— Кого бы ты посоветовал?
— Устьянцева,— не задумываясь, ответил Петр.
— Неплохая кандидатура,— согласился командир эскадрона.— Только Рюхин взовьется: лучший помкомвзвода в полковой школе. Придется уламывать...
По-видимому, Долгополенко быстро уломал начальника школы, потому что уже через день вызвал к себе Петра и Устьянцева и сказал им, что с первого октября один освобождается от обязанностей старшины эскадрона, другой вступает на эту должность.
— А пока подробно ознакомь Устьянцева с состоянием дел,— распорядился Долгополенко,— чтобы в точности знал, где что лежит и кто чего стоит.
— Он и так знает лучше меня,— весело заверил Петр командира эскадрона.
Петр был очень доволен, что его освобождают от хлопотной должности и последний месяц-другой можно будет чувствовать себя повольготнее.
Надежды Петра оправдались. После того как он все дела передал Устьянцеву и оба, бывший старшина и вновь вступивший, доложили командиру эскадрона о том, что первый «сдал», а второй «принял», Долгополенко оставил Петра при
себе для особых поручений. Таких было немного, и были они столь несложны и необременительны, что последние недели пребывания в армии остались в памяти Петра едва ли не сплошными праздниками.
В середине октября кавалерийская дивизия вместе с остальными частями гарнизона вышла на осенние маневры.
Дивизия, а с нею и саперный эскадрон оказались в стане «синих», которые по общему распорядку маневров были обороняющейся стороной. Части и подразделения дивидии заняли предназначенные им рубежи, и точно в указанный срок «военные действия» начались.
Как и надлежало быть, «наступление» развивалось успешно. Частям кавалерийской дивизии, расположенной на левом фланге армии «синих», угрожали «клещи». Чтобы отвести угрозу окружения, дивизии надо было податься левее, выйти на оперативный простор и в свою очередь ударить в тыл и фланг наступающим частям «красных».
Маневр был хорошо продуман, но помехой для его быстрого осуществления была довольно широкая река, в излучине которой располагались части дивизии.
Командир саперного эскадрона получил задание провести инженерную разведку: отыскать место для переправы, по возможности скрытно подготовить ее и по готовности сообщить штабу дивизии.
Долгополенко, взяв с собою два взвода, отправился выполнять задание. Петр, как и положено порученцу, сопровождал командира эскадрона. Двинулись берегом реки на хороших рысях и в нескольких километрах обнаружили хилый деревянный мостик, которым, судя по его жалкому виду, скорее всего никто давно уже не пользовался.
— Вот и переправа! — обрадовался Петр, которому известна была цель их рекогносцировки.
— Для дивизии это не переправа,— возразил Долгополенко.— Но для нас может пригодиться.— И дал поручение сверхсрочнику: — Возьми лошадь под уздцы и проверь, выдержит ли мостик конного.
Помкомвзвода, ведя в поводу своего гнедого, осторожно перебрался по шаткому мостику на противоположный берег. Подал оттуда утвердительную отмашку.
— За мной повзводно, дистанция двадцать шагов! — скомандовал Долгополенко.
Когда все перебрались через реку, Долгополенко, привстав
на стременах, внимательно огляделся и указал на рощицу, видневшуюся на горизонте:
— Помнится, за тем лесочком должен быть брод. За мной! — И пустил коня наметом.
Память не подвела командира эскадрона. Неподалеку от рощицы отыскали брод. Долгополенко дал задания взводам: одному — срыть косогор на спуске к броду, чтобы могли проехать полковые обозы; второму — поставить вешки по обеим сторонам брода. Потом подозвал к себе Петра:
— Скачи в штаб. Доложи: переправа готова. Аллюр два креста. Дорога каждая минута.
Через короткое время Петр был у хилого мостика. Но едва спешился, как из укрытия поднялся посредник (широкая синяя перевязь на левом рукаве шинели) и предупредил:
— Мост взорван!
Петр вскочил в седло и повернул было обратно. Но мгновенно сообразил: до брода не меньше четверти часа, да и путь тем берегом значительно длиннее. Общая потеря не менее получаса. А сказано: каждая минута дорога!..
Снова решительно спешился, отыскал пологий спуск и храбро ступил в воду. Командир с синей перевязью на рукаве, казалось, хотел остановить Петра, но осекся, вспомнив, что посредникам давать какие-либо указания или советы категорически запрещается.
