчина высокий, крепкий, борцовского сложения. Увидел Петра, но не придал значения, поскольку друг друга знали и часто встречались по разным хозяйственным делам, а еще чаще на разных заседаниях и совещаниях. Словом, человек свой, помехи не составит.
Петр отошел в дальний угол и занялся для виду какой-то книгой, но так или иначе все дальнейшее происходило у него на глазах.
Заведующий лабораторией снял с полки бутыль со спиртом-ректификатом, достал оттуда же три пол-литровые стеклянные банки (убыль лабораторной посуды приходилось пополнять стеклянной тарой из-под консервов). Одну из банок наполнил спиртом, другую холодной водой, зачерпнув ее из стоявшего на полу оцинкованного ведра. Разводил Сергей Тимофеевич всегда сам, по одному и тому же рецепту: так на так.
И на сей раз тоже. Подвинул поближе третью еще пустую банку, налил в нее до половины спирт и затем долил доверху холодной водой. Теперь на лабораторном столике стояли в ряд три банки с одинаково бесцветной жидкостью: одна почти полная — с разведенным спиртом и две полные наполовину — с водой и со спиртом.
Сергей Тимофеевич прокашлялся, взял со столика банку с разбавленным спиртом и, закинув голову, вылил ее содержимое в широко отверстый рот. Петр не успел даже позавидовать такому искусству, как с субботней порцией было покончено. Сергей Тимофеевич крякнул, протянул руку к другой банке и, торопясь запить, хватил жадным глотком вместо воды неразведенного спирта. Лицо его налилось кровью до черноты, глаза выступили из орбит, он чего-то невнятно не то прохрипел, не то промычал, сунул банку на столик и затравленно оглянулся, ища воды. Перепуганный Богомазов протянул задыхающемуся Сергею Тимофеевичу поллитровку с водой, но тот испуганно отвел его руку и, увидев наконец стоявшее на полу ведро с водой, рухнул на колени и стал жадно пить прямо из ведра...
Потом, когда Сергей Тимофеевич отдышался и ушел, Богомазов сказал Петру:
— Говорил я вам — не вовремя. Это из-за вас Сергей Тимофеич опростоволосился. Никогда с ним этого не случалось.
Петр чувствовал себя очень неловко, оттого что оказался невольным свидетелем только что произошедшей, можно сказать, интимной сцены, хотел уже удалиться, но соавтор его, Леонтий Павлович, решительно запротестовал, выразив свой протест очередным афоризмом:
— Делу время, потехе час.
Они проработали вместе до позднего вечера. Тщательно проверили все расчеты, просмотрели все черновые наброски и чертежи основных узлов и пришли к согласному выводу, что пора приступать к техническому воплощению идеи — к сооружению лабораторной модели выпарного аппарата.
— Теперь, в очередном раунде, на первом плане становится ваше ведомство,— сказал Богомазов Петру,— или, точнее, ваше ведомство снабжения, олицетворяемое вашим великолепным Василием Васильичем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
И распорядился перевести временно раскройщика Федора Михеича в кожевенный цех. Капустин возмутился:
— Что у меня, биржа труда?! Как что, так хватай из обувного! Забирайте тогда уж и меня. Согласен на любую работу, хоть на две смены в сутки... А то одной рукой у меня рабочих забираете, а другой рукой выговор мне за невыполнение плана писать будете!
— И на то, и на другое вполне одной руки хватит,— успокоил его Петр.
Еще более сложным и пока что невыполнимым оказалось изготовление аппарата для повышения крепости дубильных соков. Достигнуть этого простейшим способом — кипячением дубильного раствора — невозможно. Длительного кипячения танниды не выдерживают, они распадаются и теряют свои дубильные свойства. Надо было подбираться к искомому результату с какой-то совсем другой стороны.
Петру удалось заинтересовать и привлечь к участию в создании аппарата химика Богомазова, который по-прежнему заведовал химической лабораторией Приленского геолого-треста.
Леонтий Павлович Богомазов был химиком не только по специальности, но и по призванию. Однообразная, изо дня в день повторяющаяся работа в лаборатории треста не доставляла ему истинного удовлетворения. И когда Петр еще в Москве, оставшись переночевать в Мыльниковом переулке после именин академика, рассказал Богомазову о том, что надо, кровь из носу, заменить завозимый ранее дубильный экстракт местным, самодельным, тот, что называется, загорелся. Вернувшись из Москвы, он сам позвонил Петру и предложил заняться совместно конструированием аппарата.
После довольно продолжительных рассуждений и споров Леонтий Павлович пришел к мысли положить в основу конструкции аппарата техническую идею, на которой основано, например, приготовление сухого (порошкового) молока, а именно: высушивание раствора, раздробленного на мельчайшие капли, встречной струей горячего воздуха.
