У женщины, с которой вы танцуете, никогда не должно возникать желания выдернуть из ваших пальцев свою руку и обтереть ее о платье».
– Но мы ведь не обязательно будем потеть, – как-то раз возразил Маргофрон. Его пытались изгнать с занятия за забытые перчатки.
Господин Вайофер посмотрел на толстяка с глубочайшим сожалением.
– Увы, мой друг, – сказал профессор и подпрыгнул, сделав последовательно несколько па. – Потеть вы будете обязательно. От волнения и физических усилий. Поэтому вынужден вас просить покинуть мои занятия.
И Маргофрон, сопя, удалился.
Но как восхищение этим педагогом, так и обида на него долго не держались, поэтому уже на следующий урок Маргофрон явился как ни в чем не бывало – и в перчатках.
Ренье, конечно, не знал о том, что Эгрей провел страшную интригу еще до занятий. Однако Гальен об этом проведал и теперь просто изнемогал от возмущения.
– Знаешь, что он сделал? – зашептал Гальен на ухо Ренье.
– Ты о ком?
– Об Эгрее! Он отвел Вайофера в сторону, когда тот еще только шел в танцевальный класс, и предложил ему булавку с настоящим изумрудом за право танцевать с Фейнне.
– Не может быть! – От удивления Ренье разинул рот. – Это против правил.
– В нашем пари не были оговорены такие правила, – удрученно молвил Гальен. – Но ты прав, он действует подло.
– Вряд ли такую девушку, как Фейнне, можно пленить с помощью подлости, – заявил Ренье, пытаясь приободриться.
– Такую девушку, как Фейнне, легко обмануть. – Гальен был безутешен. – Она доверчива. Она добра. Она ни в ком не подозревает низости, вот в чем беда! И мы не должны открывать ей глаза на это... – Он смутился и быстро поправился: – Я хотел сказать, мы не должны тревожить ее покой россказнями о глупых и гнусных людях.
– Будем надеяться на то, что у нее достаточно чуткий слух, и она сумеет различить фальшь, – сказал Ренье. И тут он спохватился: он ведь наотрез отказывался участвовать в отвратительном пари, а его все-таки втянули!
Вайофер гулко похлопал в ладоши. Он велел Гальену превратить плащ в юбку и стать «партнершей» Ренье, отдал еще несколько подобных же распоряжений, а затем приоткрыл дверь и позвал аккомпаниатора.
Явился немолодой, умученный с виду человек с ручной фисгармонией. Ее гнусавые, раздирающие душу звуки полились немедленно, и первая пара, сопровождаемая сбоку самим Вайофером, медленно выдвинулась вперед.
Этой первой парой были Софена и Пиндар. Оба танцевали неплохо, а взаимная симпатия, которая проявилась совсем недавно и так неожиданно, сделала их в танце единомышленниками. Господин Вайофер особенно ценил это качество в партнерах и всячески поощрял его.
– Отлично! Великолепно! Превосходно! – вскрикивал он так пронзительно, будто периодически наступал босой ногой на гвоздь.
Эгрей вел Фейнне так бережно, что она начала благодарно улыбаться ему. Ренье наблюдал за этим и скрежетал зубами, а Гальен был просто вне себя.
– За взятки ничего не полагается? – спросил его Ренье.
– Постарайся хромать не так ужасно, – сказал Гальен.– Ты мне все ноги оттоптал... Какие взятки? Ты насчет драгоценной булавки?
– Хотя бы.
– Это не взятка. Просто подарок любимому педагогу. Никто ничего не докажет.
– А суд чести?
– Посмотри на него, – с горечью молвил Гальен и указал подбородком на Эгрея. – Какой тут может быть суд чести?
Эгрей тем временем что-то говорил девушке. Что-то совсем тихое, интимное. Фейнне улыбалась – рассеянно и весело, как улыбалась бы весеннему дню, севшей на руку птице или приятной песенке.
«Почему Элизахар не тревожится? – думал Ренье, стараясь изо всех сил, чтобы не наступать партнеру на ноги. – Разве он не видит, что Эгрей пытается соблазнить девушку? Может быть, все-таки предупредить его? Только, боюсь, тогда Элизахар убьет мерзавца, и тогда его арестуют как убийцу...»
Ренье был прав: Элизахар действительно не замечал в поползновениях Эгрея серьезной опасности, поскольку этот студент никак не задевал сердца девушки. Душа Фейнне еще спала и видела волшебные, полудетские сны.
– Эмери, ты чудовище! – Возмущенный голос Гальена вырвал Ренье из глубокой задумчивости. – Я вызову тебя на дуэль, если ты еще раз отдавишь мне пальцы!
– Для женщины ты слишком сварлив, Гальен, – заявил Ренье. – Из тебя отвратительная партнерша! Ты вечно недоволен.
– Ты тоже был бы недоволен. Посмотри на мои туфли.
Ренье глянул вниз и прикусил губу: на черных лаковых туфлях Гальена отчетливо виднелись отпечатки подошв.