Вода была нестерпимо холодна, и, когда залилась в сапоги, ноги сразу оцепенели. Было мгновение, когда Петр готов был малодушно повернуть обратно и скакать к броду. Но все же перемог себя и с каким-то остервенением забредал все дальше и дальше. Выдра, зябко вздрагивая длинной шеей, послушно шла возле него. Когда дно ушло из-под ее ног, она поплыла. Петр плыл рядом, ухватившись за ее гриву.
Собственно, не плыл (его врлокла за собой Выдра), а только удерживал голову поверх воды. Но и это было нелегко. Набухшая шинель и сапоги тянули ко дну. Петр выбивался из последних сил. Зато обжигавшего сначала холода воды он уже почти не чувствовал. И только когда, выйдя на берег, снова взгромоздился на лошадь, болезненно ощутил, как липнет к телу тяжелая мокрая одежда.
Застывшая в воде Выдра легко поднялась в галоп, и Петр добрался до штаба дивизии значительно раньше, нежели сам предполагал.
— Почему вплавь? — спросил начальник штаба, выслушав донесение.
— Посредник сказал, что мост взорван.
Начальник штаба велел поднять дивизию по тревоге, затем распорядился переодеть гонца в сухое. А Петру приказал:
— Быстро сменить одежду и ко мне. Покажешь кратчайший путь к броду.
Получилось не так быстро, как было приказано. Пришлось перебрать поклажу на нескольких повозках, прежде чем отыскали тюки с одеждой. Петр сидел в палатке хозвзвода и щелкал зубами, пока не догадался раздеться догола и завернуться в попону. Наконец мордастенький каптенармус принес белье, портянки, штаны и суконную гимнастерку. Только сапоги остались у Петра свои. Пока одевался и обувался, нашли и подходящую по размеру шинель.
Дивизия успела переправиться и ускользнула из уготованных ей «клещей». Когда разбирали прошедшие учения, высшее командование дало высокую оценку маневренности дивизии.
Отмечен был и конно-саперный эскадрон. В свою очередь командир эскадрона объявил благодарность в приказе многим отличившимся бойцам и командирам, в их числе и Петру.
Но одной командирской благодарностью дело не обошлось. Недаром широко известно ехидненькое выражение: «Ни один хороший поступок не остается безнаказанным». В справедливости этого постулата пришлось убедиться и Петру. Не успел он нарадоваться тому удивительному обстоятельству, что даже насморка не подцепил в холодной купели, как на затылке, точнее сказать, на тыльной стороне шеи уселся преогромней-ший чирей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Устьянцева,— не задумываясь, ответил Петр.
— Неплохая кандидатура,— согласился командир эскадрона.— Только Рюхин взовьется: лучший помкомвзвода в полковой школе. Придется уламывать...
По-видимому, Долгополенко быстро уломал начальника школы, потому что уже через день вызвал к себе Петра и Устьянцева и сказал им, что с первого октября один освобождается от обязанностей старшины эскадрона, другой вступает на эту должность.
— А пока подробно ознакомь Устьянцева с состоянием дел,— распорядился Долгополенко,— чтобы в точности знал, где что лежит и кто чего стоит.
— Он и так знает лучше меня,— весело заверил Петр командира эскадрона.
Петр был очень доволен, что его освобождают от хлопотной должности и последний месяц-другой можно будет чувствовать себя повольготнее.
Надежды Петра оправдались. После того как он все дела передал Устьянцеву и оба, бывший старшина и вновь вступивший, доложили командиру эскадрона о том, что первый «сдал», а второй «принял», Долгополенко оставил Петра при
себе для особых поручений. Таких было немного, и были они столь несложны и необременительны, что последние недели пребывания в армии остались в памяти Петра едва ли не сплошными праздниками.
В середине октября кавалерийская дивизия вместе с остальными частями гарнизона вышла на осенние маневры.
Дивизия, а с нею и саперный эскадрон оказались в стане «синих», которые по общему распорядку маневров были обороняющейся стороной. Части и подразделения дивидии заняли предназначенные им рубежи, и точно в указанный срок «военные действия» начались.
Как и надлежало быть, «наступление» развивалось успешно. Частям кавалерийской дивизии, расположенной на левом фланге армии «синих», угрожали «клещи». Чтобы отвести угрозу окружения, дивизии надо было податься левее, выйти на оперативный простор и в свою очередь ударить в тыл и фланг наступающим частям «красных».
Маневр был хорошо продуман, но помехой для его быстрого осуществления была довольно широкая река, в излучине которой располагались части дивизии.
Командир саперного эскадрона получил задание провести инженерную разведку: отыскать место для переправы, по возможности скрытно подготовить ее и по готовности сообщить штабу дивизии.
