– Самец-подлец. Кстати, неплохая рифма для стихотворения. Советую записать.
Софена метнулась к своему врагу, но Аббана удержала ее.
– Хватит! – решительно произнесла Аббана. – Что происходит?
– Я же сказала, – сквозь зубы процедила Софена, – я изволю вызвать этого господина.
– А я охотно принимаю. – Эгрей улыбался с видимым спокойствием, только в глубине его глаз сидела угрюмая тоска. – Не вмешивайся, Аббана. Ты не можешь остановить нас.
– Но как ты... Ведь она – женщина! – Аббана вертелась от одного противника к другому.
– Именно поэтому я и дерусь, – сказала Софена. – Я ничем не хуже его! Я... его ненавижу!
– Мне это льстит, – заявил Эгрей. – Кроме того, я хотел бы подчеркнуть, что моя трактовка полезности поэзии никоим образом не связана с презрительным отношением к лицам противоположного пола. Поэтому я почтительнейше прошу вас, дорогая Аббана, оказать мне честь и принять на себя обязанности моего секунданта
– Что здесь творится? – спросил Гальен, подхода следом за Эмери. – Никак мордобой?
Он пристально глянул на Эгрея, однако тот ничуть не смутился.
– Мы с госпожой Софеной никогда не опустились бы до... э... как вы выразились?
– Мордобой, – повторил Гальен. – Не паясничай, Эгрей.
– Я вызываю! Я вызываю этого господина! – повторяла Софена. – И прошу вас, господин Гальен, быть моим свидетелем.
Гальен переглянулся с Аббаной.
– Они что, серьезно?
– Ты видел, как она ему по скуле съездила? – отозвалась Аббана. – По-моему, серьезней некуда.
– Но ведь это абсурд!
– Не знаю, – сказала Аббана. – Я согласилась. Соглашайся и ты. Они все равно найдут способ выяснить отношения.
– Мы должны их помирить, – сказал Гальен.
– Это входит в обязанности секундантов, – машинально проговорила Аббана. И вдруг она осознала, что лишь очень смутно, в самых общих чертах знакома с правилами проведения поединков. А ведь важна каждая деталь.
«Неужели это происходит на самом деле? – подумала она. – И от меня, от моих знаний, от моих решений будет зависеть жизнь двух человек!»
– Что-то мне, братцы, страшно, – призналась Аббана.
Софена смерила ее презрительным взором.
– А мне – нет, – заявила она. – Я желаю, чтобы вы госпожа Аббана, выработали соглашение с моим секундантом. Завтра мы с господином Эгреем ждем вашего решения.
– На рассвете, – добавил Эгрей.
Он поцеловал Аббану в щеку и ушел танцующей походкой.
Софена посмотрела на подругу так, словно та заразилась опасной болезнью.
– Надеюсь, вы не разочаруете меня, госпожа Аббана, – холодно произнесла она. – Жду на рассвете.
Она вырвалась от Аббаны, которая пыталась удержать ее, чтобы обсудить все «спокойно», и решительно зашагала прочь.
– А ты что молчал, Эмери? – Аббана повернулась к молодому человеку и поразилась тому, каким задумчивым, даже отрешенным было его лицо.
– Да так, – неопределенно проговорил Эмери. – Не нравится мне это все. С чего они так друг на друга взъелись?
– Это все Софена, – брякнула Аббана. – У нее не ладится с мужчинами.
– Мне так не показалось, – возразил Эмери. – По крайней мере, Пиндар в последнее время обрел в ней родственную душу.
– Надолго ли? – не соглашалась Аббана.
– Зависит от того, чего оба ждут от этого союза.
– А чего могут ждать от союза две одинокие, никем не понятые, отверженные и мятежные души? – сказала девушка.
– По-моему, – вмешался Гальен, – сейчас нам следует разработать правила проведения поединка. Не так ли, дорогая Аббана?
Она кивнула, прикусив губу.
Эмери сказал:
– Для начала уясним вот какой вопрос. Является ли данный поединок обычной студенческой дуэлью?
– Что значит – «обычная студенческая дуэль»? – уточнила Аббана.
– Когда поводом для поединка являются разногласия в том или ином академическом вопросе. Обычно разрешается бескровно, хотя бывали случаи...
– Откуда ты все знаешь, Эмери? – не выдержал Гальен.
– Я читаю книги, – сказал Эмери. – Посещаю библиотеку. В ней можно обнаружить немало поучительного. Советую как-нибудь заглянуть.
– Хватит! – Гальен сдался. – С тобой иногда бывает невозможно спорить.
– Благодарю. – Эмери чуть поклонился. – Итак, если дуэль студенческая, то ее правила более строги, а исход – скажем так – желателен.
– То есть без смертоубийства? – уточнил Гальен.
– Выражаясь точнее, без взаимной ненависти.
– А если дуэль настоящая? – спросила Аббана.
– Мы не разобрались еще с первым вопросом, – напомнил Эмери. – Формально ссора произошла из-за различного понимания сущности поэзии. Вопрос достаточно академический.
– Я бы не сказала, что обошлось без ненависти, – возразила Аббана. – По-моему, они друг друга по-настоящему ненавидят.
– Что удивительно, – добавил Гальен. – До сих пор они умело скрывали свои чувства.
– Ничего удивительного, – заявил Эмери. – Они редко встречались. Их ненависти негде было развиваться.
– Если этот всезнайка не замолчит, – обратилась Аббана к Гальену, – я сама вызову его на поединок.
– Ты ведь не убьешь хромого калеку? – жалобным тоном спросил Эмери.
Никто не рассмеялся.
– Что ты предлагаешь? – спросил наконец Гальен приятеля.
– Предлагаю позвать того, кто знает все академические традиции. Хессицион, Хессицион, Хессицион!
– Что ты дела... – начала было Аббана.
Эмери махнул рукой.
– Поздно. Я уже произнес его имя трижды. Подождем.
– Ты веришь в то, что старика можно вызвать из его берлоги таким странным способом?
– Во всяком случае, прецеденты были.
Они уселись на опустевшую скамью. Маргофрон попробовал было пристроиться к компании и рассказать какой-то важный случай из своей жизни, но был изгнан раздосадованной Аббаной.
Прошло несколько минут.
– А Хессициона нет как нет, – заметил Гальен.
– Тс-с! – остановил его Эмери. – Не называй его в четвертый раз. Кто знает, к каким это может привести последствиям. Трижды – вполне достаточно.
– Но где он? – не унимался Гальен.
– Подождем еще немного.
– Интересно, – заговорила Аббана, – кто он такой на самом деле? Просто свихнувшийся профессор, автор ученых трудов по оптике? Кстати, этих трудов никто никогда не видел.
– Это потому, что я – практик, – послышался шамкающий голос.
Все трое дружно подскочили на скамье, как будто их укололи сзади. Там, где несколько мгновений назад никого не было, сидел старикашка в живописных лохмотьях и трясся от смеха. Каждый лоскуток на его тощем теле так и ходил ходуном.
Первым опомнился Эмери.
– Позвольте заметить, никакой вы не практик, – сказал молодой человек. – Вы самый настоящий теоретик. Например, это вы выдвинули гипотезу о том, что незрячий человек способен летать. Что для полетов совершенно необязательно воспринимать лучи Ассэ и Стексэ визуально, достаточно обладать тактильной чувствительностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115