Пошатываясь от тяжести, прошел продавец
коврижек. Придерживая лоток на животе, он прокладывал себе путь через
толпу, как корабль, нагруженный по ватерлинию товарами из Индии.
Сильвер осторожно перешагнул водосточную канаву посреди мощеной
улицы; грязная вода лениво текла среди мусора. На пороге галантерейной
лавки, согнувшись в три погибели, сидела старуха с остановившимся
бессмысленным взглядом, а над ее головой, как топор в руках неумелого
палача, раскачивалась окованная железом вывеска галантерейщика.
Переходя с бега на шаг, Джон через несколько минут оказался на
Корабельной улице. Дождь перешел в ливень, и потоки воды извергались из
желоба, являвшего собой отверстую зубастую пасть дракона, венчавшего крышу
отцовского дама.
Джон миновал ворота и, крадучись, вошел в мастерскую. Внутри ее было
темно из-за ненастья, а почерневшие балки, которые держали стены и потолки
еще со времен войны Алой и Белой Роз, угрожающе нависли над головой.
Отец, согнувшись перед верстаком, внимательно изучал подметку
большого черного сапога, "Слишком скуп, чтобы зажечь свечу", - подумал
Джон, шмыгнув на место.
Неожиданный голос отца прозвучал во мраке резко и саркастично:
- Ну, что расскажешь о своих похождениях? Небось шлялся к
каким-нибудь святым своей мамаши? Таскается, как нищий. Да еще среди бела
дня.
Джим молчал. Дождь что было силы барабанил в оловянные оконные рамы.
- Хоть ты мне и сын, но ты еще ученик. Где в твоем ученическом
договоре сказано, что можешь убегать, когда захочешь? Ну-ка, парень,
отвечай!
Джон неохотно отозвался:
- Нигде, батюшка.
- "Нигде, батюшка", - передразнил его Майкл Сильвер. - То, что ты еще
молод - это не оправдание, ясно? Помнится мне, в парламенте еще не
проходил закон о равенстве прав подмастерьев и членов палаты лордов.
- Нет, батюшка.
- Так вот, парень, объявляю новый закон специально для тебя. Войдет
он в силу сразу же, как я ударю молотком. Я, Майкл Сильвер, запрещаю
своему ученику Джону Сильверу покидать рабочее место без моего на то
разрешения. Кроме того, объявляю, что он за самовольную отлучку лишается
недельного жалованья, которое составляет полтора шиллинга. Аминь! А теперь
за работу, живо!
Джон, стиснув зубы, погасил в себе приступ бешенства и взглянул на
поределую косицу на затылке отца, снова склонившегося над черным сапогом.
Так бы и хватил по башке тяжелой сапожной колодкой. Хрустнула бы, как
орех!
Шло время. Никто не проронил ни слова. Гнев Джона постепенно
проходил, вместо него появились чувства решимости и скрытого торжества.
Дождаться бы конца работы! После семи он свободен и пойдет искать Дугана.
Времени хватит, возможно, он даже успеет вернуться в постель прежде, чем
дом запрут на ночь. А если и нет, не велика беда, контрабандисту темнота
не страшна. Да и Дуган обещал платить, и уж конечно, не жалких полтора
шиллинга в неделю. Джон окончательно решился.
Неделю спустя Джон Сильвер произнес бессвязную и богохульную клятву,
в которой обещал хранить тайну и слушать указания атамана. Так он стал
членом шайки Дугана, и началась его двойная жизнь. Днем он шил обувь и
стучал молотком, слушал, как отец ругает якобистов и аристократов, но
только начинало темнеть, Джон, наскоро проглотив поданный матерью ужин,
оставлял сестер сплетничать и ссориться и удирал из дома к своим новым
приятелям.
Для выполнения своих планов Дуган сумел подобрать неплохую шайку из
бывших арестантов, пропойц - матросов и неотесанных батраков. Повиновения
этого сброда он добился при помощи кулака и пистолета, а преданность
приобрел щедростью при дележе добычи.
Сумев таким образом обуздать шайку, Дуган ловко и умело проворачивал
дела. Вскоре о его хитрости стали ходить легенды по всем берегам Западной
Англии. Вот одна из них.