— Полагаю, что цельное натуральное молоко не менее сложная органическая структура, чем твои дубильные соки,— говорил он Петру.— Однако же оно сохраняет все свои и физические, и химические свойства, в том числе пищевые и даже вкусовые качества. Значит, дорогой друг и уважаемый оппонент, идея есть, идея полноценная, научно обоснованная, более того, проверенная наукой и практикой. Остальное — дело техники!
Петр, естественно, возражать против идеи не стал, сказал лишь, что осуществить ее в их условиях, с их техническими возможностями будет не столь уж легко.
— Но нам, кстати, и не потребуется доводить продукт до состояния порошка, твердого тела,— добавил он.— Нас удовлетворит куда более скромный результат: повысить кон-
центрацию дубильного сока, получаемого в соковарке, хотя бы в два — два с половиной раза.
— Через терния к звездам! — не совсем понятно ответил Леонтий Павлович.
Если под терниями понимать различного рода осложнения и препятствия, возникавшие в процессе технического воплощения идеи, то их было более чем достаточно.
Петр часто приезжал в лабораторию к Богомазову, помогая химику продираться сквозь очередные терния. Дело постепенно двигалось, хотя до осуществления проекта было еще далеко.
И в этот уже прохладный августовский вечер Петр в самом конце рабочего дня снова приехал в лабораторию.
— Или бы пораньше, или бы попозже,— сказал ему Леонтий Павлович.
— А сейчас чем плохо? — удивился Петр.
— Суббота,— ответил Богомазов и, так как Петр все равно не понял, пояснил: — Сейчас Сергей Тимофеич придет аккумуляторы заряжать.
Теперь Петр понял: Сергей Тимофеевич — это управляющий трестом; аккумуляторы заряжать — это принять субботнюю порцию спиртного.
Так уж заведено было: в остальные будние дни Сергей Тимофеевич себе не «позволял», «разрешал» только раз в неделю, по субботам. Зайдет в лабораторию, примет свою порцию и, не задерживаясь, прямо домой, благо квартира через дорогу, окна в окна с лабораторией, а там закуска уже на столе.
Вошел Сергей Тимофеевич, мужчина высокий, крепкий, борцовского сложения. Увидел Петра, но не придал значения, поскольку друг друга знали и часто встречались по разным хозяйственным делам, а еще чаще на разных заседаниях и совещаниях. Словом, человек свой, помехи не составит.
Петр отошел в дальний угол и занялся для виду какой-то книгой, но так или иначе все дальнейшее происходило у него на глазах.
Заведующий лабораторией снял с полки бутыль со спиртом-ректификатом, достал оттуда же три пол-литровые стеклянные банки (убыль лабораторной посуды приходилось пополнять стеклянной тарой из-под консервов). Одну из банок наполнил спиртом, другую холодной водой, зачерпнув ее из стоявшего на полу оцинкованного ведра. Разводил Сергей Тимофеевич всегда сам, по одному и тому же рецепту: так на так.
И на сей раз тоже. Подвинул поближе третью еще пустую банку, налил в нее до половины спирт и затем долил доверху холодной водой. Теперь на лабораторном столике стояли в ряд три банки с одинаково бесцветной жидкостью: одна почти полная — с разведенным спиртом и две полные наполовину — с водой и со спиртом.
Сергей Тимофеевич прокашлялся, взял со столика банку с разбавленным спиртом и, закинув голову, вылил ее содержимое в широко отверстый рот. Петр не успел даже позавидовать такому искусству, как с субботней порцией было покончено. Сергей Тимофеевич крякнул, протянул руку к другой банке и, торопясь запить, хватил жадным глотком вместо воды неразведенного спирта. Лицо его налилось кровью до черноты, глаза выступили из орбит, он чего-то невнятно не то прохрипел, не то промычал, сунул банку на столик и затравленно оглянулся, ища воды. Перепуганный Богомазов протянул задыхающемуся Сергею Тимофеевичу поллитровку с водой, но тот испуганно отвел его руку и, увидев наконец стоявшее на полу ведро с водой, рухнул на колени и стал жадно пить прямо из ведра...
Потом, когда Сергей Тимофеевич отдышался и ушел, Богомазов сказал Петру:
— Говорил я вам — не вовремя. Это из-за вас Сергей Тимофеич опростоволосился. Никогда с ним этого не случалось.
Петр чувствовал себя очень неловко, оттого что оказался невольным свидетелем только что произошедшей, можно сказать, интимной сцены, хотел уже удалиться, но соавтор его, Леонтий Павлович, решительно запротестовал, выразив свой протест очередным афоризмом:
— Делу время, потехе час.
Они проработали вместе до позднего вечера. Тщательно проверили все расчеты, просмотрели все черновые наброски и чертежи основных узлов и пришли к согласному выводу, что пора приступать к техническому воплощению идеи — к сооружению лабораторной модели выпарного аппарата.
— Теперь, в очередном раунде, на первом плане становится ваше ведомство,— сказал Богомазов Петру,— или, точнее, ваше ведомство снабжения, олицетворяемое вашим великолепным Василием Васильичем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108