возраст не тот и соответственно прыти больше, а смысла меньше.
Совершенно непредвиденно пришлось самому осваивать новую специальность. Ввиду отъезда из города уволился учитель истории. Замену завуч не смог сыскать. Доложил директору; посоветовались и решили временно перекроить расписание: передать часы истории другим педагогам, с тем чтобы потом, когда сыщется историк, вернуть ему часы.
— А найдете? — спросил Петр завуча.
— Буду искать...— ответил завуч без особой, впрочем, уверенности.
И тогда Петр неожиданно для самого себя предложил:
— А может быть, мне попробовать?
И рассказал завучу, что всегда увлекался историей (правда, преимущественно историей всемирной, в школе же изучали историю СССР), прочитал массу учебников, в том числе такой капитальный, как Лависс и Рамбо, не говоря уже об исторических романах.
Завуч непритворно обрадовался:
— Ищем топор, а он под лавкой!
О новом витке своей служебной карьеры Петр сразу же написал Даше. Он не торопил ее с возвращением, но из подтекста письма нетрудно было понять: во-первых, теперь, после
того как он принял новую должность, об отъезде не может быть и речи; во-вторых, такого оклада, какой у него здесь, там ему не дадут, и, стало быть, отпадает главная причина, побуждавшая ехать.
Ответ пришел от Бориса. Даша заболела какой-то особо злокачественной лихорадкой и находится в больнице. Болезнь протекает довольно тяжело.
Беду обсудили и решили: Капитолине Сергеевне надо ехать к больной. Через день она уехала, Юленьку забрали дед и бабка в тепличное хозяйство, и Петр остался домовничать один. Впрочем, в своей квартире он только ночевал, обедать почти каждый день ходил в домик с окнами на лесную опушку.
Первый концерт готовили особенно тщательно. Елене Борисовне не хотелось ударить в грязь лицом. К тому же она возлагала на первый концерт ансамбля особые надежды.
Сейчас в ансамбле, думала она, в основном рабочие и служащие комбината. Но, конечно, в городе есть музыкальные люди, есть голоса. Если концерт удастся и привлечет внимание, в ансамбль придут новые голоса, среди них и музыкально подготовленные. Можно будет обогатить программу, обратиться к классике, пробиться на областную, а может быть, и на всесоюзную олимпиаду...
Вот как много зависело от первого концерта. Поэтому Елена Борисовна не стремилась уложиться в назначенный ею самой двухмесячный срок. Да ее никто и не торопил. Завклу-бом сказал, что его вполне устроит, если ансамбль подготовит концерт («Конечно, хороший!» — подчеркнул он) к Октябрьским праздникам.
— Подготовим гораздо раньше,— заверила его Елена Борисовна.— А к празднику специальный, праздничный.
Наступил и день первого концерта. Красочные афиши, изделие клубной изостудии, были расклеены в центре города еще за неделю. К немалому удивлению участников ансамбля, концерт был платным. На этом настояла Елена Борисовна.
Заведующий клубом сперва возражал:
— Интересно вам выступать в пустом зале!
— Сколько в вашем зале мест? — Почти восемьсот.
— Двести билетов я вам гарантирую, хотя почти уверена, что продадут и четыреста.
— А то было бы восемьсот.
— Вы ничего не понимаете! — с трудом сдерживая раздражение, втолковывала Елена Борисовна заведующему клубом.— Мне,— она тут же поправилась,— нам один человек, купивший билет, дороже десяти бесплатных зрителей. — Почему?
— Билет купит тот, кто любит и понимает музыку.
— Пусть и он идет бесплатно,— не сдавался заведующий клубом.
— Не пойдет! Бесплатно — значит, плохо. По билетам —• может быть... надо сходить, послушать.
Опасения заведующего клубом не подтвердились. Почти все билеты были распроданы.
Хористы задолго до начала концерта были на месте. Петру пришлось отпроситься с технического совещания, иначе не успел бы сходить домой перердеться. Александр Ефимович отпустил, но покачал головой укоризненно.
Рояль выкатили к левому краю сцены и так развернули, чтобы всем хористам видно было Елену Борисовну, которая по необходимости совмещала обязанности дирижера и аккомпаниатора.
Хористки, разодетые, нарумяненные, с тщательно подведенными бровками и ресничками, одна за другой подбегали к «глазку» — крохотной дырочке в тяжелом бархатном занавесе. То и дело слышались их взволнованные возгласы:
— Народу-то! Маменька родная!..
— Полный зал! Полный зал!..
— Ой, как страшно-то!..
Все волновались, а Петр, наверно, больше всех. Он и Алевтина Васильевна солировали в первом номере программы.
