Луна Ассэ окрашивала левую половину его лица в синий цвет, а правая была почти желтой, озаренная лучами луны Стексэ.
– Я Чильбарроэс, – сообщил незнакомец.
– Странный ты дух, – проговорил Элизахар. Теперь он и вовсе не понимал происходящего. Грезит ли он в пустыне или все происходит с ним наяву?
– Выбирай выражения, – обиделся двухцветный человек. – Я вовсе не дух!
Он сел рядом, краски на его лице смазались.
– А, – сказал Элизахар и замолчал. – Холодно, – произнес он спустя некоторое время.
Смутная догадка несколько раз мелькала у него в мыслях, но он никак не мог ухватить ее и облечь в слова. Наконец он с трудом спросил:
– Мы ведь с тобой уже виделись... когда-то?
– Полагаешь? – осведомился старик с откровенным презрением.
– Не знаю... Разве ты меня не встречал?
– А ты меня? – Чильбарроэс задирал брови все выше и выше, и складки на его лбу сжимались все теснее.
– Я... – Элизахар замолчал. У него болело все тело. Чильбарроэс хмыкнул и сухо плюнул в сторону. Затем поднял голову и проводил взглядом уходящие луны – они были готовы скрыться за горизонтом почти одновременно.
– Пойдешь со мной? – спросил он Элизахара.
– Далеко?
Яркие зеленые глаза старика вспыхнули. Взгляд их поразил Элизахара – Чильбарроэс как будто коснулся его сердца длинными холодными пальцами.
– Не советовал бы я тебе со мной торговаться, ведь ты умираешь, – сказал полупрозрачный человек.
Глава третья
ГРОБОВЩИКИ И ЭКЗЕКУТОРЫ
Никто не мог бы сейчас толком вспомнить о том, откуда завелась среди студентов дурацкая традиция: добывать в городке Коммарши, возле которого располагались сады Академии, вещи, принадлежащие наименее почтенным служащим городской мэрии, – гробовщикам, экзекуторам и сборщикам налогов. Но факт оставался фактом: без шляпы, которая украшала голову одного из этих господ, без плаща или, на худой конец, пояса, имевших тесное знакомство с сими неприятными личностями, студент не мог считать себя полноценным членом братства.
Эти предметы добывались различными путями. Чаще всего их отбирали в результате разбойных нападений, но случались и честные торговые сделки. Если, конечно, чиновник не заламывал втридорога за какой-нибудь поношенный плащик с дырой посередине.
Больше всего шуму в свое время наделал толстый, неповоротливый студент по имени Маргофрон. Товарищи посмеивались над ним, поскольку ум Маргофрона был таким же тучным и одышливым, как и его тело, и однажды так допекли его, что он решился и бросил им вызов.
– Ах, так? – кричал он. – Вот, значит, как? Ну так я вас всех... Все вы будете мне завидовать!
– Каким образом? – смеялся поэт Пиндар.
– Увидите! – надрывался Маргофрон.
Они выясняли отношения на поляне, неподалеку от открытой аудитории, где проходило занятие по почвоведению, и профессор, похожий на отставного офицера коренастый человек с очень жесткими руками, несколько раз появлялся перед спорщиками и призывал их к тишине.
Студенты извинялись, но затем опять начинали повышать голоса.
– Ну, так что ты сделаешь, Маргофрон? – осведомился Эгрей.
Эмери (истинный Эмери, не Ренье), бывший до сих пор простым свидетелем спора, неожиданно для всех взял сторону Маргофрона:
– Если они в тебя не верят, ты должен им назло совершить нечто выдающееся.
– Именно, – решительно кивнул толстяк. – Вы еще услышите обо мне!
Профессор, в очередной раз вынырнув из кустов, проговорил с угрозой:
– Еще один звук – и можете обращаться в Коммарши за гробовщиком.
– Прекрасная идея! – заорал Маргофрон. Он несколько раз дернулся, словно пытаясь преодолеть мощное притяжение земли, а затем побежал прочь, сильно топая и размахивая руками.
– Вот и хорошо, – молвил профессор, скрываясь.
Студенческие набеги на гробовщиков не были тайной для преподавателей, но в Академии это не обсуждалось.
Маргофрон решил провести дело с размахом. Он вырезал себе дубину и отправился в город на охоту, спрятав оружие под плащ. Несколько насмешников, в их числе Пиндар и Эмери, прокрались за ним следом.
– Ты его видишь? – шептал Пиндар, высовываясь из-за плеча Эмери.
– Тихо... Вижу. Вон там, на краю площади. Делает вид, будто рассматривает каменных ящериц на фасаде мэрии.
– Ящериц! Ой, умру... – давился Пиндар. Сейчас, когда шуметь было нельзя, всех особенно распирало от смеха.
Они находились на центральной площади городка, нарядной и пестренькой, как пирог с осенними ягодами. Все здесь было тщательно ухожено и лоснилось от чистоты.
Несмотря на то что Коммарши был совсем небольшим городом, он, как и Академия, представлялся своего рода «вселенной», потому что в нем можно было найти все: и трущобы, населенные такой отчаянной беднотой, что руки опускаются при одной только мысли об этом, и респектабельные улицы для богачей, и важные чиновные районы, и тюрьму, и городской архив, и места обитания ремесленников, и целых три рынка: Большой, Продуктовый и Старый (он же Блошиный).
Город не слишком ладил с Академией: многовато беспокойства от студентов, по мнению горожан. По этой причине мэрия приняла закон, согласно которому в Коммарши не разрешалось открывать харчевни, ибо любая из них может сделаться притоном для буйной молодежи.
Поэтому единственная харчевня, называемая «Ослиный колодец», находилась за городскими стенами. И уж она-то каждый вечер бывала переполнена посетителями! Владелец «Колодца» не уставал благословлять мэрию за ее премудрое установление. Кое-кто поговаривал, что оно, это установление, оказалось не таким уж мудрым, но пока все в Коммарши оставалось по-прежнему. Налоги с «Колодца» поступали большие, а в городке царило сравнительное спокойствие.
И вот нынче Маргофрон взялся это спокойствие нарушить – к величайшему восторгу своих товарищей.
Толстяк не знал о том, что за ним наблюдают. Он вел свое дело самозабвенно: то вжимался в стену, стараясь найти себе убежище среди теней, то, напротив, принимал беспечный вид и разгуливал по площади, как обычный зевака.
– Не знает, на что решиться, – комментировал Эмери.
– У меня все внутри от восторга чешется, – сообщил Пиндар.
– Это в тебе поэтический темперамент зудит, – сказал Эмери.
В музыкальном отношении эпизод явно принадлежал к миру духовых инструментов. Толстые басовые звуки, ковыляющие и постоянно сбивающие ритм, – Маргофрон, тихий переполох рожков – соглядатаи. Забавная получится пьеска.
– Идет, – шепнул третий их товарищ и потянул Эмери за рукав. – Видишь?
Эмери кивнул и поднял палец, призывая всех к полному молчанию.
По переулку шагал человек в высокой войлочной шапке с красными и желтыми шелковыми кистями. На нем был красно-желтый плащ и черное платье, просторное и длинное, как у важного лица. На бедре у человека висел короткий широкий меч, а за плечом – колчан с прутьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115