Стоила эта вещица очень дешево, но Генувейфа пришла в неописуемый восторг.
– Теперь я смогу выйти замуж! – сказала она. – У меня ведь есть приданое. Без драгоценностей приданого не бывает, а без приданого не бывает замужества.
– И что ты будешь делать замужем? – спросил Ренье.
– Ну, что все делают... У меня будет дом с кроватью, и несколько десятков юбок, и посуды – сколько захочу. – Она подумала немного, и вдруг ее лицо приняло растерянное выражение. – А что обычно люди делают замужем?
– Не знаю, – признался Ренье. – Моя бабушка, например, помыкает своим мужем.
– Дедушкой? – спросила Генувейфа, явно очень гордая своими познаниями в вопросах семейной жизни.
– Именно. И еще она управляет имением.
– А мама?
– Мама спит в гробнице. Там очень красиво, и мы с братом иногда ходим к ней.
– Я бы тоже хотела спать в богатой гробнице, – вдохнула Генувейфа.
Чуть позднее она привела своего нового друга к себе домой, и Ренье понял, что она имела в виду, когда говорила о том, что хотела бы иметь собственную кровать. Домик гробовщика представлял собой крохотную лачугу, большая часть которой была занята мастерской. Никакой мебели там не водилось, кроме верстака, а спали хозяева на охапке соломы.
Сам гробовщик, низенький, тощенький, сгорбленный старикашка встретил дочь невнятным бормотанием. Заказы у него случались нечасто, и большую часть свободного времени он просто сидел в полумраке, погруженный в свои таинственные думы. Странно, но он не стал пьяницей. Раздумий ему вполне хватало, чтобы впадать в одурманенное состояние.
– Это я, батюшка! – крикнула Генувейфа, входя и втаскивая за собой Ренье.
– А, – отозвался он. – Кто с тобой?
– Новый друг! Он говорит, что его зовут Эмери, но, конечно же, врет. Он студент.
– Вот как, – сказал старичок и заворочался.
Рослая дочь смотрела на него сверху вниз.
– Я теперь могу выйти замуж. Он купил мне браслет.
– Иди, иди. Приготовь ужин, – велел отец, толкая дочку в спину.
И когда Генувейфа скрылась в кухне, гробовщик наконец обратился к Ренье.
– И что тебе от нее нужно, болван?
– Для начала я не болван, – с достоинством ответил Ренье. – Ваша дочь показалась мне весьма достойной девушкой. Мы просто гуляли.
– Ко мне подбираешься? – спросил гробовщик.
– Мне показалось, что дела у вас идут не слишком блестяще, – не стал отпираться Ренье. – Я мог бы купить у вас что-нибудь из одежды.
– У меня есть плащ, в котором я участвовал в похоронах одного отвратительнейшего вора, – сказал старичок. – Кажется, ваш брат студент охотится именно за такими вещичками?
– Ну... – протянул Ренье. – Вы живете в Коммарши дольше, чем я. Знаете куда больше. Я просто следую традициям.
– Был такой ворюга, Желтомордый Болант, если желаете знать, – начал гробовщик. И тотчас оборвал сам себя: – Интересно?
– Необычайно! – с жаром подтвердил Эмери.
– Итак, Болант промышлял кражами и даже грабежами. Отвратителен он был не тем, что забирался в дома и тащил оттуда денежки и побрякушки, а тем, что всегда убивал домашних животных. Терпеть не мог собак, кошек, птичек в клетках. Непременно зарежет и бросит на хозяйскую постель. Я-то животных не особо люблю, особенно балованную эту скотину, всяких там мосек с подушечек, но если поразмыслить: чем зверье-то виновато! Жило себе в лесу, на подушки не просилось. Человек сам их из лесу забрал и к себе в дом водрузил. А другой человек пришел и убил ни за что ни про что. Да еще и за убийство это, в общем, и не считалось. Ну? И о чем это говорило?
– Кому? – не понял Ренье.
– Вам, к примеру, о чем это говорит?
– Должно быть, Болант Желтомордый отвратительным был ворюгой, – сказал Ренье.
– А, поняли! – обрадовался гробовщик. – А помер от укуса крысы. Точно говорю. Нашли его на улице мертвым, и крысы рядом сидели. И кошка тоже рядом была, но крыс не трогала. Когда зверье общего врага видит, оно меж собой не собачится.
– Удивительно, – поддакнул Ренье.
Гробовщик вздохнул.
– Вот мне и поручили сделать для него гроб. Хоронили-то Боланта за счет города, а город не любит тратить деньги на такие бесполезные вещи. Но просто так закопать человека тоже невозможно, будь он даже трижды гнусный вор. Вот и вызвали меня. Я взял свой самый плохой плащ и пришел. Мне все объяснили. Как есть я самый дешевый гробовщик в городе, да и товар у меня дрянной, то вот мне, значит, десять монет – и чтоб гроб к утру был готов.
– И этот самый плащ вы желаете мне продать? – спросил Ренье.
– Именно.
– И сколько вы за него хотите?
– Ну, десять монет, – сказал гробовщик.
Тут в комнате снова появилась Генувейфа и сказала жалобно:
– А из чего ужин готовить? Я искала-искала, но ничего не нашла.
– Там мука есть, посмотри лучше, – заворчал отец. – В банке.
Девушка снова скрылась.
– Полоумная она у меня, – сказал он грустно.
– По-своему она очень умная, – возразил Ренье. – И напрасно вы, кстати, думаете, что она без вас пропадет. Думаете ведь об этом, да? Так вот, не пропадет. У нее душа радостная.
– Только радости с этого нет, – упрямо сказал старик.
– Вам по профессии вашей положено быть таким мрачным, – заявил Ренье. – Если вы не возражаете, я приду к вам завтра с деньгами.
– Завтра никак, – сказал старик. – А вот дней через пять – милости просим.
Разумеется, Ренье прекрасно отдавал себе отчет в том, что никакого Желтомордого Боланта, скорее всего, не существовало. Равно как не существовало и похорон вышеозначенного вора – врага домашних животных, от крысиных зубов погибшего. И плащ свой старый гробовщик намерен приобрести на барахолке, чтобы потом втридорога всучить его студенту.
В эту игру гробовщики, экзекуторы и налоговые инспекторы Коммарши играли с учащимися Академии уже много лет. Правила были известны, и никто не жаловался. И кто такой Ренье, чтобы требовать подлинной вещи? Подлинная, поди, стоит тысячи монет.
Однако, каким бы фальшивым ни был плащ, но гробовщик-то – самый настоящий! Запредельно нищий, мрачный, с сумасшедшей дочерью. Упустить такую возможность было бы верхом глупости.
Поэтому, расставшись с Эмери, Ренье решительно зашагал в сторону Старого рынка.
Он прошел мимо серого здания городского архива – там не было окон, чтобы завещания, хранившиеся в толстых деревянных шкафах, не портились от перепадов температуры, сквозняков и сырости, – миновал десяток скучных светленьких домиков, которые городская мэрия Коммарши предоставляла своим служащим в пожизненное пользование, и вдруг возле башни долговой тюрьмы заметил знакомые фигуры.
Ренье чуть прибавил шагу. Сомнений не было: Эгрей и с ним Фейнне. Брат, конечно, прав: девушка не то чтобы увлеклась Эгреем, но, во всяком случае, она не препятствует ему ухаживать за собой. Гуляет с ним по городу, по саду, катается на лодке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115