– Ну, извини. Извини меня! Я тебе пришлю бутылку лучшего вина. Нарочно закажу в столице и пришлю.
– Берегись, как бы я не поймал тебя на слове, – предупредил Гальен. – Потому что сейчас я очень, очень зол. О чем ты думаешь?
– О том, как бы утопить Эгрея, – честно признался Ренье.
За это Гальен сразу простил ему все неловкости, и они завершили танец опять друзьями – как и начали.
После танцев Софена решила остаться в черном трико и пестрой юбке не первой свежести: этот наряд, как она считала, придавал ей загадочности. А ей хотелось произвести на Пиндара впечатление. Коль скоро он увлечен эстетикой безобразного...
Софена сняла туфли и прошлась босиком. Она смотрела на свои ноги – длинные белые ступни, как бы обрубленные, выступающие из «ничего», из пустоты, ибо именно такой эффект создавали черные гетры. Юбка, вдвое шире, чем требовалось бы, раскачивалась при каждом шаге, как колокол. Как набат, призывающий к оружию!
Софене нравилось думать о том, что она – опасна. Она не шла по саду – она несла себя осторожно, точно взведенный арбалет. Малейшее неверное движение могло сейчас вызвать выстрел.
«Я безобразна и прекрасна в одно и то же время, – думала она, вытягивая перед глазами руку в узком черном рукаве. Кисть, как и ступня, „обрубленная“ одеждой жила словно бы собственной жизнью. – Я чудовище...»
Бесшумно, как и подобает тайному чудовищу, Софена прокралась к беседке и скользнула туда, чтобы устроиться там на полу, по-звериному. Она криво улыбнулась, нарочно растягивая один угол рта. Второй тоже задрожал, и Софена прижала его пальцем.
В этот момент она услышала голоса и инстинктивно, не раздумывая, распласталась на полу.
Говорили ее личные враги – магистры Даланн и Алебранд. Они, правда, еще не знают о том, что стали личными врагами Софены, – но когда узнают, то горько пожалеют об этом!
Магистр Даланн, быстро, невнятно произнося слова, промолвила несколько раз:
– Ты не должен был напиваться. Недопустимое легкомыслие в такое время! Мне стоило больших трудов вытащить тебя. Как ты мог? Теперь, когда мы почти у цели...
– Подошел срок, – проворчал Алебранд. – Я не могу долго без спиртного.
– Ситуация слишком серьезна, – сказала Даланн.
– Ты права, – хмуро отозвался Алебранд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Но мы ведь не обязательно будем потеть, – как-то раз возразил Маргофрон. Его пытались изгнать с занятия за забытые перчатки.
Господин Вайофер посмотрел на толстяка с глубочайшим сожалением.
– Увы, мой друг, – сказал профессор и подпрыгнул, сделав последовательно несколько па. – Потеть вы будете обязательно. От волнения и физических усилий. Поэтому вынужден вас просить покинуть мои занятия.
И Маргофрон, сопя, удалился.
Но как восхищение этим педагогом, так и обида на него долго не держались, поэтому уже на следующий урок Маргофрон явился как ни в чем не бывало – и в перчатках.
Ренье, конечно, не знал о том, что Эгрей провел страшную интригу еще до занятий. Однако Гальен об этом проведал и теперь просто изнемогал от возмущения.
– Знаешь, что он сделал? – зашептал Гальен на ухо Ренье.
– Ты о ком?
– Об Эгрее! Он отвел Вайофера в сторону, когда тот еще только шел в танцевальный класс, и предложил ему булавку с настоящим изумрудом за право танцевать с Фейнне.
– Не может быть! – От удивления Ренье разинул рот. – Это против правил.
– В нашем пари не были оговорены такие правила, – удрученно молвил Гальен. – Но ты прав, он действует подло.
– Вряд ли такую девушку, как Фейнне, можно пленить с помощью подлости, – заявил Ренье, пытаясь приободриться.
– Такую девушку, как Фейнне, легко обмануть. – Гальен был безутешен. – Она доверчива. Она добра. Она ни в ком не подозревает низости, вот в чем беда! И мы не должны открывать ей глаза на это... – Он смутился и быстро поправился: – Я хотел сказать, мы не должны тревожить ее покой россказнями о глупых и гнусных людях.
– Будем надеяться на то, что у нее достаточно чуткий слух, и она сумеет различить фальшь, – сказал Ренье. И тут он спохватился: он ведь наотрез отказывался участвовать в отвратительном пари, а его все-таки втянули!
Вайофер гулко похлопал в ладоши. Он велел Гальену превратить плащ в юбку и стать «партнершей» Ренье, отдал еще несколько подобных же распоряжений, а затем приоткрыл дверь и позвал аккомпаниатора.
Явился немолодой, умученный с виду человек с ручной фисгармонией. Ее гнусавые, раздирающие душу звуки полились немедленно, и первая пара, сопровождаемая сбоку самим Вайофером, медленно выдвинулась вперед.
