— Уполномоченный особого отдела.
— А за что его убили? — спросил у Петра Семен Кобчиков. Петр, задумчиво сидевший за столом в красном уголке, вскинул голову и посмотрел на Кобчикова почти испуганно. Неужели и тут начнет зубоскалить?.. Нет, Кобчиков был непривычно серьезен.
— За что убили? — настойчиво повторил Кобчиков.
Как ответить на такой вопрос?.. За что могут убить хорошего человека?..
— Ты спрашиваешь, почему убили? — Ну да, почему, за что?..
— Убили потому, что он был настоящий революционер. Он был ненавистен нашим врагам. Они его и убили. Чтобы ослабить нашу партию, нашу страну.
— А почему не уберегли?
Петр не сумел быстро отыскать ответ.
— Правильно, значит, говорил этот корявенький, что бдительности не хватает?..
Петр вспомнил, что у особиста на левой щеке проступал не то след плохо заросших оспин, не то какой-то жеваный шрам; он вот не обратил внимания, а Кобчиков засек. — Выходит, правильно.
— И все равно непонятно. Про эту самую бдительность не первый раз говорено, стало быть, всем известно. А такого человека не уберегли...
Нет, такой вопрос ему, Петру, не по зубам. Тут думать да думать надо, да и придумается ли что?.. А пока только и нашелся сказать:
— Кто виноват, те ответят.
— А толку что? — резонно возразил Кобчиков.—Дурак проспал, теперь стреляй его. А умного-то еще вечор убили... А может, не дурак, а один предатель другого допустил. А?.. Тогда как?..
Не один Кобчиков, не один Петр мучились подобными вопросами. Как ни тяжело, как ни больно, а никуда не денешься: затаились меж них волки в овечьей шкуре...
Дивизионные соревнования младших командиров проводились на манежах Н-ского кавалерийского полка.
К установленному сроку все были в сборе.
Высокий щеголеватый командир в голубой шинели со шпалой на петлицах построил участников в одну шеренгу. Как всегда, изрядное время ушло на выравнивание шеренги. Петр еще раз имел случай похвалить себя за то, что не разлучился с Выдрой. Ее не надо было осаживать или посылать вперед. Она, кинув быстрый взгляд направо-налево, сама безупречно держала равнение в строю.
Не у всех так получалось. У какого-то бедняги помком-взвода, находившегося неподалеку, справа от Петра, лошадь, видимо, молодая и горячая, все время вырывалась вперед, ломая строй. Кончилось это тем, что щеголеватый командир после нескольких строгих замечаний приказал незадачливому помкомвзвода выехать из строя, сделал ему крутое внушение и снял с соревнований.
Соревнования младших командиров начинались с преодоления препятствий. Что это за препятствия, участники соревнований не знали. Учитывая зимнее время, самого опасного препятствия — рва с водой — в их программе не было. Самым
сложным и трудным оставался деревянный ларь со скошенной передней стенкой — сооружение примерно метровой высоты, в просторечии именуемое «гроб».
Препятствие это было самым последним на кольцевой дистанции и находилось совсем неподалеку от стартовой площадки, его хорошо было видно всем выстроившимся там участникам соревнований.
Петру по жребию достался номер в самом начале второго десятка. Ожидая своей очереди, он провожал взглядом каждого уходившего на дистанцию и встречал каждого выехавшего из-за поворота. Массивный ларь, окрашенный в грязно-белый цвет, был от него в каких-нибудь ста метрах, и ему хорошо было видно, как напрягались и лошадь и всадник, преодолевая это громоздкое сооружение.
Ушел на дистанцию последний перед ним, худощавый помкомвзвода с лицом ангелочка: синеглазый и белозубый. Следующая очередь его. Петр проводил синеглазого взглядом через два первых препятствия: забор из горизонтальных жердей и довольно высокий хердель. Затем всадник скрылся за небольшой купой деревьев, потом, малое время спустя, вынесся из-за поворота и устремился на «гроб»...
Все произошло мгновенно. Уже потом, раскручивая события по памяти, Петр словно в замедленном повторе увидел, как в тот миг, когда передние ноги лошади должны были оторваться от земли, у самой ее морды взметнулся поднятый порывом ветра серый газетный лист. Лошадь присела, уперлась всеми четырьмя ногами, и седок, приподнявшийся на стременах, перелетел через ее голову и ударился виском о ребро «гроба». Лошадь с диким ржанием унеслась в сторону от «гроба», а синеглазый лежал неподвижно, уткнувшись головой в. грязно-белую стенку ларя.
Проворно подбежали четыре бойца и унесли его...