Наконец все выстроились на сцене. Елена Борисовна уселась за рояль. Незаметный ее кивок, и занавес пополз вверх. На авансцену вышла миловидная девушка в темном длинном платье и объявила:
— «Песня о вожде». Слова Суркова, музыка Дунаевского. Исполняет хоровой ансамбль клуба кожевников под управлением заслуженной артистки республики Елены Борисовны Боболевой.
В зале шумно зааплодировали. Елена Борисовна встала и раскланялась, вызвав новые рукоплескания.
Наконец зал стих. Елена Борисовна ударила по клавишам; Алевтина Васильевна и Петр повели запев. Петр, несколько выбитый из колеи непредвиденными аплодисментами, на
какое-то мгновение замешкался, и Алевтина Васильевна вступила одна. Но он тут же справился с волнением (какое счастье, что Елена Борисовна поручила запев не ему одному, как сначала хотела, а двоим!) и присоединился к ней.
Резонанс в зале был хороший, и голоса обоих запевал лились свободно и звучно:
На просторах Родины чудесной,
Закаляясь в битвах и труде,
Мы сложили радостную песню
О великом друге и вожде...
Энергичный взмах Елены Борисовны, и застывший в нетерпеливом ожидании хор грянул:
Сталин наша слава боевая, Сталин нашей юности полет. С песнями, борясь и побеждая, Наш народ за Сталиным идет! Завершался первый концерт ансамбля также хоровым номером. Исполнена была «Песня о партии».
Две высокоидейные песни как бы обрамляли весь концерт, который был достаточно разнообразен: классика, народные песни, творения советских композиторов.
Петра захватил дуэт Лизы и Полины, исполненный Алевтиной Васильевной (про себя он давно уже называл ее Алей) и Таней Забавиной, той самой шустрой и глазастой девушкой, которой Елена Борисовна пообещала дуэт еще в первый день знакомства:
Уж вечер, облаков померкнули края, Последний луч зари на башнях догорает...
Петр слушал и отдавался завораживающему очарованию мелодии. Все окружающее куда-то отступило, и только два молодых трепетных голоса витали и главенствовали над всем обычным, приземленным...
Третий раз в жизни испытывал он такое глубокое потрясение. Неутешные звуки: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной...» — которыми провожала его Казань, добавляя грусти в его опустошенную душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Совершенно непредвиденно пришлось самому осваивать новую специальность. Ввиду отъезда из города уволился учитель истории. Замену завуч не смог сыскать. Доложил директору; посоветовались и решили временно перекроить расписание: передать часы истории другим педагогам, с тем чтобы потом, когда сыщется историк, вернуть ему часы.
— А найдете? — спросил Петр завуча.
— Буду искать...— ответил завуч без особой, впрочем, уверенности.
И тогда Петр неожиданно для самого себя предложил:
— А может быть, мне попробовать?
И рассказал завучу, что всегда увлекался историей (правда, преимущественно историей всемирной, в школе же изучали историю СССР), прочитал массу учебников, в том числе такой капитальный, как Лависс и Рамбо, не говоря уже об исторических романах.
Завуч непритворно обрадовался:
— Ищем топор, а он под лавкой!
О новом витке своей служебной карьеры Петр сразу же написал Даше. Он не торопил ее с возвращением, но из подтекста письма нетрудно было понять: во-первых, теперь, после
того как он принял новую должность, об отъезде не может быть и речи; во-вторых, такого оклада, какой у него здесь, там ему не дадут, и, стало быть, отпадает главная причина, побуждавшая ехать.
Ответ пришел от Бориса. Даша заболела какой-то особо злокачественной лихорадкой и находится в больнице. Болезнь протекает довольно тяжело.
Беду обсудили и решили: Капитолине Сергеевне надо ехать к больной. Через день она уехала, Юленьку забрали дед и бабка в тепличное хозяйство, и Петр остался домовничать один. Впрочем, в своей квартире он только ночевал, обедать почти каждый день ходил в домик с окнами на лесную опушку.
Первый концерт готовили особенно тщательно. Елене Борисовне не хотелось ударить в грязь лицом. К тому же она возлагала на первый концерт ансамбля особые надежды.
Сейчас в ансамбле, думала она, в основном рабочие и служащие комбината. Но, конечно, в городе есть музыкальные люди, есть голоса. Если концерт удастся и привлечет внимание, в ансамбль придут новые голоса, среди них и музыкально подготовленные. Можно будет обогатить программу, обратиться к классике, пробиться на областную, а может быть, и на всесоюзную олимпиаду...