Этой первой парой были Софена и Пиндар. Оба танцевали неплохо, а взаимная симпатия, которая проявилась совсем недавно и так неожиданно, сделала их в танце единомышленниками. Господин Вайофер особенно ценил это качество в партнерах и всячески поощрял его.
– Отлично! Великолепно! Превосходно! – вскрикивал он так пронзительно, будто периодически наступал босой ногой на гвоздь.
Эгрей вел Фейнне так бережно, что она начала благодарно улыбаться ему. Ренье наблюдал за этим и скрежетал зубами, а Гальен был просто вне себя.
– За взятки ничего не полагается? – спросил его Ренье.
– Постарайся хромать не так ужасно, – сказал Гальен.– Ты мне все ноги оттоптал... Какие взятки? Ты насчет драгоценной булавки?
– Хотя бы.
– Это не взятка. Просто подарок любимому педагогу. Никто ничего не докажет.
– А суд чести?
– Посмотри на него, – с горечью молвил Гальен и указал подбородком на Эгрея. – Какой тут может быть суд чести?
Эгрей тем временем что-то говорил девушке. Что-то совсем тихое, интимное. Фейнне улыбалась – рассеянно и весело, как улыбалась бы весеннему дню, севшей на руку птице или приятной песенке.
«Почему Элизахар не тревожится? – думал Ренье, стараясь изо всех сил, чтобы не наступать партнеру на ноги. – Разве он не видит, что Эгрей пытается соблазнить девушку? Может быть, все-таки предупредить его? Только, боюсь, тогда Элизахар убьет мерзавца, и тогда его арестуют как убийцу...»
Ренье был прав: Элизахар действительно не замечал в поползновениях Эгрея серьезной опасности, поскольку этот студент никак не задевал сердца девушки. Душа Фейнне еще спала и видела волшебные, полудетские сны.
– Эмери, ты чудовище! – Возмущенный голос Гальена вырвал Ренье из глубокой задумчивости. – Я вызову тебя на дуэль, если ты еще раз отдавишь мне пальцы!
– Для женщины ты слишком сварлив, Гальен, – заявил Ренье. – Из тебя отвратительная партнерша! Ты вечно недоволен.
– Ты тоже был бы недоволен. Посмотри на мои туфли.
Ренье глянул вниз и прикусил губу: на черных лаковых туфлях Гальена отчетливо виднелись отпечатки подошв.
– Ну, извини. Извини меня! Я тебе пришлю бутылку лучшего вина. Нарочно закажу в столице и пришлю.
– Берегись, как бы я не поймал тебя на слове, – предупредил Гальен. – Потому что сейчас я очень, очень зол. О чем ты думаешь?
– О том, как бы утопить Эгрея, – честно признался Ренье.
За это Гальен сразу простил ему все неловкости, и они завершили танец опять друзьями – как и начали.
После танцев Софена решила остаться в черном трико и пестрой юбке не первой свежести: этот наряд, как она считала, придавал ей загадочности. А ей хотелось произвести на Пиндара впечатление. Коль скоро он увлечен эстетикой безобразного...
Софена сняла туфли и прошлась босиком. Она смотрела на свои ноги – длинные белые ступни, как бы обрубленные, выступающие из «ничего», из пустоты, ибо именно такой эффект создавали черные гетры. Юбка, вдвое шире, чем требовалось бы, раскачивалась при каждом шаге, как колокол. Как набат, призывающий к оружию!
Софене нравилось думать о том, что она – опасна. Она не шла по саду – она несла себя осторожно, точно взведенный арбалет. Малейшее неверное движение могло сейчас вызвать выстрел.
«Я безобразна и прекрасна в одно и то же время, – думала она, вытягивая перед глазами руку в узком черном рукаве. Кисть, как и ступня, „обрубленная“ одеждой жила словно бы собственной жизнью. – Я чудовище...»
Бесшумно, как и подобает тайному чудовищу, Софена прокралась к беседке и скользнула туда, чтобы устроиться там на полу, по-звериному. Она криво улыбнулась, нарочно растягивая один угол рта. Второй тоже задрожал, и Софена прижала его пальцем.
В этот момент она услышала голоса и инстинктивно, не раздумывая, распласталась на полу.
Говорили ее личные враги – магистры Даланн и Алебранд. Они, правда, еще не знают о том, что стали личными врагами Софены, – но когда узнают, то горько пожалеют об этом!
Магистр Даланн, быстро, невнятно произнося слова, промолвила несколько раз:
– Ты не должен был напиваться. Недопустимое легкомыслие в такое время! Мне стоило больших трудов вытащить тебя. Как ты мог? Теперь, когда мы почти у цели...
– Подошел срок, – проворчал Алебранд. – Я не могу долго без спиртного.
– Ситуация слишком серьезна, – сказала Даланн.
– Ты права, – хмуро отозвался Алебранд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115