– Тебе это до сих пор не дает покоя? – Гальен присел рядом на кровати.
– Не знаю... – Аббана зевнула. – Просто странно, знаешь. Вообще вчерашний вечер был странный.
– Чем же?
– Не знаю. Мне так показалось.
– Напиши об этом стихи, – посоветовал Гальен, и оба, представив себе бедного поэта, рассмеялись.
Часа полтора спустя друзья постучали в дверь к братьям, но им не ответили. Они надавили кнопку звонка для слуг, и спустя несколько минут им отворила строгая женщина, затянутая в туго накрахмаленный фартук поверх черного платья. Она уставилась на гуляк с недовольным видом.
– Э... – вымолвил Гальен. – Простите. Кажется, мы что-то нарушили.
– Возможно, – сказала женщина. – Я домоправительница.
– Можно спросить ваше имя? – вмешалась Аббана.
– Нет, – отрезала женщина.
– Но как к вам обращаться?
– Домоправительница! – сказала женщина. – Впрочем, я вообще не вижу причин ко мне обращаться.
– У нас есть причина, – Гальен решил быть настойчивым и обворожительным. Он улыбнулся заискивающе. – Мы ищем наших друзей.
– Частная жизнь господ, которые изволили снять дом, не касается никого, даже прислуги, – объявила домоправительница.
– Но мы вчера потеряли их, а сегодня они так и не появились, – умоляющим тоном произнесла Аббана. – Вдруг с ними что-то случилось?
– Если с ними что-то случилось, их телами займутся городские власти, – отрезала домоправительница. – Прощайте, господа. Надеюсь больше вас не увидеть.
И она решительно закрыла дверь.
Друзья переглянулись.
– Вот так дела! – протянула Аббана. – Стало быть, нам остается только ждать.
– Можем поискать их на пляже, – предложил Гальен. Кто знает! Они могли напиться и заснуть прямо у моря. Или застрять у рыбаков. Никогда не знаешь, что придет в голову Эмери.
– Или Ренье, – подхватила Аббана. – Ты прав. Нет причин для беспокойства.
И они не беспокоились. После завтрака они отправить бродить по пляжу, а после заглянули за стену к рыбакам, где их угостили жареной рыбой в листьях с маслом.
Время уходило в тот день особенно быстро, и вечер наступил скорее, чем это случалось обычно, и Аббане вдруг показалось, что истекают последние минуты их беззаботной жизни.
Что-то было не так. Как будто солнце незаметно сместилось с прежнего пути и теперь роняет лучи не отвесно, а чуть искоса. И хоть никаких причин для беспокойства вроде бы по-прежнему не возникало, ощущение неправильности происходящего росло.
– Их нет, – сказала Аббана Гальену, когда наступила ночь, а братья так и не объявились.
– В каком смысле? – не понял Гальен, менее чуткий, чем его подруга.
– Не знаю... Их больше нет в нашей жизни, – выговорила она наконец, сама не веря собственным словам. – Я не могу подобрать другого определения. Они умерли. Или уехали. Или провалились под землю. В данном случае это неважно. Они исчезли для нас, вот что я имею в виду.
– Глупости, – сердито отрезал Гальен. – Как такое возможно?
Аббана криво пожала плечами.
– Этого я и сама не понимаю. Я говорю тебе о своих ощущениях.
Они миновали несколько уличных кафе, не соблазнившись ни музыкой, ни запахом мяса, поджаренного на огне, и вернулись к себе в дом. Окна соседнего дома по-прежнему оставались темны. Аббана улеглась в постель, скучно потянулась, уставилась в потолок, где замер ровный круг света от горящей лампы. Гальен уселся в кресло и развернул его к окну, чтобы видеть дом напротив.
– Если их нет, – заговорил он наконец, – то куда они могли подеваться? Неужели погибли? Стали жертвой несчастного случая? Почему-то мне это сомнительно.
Аббана закинула руки за голову.
– Неважно, – молвила она наконец. – Нас это больше не касается. Они выбросили нас из своей жизни... Неужели ты еще не понял? Что-то случилось, и они скрылись. И мы никогда не узнаем – почему. Потому что мы для них на самом деле – никто.
Гальена удивил ее голос. Несмотря на горечь произносимых слов, в тоне Аббаны не звучало ни злости, ни даже печали.
– Тебе как будто все равно, – заметил он.
– Может быть. – Она провела пальцами по волосам, чуть дернула спутанную прядь.
Прошло еще несколько дней. Аббана и Гальен начали ссориться. Прежде с ними такого не случалось. Неожиданно они поняли, что без братьев им стало друг с другом скучно.
– Мы можем жить здесь еще месяц, – заметил как-то Аббане Гальен, спустя час после того, как назвал ее «тупой козой» и посоветовал «хоть книжку почитать, если сказать нечего». – Едой, питьем и пляжными развлечениями мы пока обеспечены, а там опять начнутся занятия в Академии... Почему же мы сходим с ума? Нам что, заняться с тобой нечем?
«Тупая коза» сочувственно обняла его за плечи. Они сидели рядком, как обиженные дети, на берегу и смотрели на волны. А море в свою очередь смотрело на них. У моря, как казалось Аббане, был снисходительный и немного скучающий вид. «Ну, и кто вы такие, а? – спрашивало море. – Что вы тут делаете, пред взором Моего Бессмертного Величества?»
– Нам скучно, – сказала Аббана, – вот в чем беда. Мы слишком привыкли жить за счет Ренье и Эмери. Странно, что мы так быстро пристрастились к этому. Словно мы – пьяницы, а они – две вожделенные бутылки.
– Жили же мы как-то до встречи с ними! – возмутился Гальен. – В конце концов, разве у нас нет собственных денег? Пусть мы не настолько богаты, но на обучение и скромное жилье в Коммарши вполне хватит. Или ты сейчас скажешь, что к хорошей жизни быстро привыкают? Ничего, Аббана, от нее и быстро отвыкают
– Нет, – она медленно покачала головой, – дело не только в деньгах, Гальен. В чем-то другом.
И снова перевела взгляд на море, которое больше не хотело с ними дружить и не бежало к ним навстречу, точно торопясь на свидание, но посверкивало издалека, без всякого интереса, словно прикидывало: не стоит ли потопить этих двоих, таких назойливых и ничтожных.
Глава двадцать третья
ОХОТНИЧИЙ ДОМИК
– Не советовал бы я тебе со мной торговаться, ведь ты умираешь, – сказал полупрозрачный старик с двухцветным лицом.
– Умираю? Невелика важность. Насколько я знаю, никто не собирается жить вечно, – отозвался Элизахар.
– Ты так думаешь? – Чильбарроэс засмеялся. – В таком случае, пора тебе изменить свое мнение.
– А в этом есть смысл? – спросил Элизахар, еле двигая распухшими губами.
– Ладно, – смилостивился Чильбарроэс. – Ты не умрешь. Не сейчас.
Элизахар молчал. Ему было безразлично. Чильбарроэс снял с пояса флягу и ткнул Элизахара в губы ее твердым горлышком:
– Выпей.
Он сделал несколько глотков. Старое вино, отдающее тухлятиной.
– Спасибо.
Чильбарроэс хмыкнул.
– Гадость?
– Разумеется, – сказал Элизахар. – Где мы находимся? Как я сюда попал?
– А ты помнишь, что случилось? – спросил Чильбарроэс, надвигаясь на собеседника и неожиданно делаясь гораздо больше размерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115