- Габриэль Пью?
- Не признаю себя виновным, - ответил тот и пробормотал вполголоса: -
Чтоб вас черти взяли!
- Джованни Ривьера?
- Нет.
- Запишите: "Не признал себя виновным", - пояснил председатель суда
невозмутимо.
- Джон Сильвер?
- Не признаю себя виновным, милорд.
- Джордж Томпсон?
Старик окинул взглядом багрового Скарсбрука. Пять недель в
Бриджтаунской тюрьме превратили обветренное его лицо в бледную маску, но
глаза на ней пылали отвращением и негодованием, отвращением к Дженкинсу,
только что, положа руку на Библию, клявшемуся говорить правду, только
правду и ничего, кроме правды, а после этого, не моргнув глазом,
обвинившему его, Томпсона, и других матросов в убийстве, бунте, попытке
предаться морскому разбою и негодованием по поводу подлой ловушки, в
которую все они так простодушно угодили.
- Джордж Томпсон, - повторил секретарь.
- Отвечайте суду, - промолвил Скарсбрук все еще учтиво, но уже с
ноткой раздражения в голосе.
Томпсон перегнулся над загородкой, отделяющей подсудимых от зрителей
и суда, и смачно плюнул. Плевок попал на мантию секретаря, и последний
резко отскочил.
- Обвиняемый, - среди возмущенных криков и возгласов протеста голос
председателя был еле слышен, - вы должны отвечать на вопросы суда. В
противном случае суд примет меры, чтобы заставить вас говорить.
- Ничего не буду отвечать, сэр, - сказал Томпсон хриплым голосом. -
Здесь сегодня никто еще не сказал ни слова правды. Я скорее умру, чем паду
так низко. Я честный человек, сэр, не то, что некоторые другие, которых я
мог бы назвать.
В зале заседаний послышался шепот и возгласы удивления; председатель
меж тем совещался с другими судьями. Наконец Скарсбрук подозвал к себе
дежурного констебля, сказал ему что-то и тот, вытянувшись, вышел из зала,
шумно топоча сапогами. Через десять минут он вернулся со скромным на вид
человеком в кожаном, длинном до колен фартуке.
Председатель вновь обратился к Томпсону:
- Обвиняемый, вы должны ответить, признаете себя виновным или нет.
Если вы откажетесь отвечать на вопросы суда, палач переломит вам пальцы.
Томпсон, бледный как смерть, молча стоял перед скамьей подсудимых.
Палач и констебль, схватив его, подтащили к судейскому столу, после чего,
к ужасу остальных подсудимых, крепко связали пальцы пеньковой веревкой и
стали ее закручивать, пока кости не начали по одной трещать и ломаться.
Томпсон истошно кричал от боли во все время этой варварской пытки, но
говорить отказался. Наконец председатель распорядился прекратить пытку и
увести измученного, но непобежденного старика. Тот же вопрос был задан
остальным морякам, никто из них не признал себя виновным. Затем суд
прервал заседание до следующего утра.
Сильвер был потрясен до глубины души: его ужаснули пытки, которым
подвергли Томпсона; возмутил цинизм, с которым Дженкинс обвинил его и всех
товарищей; оскорбило открыто пристрастное поведение суда, не давшего им
сказать ни слова в свою защиту. Суд, опора справедливости и закона,
выносящий свои вердикты именем короля и на благо Англии, этот суд со своей
явной несправедливостью и жестокостью оказался просто комедией, благодаря
которой влиятельные и состоятельные люди, хозяева этой жизни, уничтожали
любого, кто, по их мнению, мог представлять для них хоть какую-то
опасность.
На следующий день заседание суда еще раз подтвердило эти мысли
Сильвера. Скарсбрук спокойно заявил, что Томпсон умер ночью под пыткой.
Связанного старика бросили в грязную камеру и принялись наваливать на него
камни и брусья железа, но он продолжал упорствовать в молчании. Палачи
добавляли тяжести на грудь и живот, не давали ему воды, и наконец перед
рассветом Томпсон умер.
Услышав это, Дженкинс смущенно облизал полные губы, но продолжал так
же усердно играть роль пострадавшего, вновь повторял свои ложные обвинения
против подсудимых, назвав в качестве свидетелей тех моряков, которых
предварительно посвятил в свои замыслы, вздыхал и сокрушался, исполненный
благородным возмущением по поводу своих воображаемых страданий.
Заслушав подробную речь Дженкинса, судьи внимательно его расспросили,
а затем предложили обвиняемым отвечать.
Скарсбрук, отметивший ум Сильвера, склонялся одно время к тому, чтобы
поверить его энергичным и мотивированным опровержениям, но другие
обвиняемые - жалкое сборище, неспособное связать двух слов, - оказались
настолько растерянными, так путались в своих ответах, что произвели на
судей самое дурное впечатление.
Не составляло труда предвидеть приговор. Дженкинс, джентльмен из
хорошей семьи, утверждения которого подкреплялись свидетельскими
показаниями, явно выигрывал в глазах суда по сравнению с нищим
безграмотным сбродом, противостоящим ему. Кроме того, судьи, как
представители короны, флота Его Величества, колониальных и торговых
интересов имели все основания желать самым суровым образом раздавить
мельчайшие поползновения к бунту и морскому разбою.
- Обвиняемые, - торжественным голосом начал Скарсбрук, - суд
неопровержимо установил, что вы составили подлый заговор с целью убийства
офицеров ваших и начальников. Во исполнение сего адского плана вы по
гнусному наущению зачинщиков предательски убили капитана Грирсона, мистера
Гаррисона, мистера Маркема и некоторых других. Кроме того, вы обвиняетесь
в том, что, открыто нарушив законы страны, сговорились захватить торговое
судно, именуемое "Ястреб", и использовать оное для пиратских действий и
грабежей кораблей и имущества подданных Его Величества и иных торговых
народов. Именем короля Георга, да хранит его Господь, суд признает всех
вас виновными, и все вы осуждены и будете отведены из зала суда в тюрьму,
откуда вас сюда привели. Оттуда вас отведут на место казни, где вы и
будете повешены за шею до тех пор, пока не умрете. После казни ваши тела
снимут с виселиц и закуют в кандалы. Боже, храни Англию!
Выслушав приговор, Пью зарычал, а Ривьера и все остальные растерянно
уставились на председателя суда. Но Сильвер, хотя и был самым младшим из
всех, держался смело, как лев.
- Милорд, - сказал он, - после того, что было сказано в суде вами,
мистером Дженкинсом и другими, я должен добавить вот что: во-первых,
черный это день для Англии и самого короля Георга, храни его Господь,
когда невинных людей вроде нас, единственно исполнивших свой долг, ставят
перед важными господами вроде вас и обвиняют на основании показаний
бессовестных лжецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61