Ему казалось просто немыслимым, чтобы "Ястреб" смог вскарабкаться на
огромные, как горные склоны, волны. И все же судно успевало добраться до
вершины каждой из них, застывая на миг на самом гребне, и скользило в
бездну, а затем вновь представало перед нависшей над ним новой столь же
гигантской волной. По палубе гуляла вода, временами накрывая моряков с
головой, и те хватались за что попало, чтобы не быть унесенными в море.
Запертые в трюме в беспросветном мраке негры издавали вопли ужаса, когда
болтающееся на волнах судно ложилось то на один борт, то на другой.
С невероятным трудом Сильвер добрался до юта, где увидел, как
Ривьера, привязавшись к рулевому колесу, пытался удержать судно носом к
волне. За ним, согнувшись, стояли Гаррисон и еще трое моряков; промокшие
до костей, они с отчаянием глядели на ураган; косица потерявшего треуголку
Гаррисона вытянулась, как фитиль, растрепалась, превратившись в несколько
смешных вымпелов. Воспользовавшись мигом затишья между двумя волнами,
Сильвер успел отрезать кусок троса и привязался к релингу по правому
борту. Теперь он чувствовал себя увереннее, хотя несколько раз ощутил, как
волна, захлестывая судно, отрывала его ноги от палубы. Все же он сознавал,
что останется в безопасности до тех пор, пока держится на плаву "Ястреб",
хотя судя по разбитому такелажу, по скрежету и треску рангоута, конец
должен был наступить скоро. Судно, по-видимому, уже приняло в трюмы сотни
галлонов воды, что также приближало его гибель, так как "Ястреб" стал
неуклюжим и трудноуправляемым, что было гибельным при дьявольском
ураганном ветре и нависающих волнах.
Сильвер решил, что погиб. Конец, которым он привязался к релингу,
врезался в тело и натер грудь, а соленая вода, беспрестанно обливающая
палубу от носа до кормы, причиняла стертым местам нестерпимую боль. Джон с
болью вспомнил прошлое и проклял свою незадачливую судьбу; проклял
мрачного своего отца, так и не привившего ему любовь к сапожному
мастерству и честной жизни; проклял поспешность, с которой он стал
контрабандистом; проклял несчастный свой арест после убийства двух
таможенников; проклял невезение, загнавшее его под команду сумасшедшего
Грирсона и никчемного надутого болвана Дженкинса; проклял дьявольское
невезение, забросившее "Ястреб" точно в центр урагана.
Когда Сильвер наконец приготовился к неизбежной смерти, ветер начал
резко стихать и стало прохладнее. Хотя разыгравшийся океан и продолжал еще
бушевать, насылая на судно волны-гиганты, немногие уцелевшие паруса
"Ястреба" и чудом сохранившийся руль позволяли маневрировать, держа нос
против волны, чтобы избежать опасности перевернуться вверх килем.
Ночь пала на бушующие воды, а судьба "Ястреба" оставалась еще
неясной. Только к рассвету измученные, валящиеся с ног от усталости моряки
увидели, что есть надежда на спасение.
Солнце стояло уже высоко в небе, когда команда принялась приводить
судно в порядок. Надлежало восстановить поврежденный такелаж, залатать
порванные паруса, заменить переломанные реи. Кроме того, надо было
подумать и о пострадавших. Хотя рабов во время шторма швыряло из одного
конца трюма в другой, большинство отделалось только сильным испугом.
Только некоторые стонали и вопили от боли в переломанных конечностях, от
ушибов и ран.
Экипаж пострадал сильнее. Два моряка, привязавшись к передней мачте,
там и нашли свой конец - напор волн был похож на сильные удары, которыми
их головы и разбились о мачты. Еще некоторых унесло за борт. Среди них был
и второй помощник Гаррисон, не успевший или не захотевший привязаться.
Раненый Дженкинс предохранился от травм, забравшись в дальний угол
капитанской каюты, где и пребывал, пока шторм не прекратился.
Пока "Ястреб" еле-еле полз к Барбадосу, Дженкинс начал приходить в
себя, и мысли его постоянно вертелись вокруг того, как ответить за серию
бурных событий, доведших судно до столь плачевного состояния. Надо было
объяснить обстоятельства смещения и убийства Грирсона и Маркема. Надлежало
дать объяснения по поводу бунта негров и утраты ценных рабов при его
подавлении. Ураган принес еще убытки, не говоря о том, что буря погубила
семерых моряков. Да, предстояло объяснить много событий, причем людям
опытным и знающим, людям, которые не простят ни малейшей лжи, если сумеют
поймать на ней Дженкинса. Тогда ему конец. А ведь невооруженным взглядом
видно, что его командование бригом представляло собой яркий пример того,
как надо управлять, чтобы провалить все дело и достичь финансового краха.
Страдая от боли в переломанной челюсти и от израненного самолюбия,
Дженкинс поклялся в душе, что каким-либо дерзким ходом сумеет обелить себя
и избежать ответственности. Когда "Ястреб" дополз наконец до залива
Карлайл, Дженкинс придумал блестящий, по его мнению, ход и принялся
раскидывать сети.
9. ТРИБУНАЛ (АДМИРАЛТЕЙСКИЙ СУД)
- Итак, милорд, - заключил Дженкинс, и голос его от усилий казаться
убедительным обратился в смешной фальцет, - я оказался бессилен
предотвратить страшные события, которые только что описал суду. Заявляю,
что был схвачен, связан и предан всеми, кроме небольшой части экипажа,
оставшейся верной долгу, и стал невольным свидетелем измены и насилия,
глубоко возмущающих всякую христианскую душу!
Вице-адмирал сэр Ричард Скарсбрук, председатель адмиралтейского суда
Барбадоса, Наветренных и Подветренных островов перевел взгляд с потного
Дженкинса на десятерых моряков на скамье подсудимых перед ним.
- Обвиняемые, - молвил он вежливо, но с ноткой укора в голосе, -
можете ли вы что-либо ответить на эти обвинения, выдвинутые против вас
первым помощником мистером Дженкинсом. Прошу говорить по одному и отвечать
только одно: признаете себя виновными или нет. Секретарь суда, огласите
имена обвиняемых.
По бокам краснолицего тучного Скарсбрука стояли другие члены суда. По
правую руку замерли с торжественным выражением на лицах сэр Генри Уиллис,
секретарь колонии Барбадос и мистер Генри Додсон, торговец из Бриджтауна,
слева вытянулись капитан флота Его Величества Феллоуз и мистер Майкл
Барнсли, представитель бристольского акционерного общества, владельца
"Ястреба".
Вспотевший от удушливой жары, особенно нестерпимой в облицованном
дубовыми панелями зале суда, облаченный в черную мантию до пят, секретарь
суда поднялся на ноги. Торжественно откашлявшись, он развернул свиток с
печатью адмиралтейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61