Долгополенко, взяв с собою два взвода, отправился выполнять задание. Петр, как и положено порученцу, сопровождал командира эскадрона. Двинулись берегом реки на хороших рысях и в нескольких километрах обнаружили хилый деревянный мостик, которым, судя по его жалкому виду, скорее всего никто давно уже не пользовался.
— Вот и переправа! — обрадовался Петр, которому известна была цель их рекогносцировки.
— Для дивизии это не переправа,— возразил Долгополенко.— Но для нас может пригодиться.— И дал поручение сверхсрочнику: — Возьми лошадь под уздцы и проверь, выдержит ли мостик конного.
Помкомвзвода, ведя в поводу своего гнедого, осторожно перебрался по шаткому мостику на противоположный берег. Подал оттуда утвердительную отмашку.
— За мной повзводно, дистанция двадцать шагов! — скомандовал Долгополенко.
Когда все перебрались через реку, Долгополенко, привстав
на стременах, внимательно огляделся и указал на рощицу, видневшуюся на горизонте:
— Помнится, за тем лесочком должен быть брод. За мной! — И пустил коня наметом.
Память не подвела командира эскадрона. Неподалеку от рощицы отыскали брод. Долгополенко дал задания взводам: одному — срыть косогор на спуске к броду, чтобы могли проехать полковые обозы; второму — поставить вешки по обеим сторонам брода. Потом подозвал к себе Петра:
— Скачи в штаб. Доложи: переправа готова. Аллюр два креста. Дорога каждая минута.
Через короткое время Петр был у хилого мостика. Но едва спешился, как из укрытия поднялся посредник (широкая синяя перевязь на левом рукаве шинели) и предупредил:
— Мост взорван!
Петр вскочил в седло и повернул было обратно. Но мгновенно сообразил: до брода не меньше четверти часа, да и путь тем берегом значительно длиннее. Общая потеря не менее получаса. А сказано: каждая минута дорога!..
Снова решительно спешился, отыскал пологий спуск и храбро ступил в воду. Командир с синей перевязью на рукаве, казалось, хотел остановить Петра, но осекся, вспомнив, что посредникам давать какие-либо указания или советы категорически запрещается.
Вода была нестерпимо холодна, и, когда залилась в сапоги, ноги сразу оцепенели. Было мгновение, когда Петр готов был малодушно повернуть обратно и скакать к броду. Но все же перемог себя и с каким-то остервенением забредал все дальше и дальше. Выдра, зябко вздрагивая длинной шеей, послушно шла возле него. Когда дно ушло из-под ее ног, она поплыла. Петр плыл рядом, ухватившись за ее гриву.
Собственно, не плыл (его врлокла за собой Выдра), а только удерживал голову поверх воды. Но и это было нелегко. Набухшая шинель и сапоги тянули ко дну. Петр выбивался из последних сил. Зато обжигавшего сначала холода воды он уже почти не чувствовал. И только когда, выйдя на берег, снова взгромоздился на лошадь, болезненно ощутил, как липнет к телу тяжелая мокрая одежда.
Застывшая в воде Выдра легко поднялась в галоп, и Петр добрался до штаба дивизии значительно раньше, нежели сам предполагал.
— Почему вплавь? — спросил начальник штаба, выслушав донесение.
— Посредник сказал, что мост взорван.
Начальник штаба велел поднять дивизию по тревоге, затем распорядился переодеть гонца в сухое. А Петру приказал:
— Быстро сменить одежду и ко мне. Покажешь кратчайший путь к броду.
Получилось не так быстро, как было приказано. Пришлось перебрать поклажу на нескольких повозках, прежде чем отыскали тюки с одеждой. Петр сидел в палатке хозвзвода и щелкал зубами, пока не догадался раздеться догола и завернуться в попону. Наконец мордастенький каптенармус принес белье, портянки, штаны и суконную гимнастерку. Только сапоги остались у Петра свои. Пока одевался и обувался, нашли и подходящую по размеру шинель.
Дивизия успела переправиться и ускользнула из уготованных ей «клещей». Когда разбирали прошедшие учения, высшее командование дало высокую оценку маневренности дивизии.
Отмечен был и конно-саперный эскадрон. В свою очередь командир эскадрона объявил благодарность в приказе многим отличившимся бойцам и командирам, в их числе и Петру.
Но одной командирской благодарностью дело не обошлось. Недаром широко известно ехидненькое выражение: «Ни один хороший поступок не остается безнаказанным». В справедливости этого постулата пришлось убедиться и Петру. Не успел он нарадоваться тому удивительному обстоятельству, что даже насморка не подцепил в холодной купели, как на затылке, точнее сказать, на тыльной стороне шеи уселся преогромней-ший чирей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108