Вот как много зависело от первого концерта. Поэтому Елена Борисовна не стремилась уложиться в назначенный ею самой двухмесячный срок. Да ее никто и не торопил. Завклу-бом сказал, что его вполне устроит, если ансамбль подготовит концерт («Конечно, хороший!» — подчеркнул он) к Октябрьским праздникам.
— Подготовим гораздо раньше,— заверила его Елена Борисовна.— А к празднику специальный, праздничный.
Наступил и день первого концерта. Красочные афиши, изделие клубной изостудии, были расклеены в центре города еще за неделю. К немалому удивлению участников ансамбля, концерт был платным. На этом настояла Елена Борисовна.
Заведующий клубом сперва возражал:
— Интересно вам выступать в пустом зале!
— Сколько в вашем зале мест? — Почти восемьсот.
— Двести билетов я вам гарантирую, хотя почти уверена, что продадут и четыреста.
— А то было бы восемьсот.
— Вы ничего не понимаете! — с трудом сдерживая раздражение, втолковывала Елена Борисовна заведующему клубом.— Мне,— она тут же поправилась,— нам один человек, купивший билет, дороже десяти бесплатных зрителей. — Почему?
— Билет купит тот, кто любит и понимает музыку.
— Пусть и он идет бесплатно,— не сдавался заведующий клубом.
— Не пойдет! Бесплатно — значит, плохо. По билетам —• может быть... надо сходить, послушать.
Опасения заведующего клубом не подтвердились. Почти все билеты были распроданы.
Хористы задолго до начала концерта были на месте. Петру пришлось отпроситься с технического совещания, иначе не успел бы сходить домой перердеться. Александр Ефимович отпустил, но покачал головой укоризненно.
Рояль выкатили к левому краю сцены и так развернули, чтобы всем хористам видно было Елену Борисовну, которая по необходимости совмещала обязанности дирижера и аккомпаниатора.
Хористки, разодетые, нарумяненные, с тщательно подведенными бровками и ресничками, одна за другой подбегали к «глазку» — крохотной дырочке в тяжелом бархатном занавесе. То и дело слышались их взволнованные возгласы:
— Народу-то! Маменька родная!..
— Полный зал! Полный зал!..
— Ой, как страшно-то!..
Все волновались, а Петр, наверно, больше всех. Он и Алевтина Васильевна солировали в первом номере программы.
Наконец все выстроились на сцене. Елена Борисовна уселась за рояль. Незаметный ее кивок, и занавес пополз вверх. На авансцену вышла миловидная девушка в темном длинном платье и объявила:
— «Песня о вожде». Слова Суркова, музыка Дунаевского. Исполняет хоровой ансамбль клуба кожевников под управлением заслуженной артистки республики Елены Борисовны Боболевой.
В зале шумно зааплодировали. Елена Борисовна встала и раскланялась, вызвав новые рукоплескания.
Наконец зал стих. Елена Борисовна ударила по клавишам; Алевтина Васильевна и Петр повели запев. Петр, несколько выбитый из колеи непредвиденными аплодисментами, на
какое-то мгновение замешкался, и Алевтина Васильевна вступила одна. Но он тут же справился с волнением (какое счастье, что Елена Борисовна поручила запев не ему одному, как сначала хотела, а двоим!) и присоединился к ней.
Резонанс в зале был хороший, и голоса обоих запевал лились свободно и звучно:
На просторах Родины чудесной,
Закаляясь в битвах и труде,
Мы сложили радостную песню
О великом друге и вожде...
Энергичный взмах Елены Борисовны, и застывший в нетерпеливом ожидании хор грянул:
Сталин наша слава боевая, Сталин нашей юности полет. С песнями, борясь и побеждая, Наш народ за Сталиным идет! Завершался первый концерт ансамбля также хоровым номером. Исполнена была «Песня о партии».
Две высокоидейные песни как бы обрамляли весь концерт, который был достаточно разнообразен: классика, народные песни, творения советских композиторов.
Петра захватил дуэт Лизы и Полины, исполненный Алевтиной Васильевной (про себя он давно уже называл ее Алей) и Таней Забавиной, той самой шустрой и глазастой девушкой, которой Елена Борисовна пообещала дуэт еще в первый день знакомства:
Уж вечер, облаков померкнули края, Последний луч зари на башнях догорает...
Петр слушал и отдавался завораживающему очарованию мелодии. Все окружающее куда-то отступило, и только два молодых трепетных голоса витали и главенствовали над всем обычным, приземленным...
Третий раз в жизни испытывал он такое глубокое потрясение. Неутешные звуки: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной...» — которыми провожала его Казань, добавляя грусти в его опустошенную душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108