Если совершить переход в более благоприятное время, то этот мир откроется вам полностью. Мир, в котором вы сможете существовать полноценно.
– То есть не быть слепой?
– То есть общаться с другими жителями этого места, кушать, спать, иметь свое жилье, ездить верхом, рисовать, читать книги... Я это имел в виду!
– Стать жительницей сразу двух миров? – Фейнне вздохнула так тихо, словно боялась спугнуть бабочку, присевшую ей на грудь.
Элизахар улыбнулся. Он знал, конечно, что она не видит этой улыбки, но Фейнне тотчас улыбнулась ему в ответ.
– Как мне повезло! – выговорила девушка, замирая.
«Это мне повезло, коль скоро я столько времени провожу рядом с тобой», – подумал Элизахар.
Вслух же он произнес нечто совсем иное:
– Мы пытались найти магистра Алебранда, чтобы обрисовать ему ситуацию и попросить дать ей обоснование. Но магистр сейчас крайне занят. Он обещал встретиться с нами только завтра.
– Хорошо, – рассеянно молвила Фейнне. – А я завтра буду рисовать. Все утро. И краски для меня, наверное, уже приготовили...
Элизахар отвел ее в дом и передал служанке.
Старушка-прислужница уставилась на телохранителя очень строго. Она была похожа на Тетушку Крысу из детской сказки: домовитая, суровая, с блестящими проницательными глазками – и неизменно опрятном, хрустящем от крахмала фартуке. Жесткими были и навощенные манжеты, доходившие раструбами почти до самых хрупких локотков старушки, и торчащий желтоватый воротник, невозможно гладкий особенно по сравнению с тоненькой морщинистой шеей.
Старенькая служанка убирала волосы под чепец, но все равно какая-нибудь крохотная седая прядка упорно вывешивалась на старушкин лоб, и когда волосы падали ей на глаза, она тихонько сдувала их.
– Могу я узнать, куда именно вы направляетесь? – спросила служанка у Элизахара.
– В «Колодец».
– Будете пьянствовать?
Он засмеялся:
– Старые привычки умирают медленно.
Служанка неодобрительно покачала головой.
– Почему-то мне кажется, что вы не шутите, – заметила она.
– Так и есть.
– Я пойду переоденусь, – объявила Фейнне. – А вы тут доругивайтесь пока. Когда закончите, приготовьте мне ванну.
И она стала медленно подниматься по лестнице.
– Вот видите, до чего вы довели госпожу! – сказала служанка. – Вы раздражаете ее! Портите ей настроение!
– Сейчас во всем мире не найдется ничего, что испортило бы ей настроение, – возразил Элизахар. – И я нахожу это состояние госпожи довольно опасным. Она открыта и беззащитна, как никогда прежде.
– Да уж, – фыркнула служанка, – если бы она имела сомнительное удовольствие видеть физиономии окружающих ее людей, она вряд ли была бы так безмятежна.
– Полностью согласен, – кивнул Элизахар.
Служанка посмотрела на него с подозрением, исподлобья.
– Изволите острить, по обыкновению.
– Отнюдь, дражайшая и прелестнейшая, отнюдь! – сказал он, целуя ее в морщинистую прохладную щечку. – Приготовьте для нее краски, самую мягкую одежду и какие-нибудь тапочки с бантиками, потому что она желает рисовать... А я пойду пьянствовать с глупыми, мнительными и невежественными студиозусами.
– Самая подходящая для вас компания, – объявила служанка гораздо более ласковым, тоном. – Только постарайтесь там никого не убить.
– Убивать здесь не принято, – отозвался Элизахар. – А кто я такой, чтобы нарушать традиции!
Алебранд согласился принять студентов в своем кабинете. Там он и работал, и жил. Разумеется, у магистра имелась возможность приобрести жилище в городе, но он с самого начала отверг эту идею и выказал желание поселиться в саду Академии.
Неподалеку от оптической лаборатории и поляны, где происходили экспериментальные полеты, было выстроено крохотное зданьице с очень тесными двумя комнатками. Там магистр все обустроил по своему вкусу, набил в помещения мебель: массивную кровать с огромным, тяжелым и жестким матрасом, гигантский шкаф из черного дерева, полный книг и коробок с оптическими приборами, письменный стол такого размера, что на нем могли бы танцевать не менее пяти карликов одновременно, а перед столом – мощное кресло с подпиленными под рост магистра ножками.
В комнатах было темно и сумрачно, и – странное дело – несмотря на то что кругом было жарко и сухо, у магистра Алебранда царила влажная прохлада.
Заслышав стук в дверь, он заворочался и, натыкаясь на мебель, побрел к двери.
– Сейчас, – слышался его голос, – минуту терпения, господа...
Наконец дверь распахнулась. Никто из студентов прежде не бывал у магистра, хотя его домик многие, разумеется, видели. И даже находились отчаянные головы, пытавшиеся заглянуть к нему в окно, всегда занавешенное плотным суконным одеялом.
Магистр оглядел визитеров недовольными, злобными глазками. Нос магистра был красен и покрыт фиолетовыми прыщами, под глазами и возле подбородка отвисли симметричные мешочки синюшного цвета. От Алебранда разило каким-то удивительно гадким спиртным запахом. Чуткий нос Ренье различил не менее пяти оттенков разной степени застарелости.
«У него запой! – подумал Элизахар. – Кто-то мне рассказывал, что Алебранд периодически впадает в пьянство... До чего же не вовремя! Интересно, как долго у него это протянется?»
– Да, у меня запой! – объявил Алебранд, победоносно глядя на Элизахара снизу вверх. – Вы ведь об этом изволите размышлять, не так ли?
– Да о чем тут размышлять, вы уж меня извините, – отозвался Элизахар. – Может, нам лучше зайти в другой день?
– Нет, у меня это надолго, так что давайте поговорим сегодня. Завтра я начну терять рассудок. Сегодня еще нет. Вот только крысы одолевают.
Элизахар переглянулся с Ренье.
– Хорошо, что Фейнне осталась дома, – прошептал Ренье.
Алебранд, уже двинувшийся было в глубину своих комнат, вдруг остановился, так что шедший впереди Ренье налетел на твердую, как камень, спину магистра.
– Что это вы там шепчетесь? – подозрительно осведомился Алебранд. – Они уже здесь?
– Кто?
– Крысы!
– Нет, по крайней мере пока я их не замечаю, – примирительно произнес Элизахар.
Алебранд обернулся и наставил на него палец.
– Но будьте внимательны! Они могут появиться любой момент! Кроме того... Э... А кто вы такой? Вас нет в списке студентов.
– Я посещаю занятия вместе с госпожой Фейнне, чтобы помогать ей, – напомнил Элизахар. В его голосе начало звучать ужасное, тоскливое терпение.
– Фейнне, насколько я помню, довольно привлекательная девушка. И весьма одаренная. Полеты ей явно удаются. Я предвижу у этой студентки большое будущее. Да, талантливая. Весьма талантлива. По крайней мере, в сфере оптических наук, как теории, так и практики. Особенно практики, – забормотал Алебранд и снова пополз вперед, пробираясь среди завалов вещей и громад шкафов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115