Раздался звук гонга, посылающий на дистанцию. Петр не услышал его. Тогда раздалась резкая команда:
— Следующий!
И Петр понял, что это ему. Его счастье, что под ним была Выдра. Она сама прошла как надо по всем препятствиям. Петр опомнился, только подскакав к «гробу», собрался, «облегчился», как положено, и Выдра спокойно и расчетливо перемахнула страшный ларь...
После короткого отдыха соревновались в рубке лозы. В этом виде состязаний программа была несколько осложнена против обычной. Первой целью на дистанции было свитое из соломы кольцо размером с человеческую голову, висевшее
на проволочном крючке; кольцо надо было подцепить концом шашки и отбросить в сторону. Дальше, как обычно, десять расставленных в шахматном порядке станков с вертикально торчащими лозами и в заключение «голова» — конус из вязкой глины высотой примерно в четверть метра, с таким же диаметром основания. Глиняный конус поставлен на полутораметровую подставку. Надо было ударом шашки в сторону, а не сверху вниз, ссечь верхушку конуса.
С соломенным кольцом и глиняной «головой» Петр еще недостаточно освоился и сильно их побаивался.
И, как оказалось, не зря побаивался: кольцо едва не осталось на шашке. Лозы он, правда, срубил хорошо, а вот на «голове» едва не обремизился.
Опасаясь, как бы не промахнуться на непривычном ударе, он взял ниже, чем следовало, и секанул не по верхушке конуса, а почти по самому основанию. Будь удар хоть чуточку послабее, вязкая глина вырвала бы шашку из рук,— уже не конфуз, а позорище. Но Петр ударил с такой яростью отчаяния, что срезал конус легко и чисто, как будто это была не вязкая глина, а податливое масло.
Трибуна, на которой стояли судьи соревнований и командование дивизии, находилась напротив стойки с глиняной «головой», и ошибка Петра, едва не опозорившая его, была отлично всеми замечена. Кто-то даже иронически крякнул. Но командиру дивизии понравилась сила удара.
— Таким ударом можно развалить до пояса,— сказал он с явным одобрением.
Реплика командира дивизии была учтена, и Петр получил третий приз — комсоставскую полевую сумку из отличной светло-желтой кожи.
Вторая армейская зима показалась Петру значительно короче первой. Учить других труднее и хлопотнее, нежели обучаться самому, особенно если учить других приходится впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— А за что его убили? — спросил у Петра Семен Кобчиков. Петр, задумчиво сидевший за столом в красном уголке, вскинул голову и посмотрел на Кобчикова почти испуганно. Неужели и тут начнет зубоскалить?.. Нет, Кобчиков был непривычно серьезен.
— За что убили? — настойчиво повторил Кобчиков.
Как ответить на такой вопрос?.. За что могут убить хорошего человека?..
— Ты спрашиваешь, почему убили? — Ну да, почему, за что?..
— Убили потому, что он был настоящий революционер. Он был ненавистен нашим врагам. Они его и убили. Чтобы ослабить нашу партию, нашу страну.
— А почему не уберегли?
Петр не сумел быстро отыскать ответ.
— Правильно, значит, говорил этот корявенький, что бдительности не хватает?..
Петр вспомнил, что у особиста на левой щеке проступал не то след плохо заросших оспин, не то какой-то жеваный шрам; он вот не обратил внимания, а Кобчиков засек. — Выходит, правильно.
— И все равно непонятно. Про эту самую бдительность не первый раз говорено, стало быть, всем известно. А такого человека не уберегли...
Нет, такой вопрос ему, Петру, не по зубам. Тут думать да думать надо, да и придумается ли что?.. А пока только и нашелся сказать:
— Кто виноват, те ответят.
— А толку что? — резонно возразил Кобчиков.—Дурак проспал, теперь стреляй его. А умного-то еще вечор убили... А может, не дурак, а один предатель другого допустил. А?.. Тогда как?..
Не один Кобчиков, не один Петр мучились подобными вопросами. Как ни тяжело, как ни больно, а никуда не денешься: затаились меж них волки в овечьей шкуре...
Дивизионные соревнования младших командиров проводились на манежах Н-ского кавалерийского полка.
К установленному сроку все были в сборе.
Высокий щеголеватый командир в голубой шинели со шпалой на петлицах построил участников в одну шеренгу. Как всегда, изрядное время ушло на выравнивание шеренги. Петр еще раз имел случай похвалить себя за то, что не разлучился с Выдрой. Ее не надо было осаживать или посылать вперед. Она, кинув быстрый взгляд направо-налево, сама безупречно держала равнение в строю.
Не у всех так получалось. У какого-то бедняги помком-взвода, находившегося неподалеку, справа от Петра, лошадь, видимо, молодая и горячая, все время вырывалась вперед, ломая строй. Кончилось это тем, что щеголеватый командир после нескольких строгих замечаний приказал незадачливому помкомвзвода выехать из строя, сделал ему крутое внушение и снял с соревнований.
Соревнования младших командиров начинались с преодоления препятствий. Что это за препятствия, участники соревнований не знали. Учитывая зимнее время, самого опасного препятствия — рва с водой — в их программе не было. Самым
сложным и трудным оставался деревянный ларь со скошенной передней стенкой — сооружение примерно метровой высоты, в просторечии именуемое «гроб».
Препятствие это было самым последним на кольцевой дистанции и находилось совсем неподалеку от стартовой площадки, его хорошо было видно всем выстроившимся там участникам соревнований.
Петру по жребию достался номер в самом начале второго десятка. Ожидая своей очереди, он провожал взглядом каждого уходившего на дистанцию и встречал каждого выехавшего из-за поворота. Массивный ларь, окрашенный в грязно-белый цвет, был от него в каких-нибудь ста метрах, и ему хорошо было видно, как напрягались и лошадь и всадник, преодолевая это громоздкое сооружение.
Ушел на дистанцию последний перед ним, худощавый помкомвзвода с лицом ангелочка: синеглазый и белозубый. Следующая очередь его. Петр проводил синеглазого взглядом через два первых препятствия: забор из горизонтальных жердей и довольно высокий хердель. Затем всадник скрылся за небольшой купой деревьев, потом, малое время спустя, вынесся из-за поворота и устремился на «гроб»...
Все произошло мгновенно. Уже потом, раскручивая события по памяти, Петр словно в замедленном повторе увидел, как в тот миг, когда передние ноги лошади должны были оторваться от земли, у самой ее морды взметнулся поднятый порывом ветра серый газетный лист. Лошадь присела, уперлась всеми четырьмя ногами, и седок, приподнявшийся на стременах, перелетел через ее голову и ударился виском о ребро «гроба». Лошадь с диким ржанием унеслась в сторону от «гроба», а синеглазый лежал неподвижно, уткнувшись головой в. грязно-белую стенку ларя.
Проворно подбежали четыре бойца и унесли его...
Раздался звук гонга, посылающий на дистанцию. Петр не услышал его. Тогда раздалась резкая команда:
— Следующий!
И Петр понял, что это ему. Его счастье, что под ним была Выдра. Она сама прошла как надо по всем препятствиям. Петр опомнился, только подскакав к «гробу», собрался, «облегчился», как положено, и Выдра спокойно и расчетливо перемахнула страшный ларь...
После короткого отдыха соревновались в рубке лозы. В этом виде состязаний программа была несколько осложнена против обычной. Первой целью на дистанции было свитое из соломы кольцо размером с человеческую голову, висевшее
на проволочном крючке; кольцо надо было подцепить концом шашки и отбросить в сторону. Дальше, как обычно, десять расставленных в шахматном порядке станков с вертикально торчащими лозами и в заключение «голова» — конус из вязкой глины высотой примерно в четверть метра, с таким же диаметром основания. Глиняный конус поставлен на полутораметровую подставку. Надо было ударом шашки в сторону, а не сверху вниз, ссечь верхушку конуса.
С соломенным кольцом и глиняной «головой» Петр еще недостаточно освоился и сильно их побаивался.
И, как оказалось, не зря побаивался: кольцо едва не осталось на шашке. Лозы он, правда, срубил хорошо, а вот на «голове» едва не обремизился.
Опасаясь, как бы не промахнуться на непривычном ударе, он взял ниже, чем следовало, и секанул не по верхушке конуса, а почти по самому основанию. Будь удар хоть чуточку послабее, вязкая глина вырвала бы шашку из рук,— уже не конфуз, а позорище. Но Петр ударил с такой яростью отчаяния, что срезал конус легко и чисто, как будто это была не вязкая глина, а податливое масло.
Трибуна, на которой стояли судьи соревнований и командование дивизии, находилась напротив стойки с глиняной «головой», и ошибка Петра, едва не опозорившая его, была отлично всеми замечена. Кто-то даже иронически крякнул. Но командиру дивизии понравилась сила удара.
— Таким ударом можно развалить до пояса,— сказал он с явным одобрением.
Реплика командира дивизии была учтена, и Петр получил третий приз — комсоставскую полевую сумку из отличной светло-желтой кожи.
Вторая армейская зима показалась Петру значительно короче первой. Учить других труднее и хлопотнее, нежели обучаться самому, особенно если учить других приходится впервые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108