Однажды трое контрабандистов переоделись пастухами. Как было
задумано, они отправились к уступу обрывистых прибрежных известняков и
стали в опасной близости от края скалы собирать яйца морских птиц. Два
таможенника, проезжая мимо с дозором, дружески приветствовали их, улыбаясь
и добродушно подшучивая, поскольку пастухи, бросившие стада на пастбище и
собиравшие яйца на скалах, - картина в тех краях самая обычная.
Три контрабандиста спокойно среди бела дня спустились по скалам вниз.
Добравшись до полосы прибоя, они достали из-под одежд инструменты и
высекли в известняке площадку длиной в восемь и шириной в четыре фута. За
ночь лодка выгрузила туда шестьдесят два бочонка отличного французского
коньяка. Люди Дугана часто разражались ехидным хохотом, поминая эту удачу.
В другой раз бандиты поймали одного особенно ретивого таможенника по
прозвищу Ястребиный Глаз. Желая отомстить за то, что он совал всюду свой
нос, подстерегал и вынюхивал, завязали ему глаза, связали ноги и
закричали: "Сбросим его со скалы, ребята! Смерть ему!" Несчастный молил о
пощаде, но мучители с грубым хохотом и проклятиями толкали его к уступу,
пока он отчаянным усилием, уже падая, не извернулся и не вцепился что было
сил в узкую трещину в скале.
Пятнадцать минут Ястребиный Глаз висел на руках и звал на помощь.
Потом пальцы его разжались, и с нечеловеческим воплем он рухнул вниз.
Шутка заключалась в том, что, пролетев едва три фута, он попал в кучу
морского песка, куда чья-то старательная рука накидала щедро, от души
конского навоза. Разбойники сбросили его с низкого уступа на берегу моря.
3. ПОБЕГ
Через десять месяцев после этого Сильвер распрощался с карьерой
контрабандиста, чудом сохранив при этом жизнь.
Все изменилось благодаря стечению двух обстоятельств. Во-первых,
Питер Дуган переломал себе ноги, поскользнувшись и упав со скалы с высоты
двадцати футов. Так бандиты лишились своего хитрого и предусмотрительного
главаря. Во-вторых, на одном участке берега, где контрабандисты
действовали до того времени безнаказанно, появились два особо деятельных и
смелых таможенника.
А произошло вот что: оставшись без главаря, бандиты задумали
захватить одну таможню. Должен вам сказать, разбойные нападения на таможню
в Англии - верный путь на каторгу или в укромное убежище, из которого не
выбраться до седых волос. Совсем другое дело доставить себе это
удовольствие на каком-либо островке, продуваемом всеми ветрами Карибского
моря, или в безлюдной местности Пенсильвании или Нью-Йорка.
Вначале все было хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
коврижек. Придерживая лоток на животе, он прокладывал себе путь через
толпу, как корабль, нагруженный по ватерлинию товарами из Индии.
Сильвер осторожно перешагнул водосточную канаву посреди мощеной
улицы; грязная вода лениво текла среди мусора. На пороге галантерейной
лавки, согнувшись в три погибели, сидела старуха с остановившимся
бессмысленным взглядом, а над ее головой, как топор в руках неумелого
палача, раскачивалась окованная железом вывеска галантерейщика.
Переходя с бега на шаг, Джон через несколько минут оказался на
Корабельной улице. Дождь перешел в ливень, и потоки воды извергались из
желоба, являвшего собой отверстую зубастую пасть дракона, венчавшего крышу
отцовского дама.
Джон миновал ворота и, крадучись, вошел в мастерскую. Внутри ее было
темно из-за ненастья, а почерневшие балки, которые держали стены и потолки
еще со времен войны Алой и Белой Роз, угрожающе нависли над головой.
Отец, согнувшись перед верстаком, внимательно изучал подметку
большого черного сапога, "Слишком скуп, чтобы зажечь свечу", - подумал
Джон, шмыгнув на место.
Неожиданный голос отца прозвучал во мраке резко и саркастично:
- Ну, что расскажешь о своих похождениях? Небось шлялся к
каким-нибудь святым своей мамаши? Таскается, как нищий. Да еще среди бела
дня.
Джим молчал. Дождь что было силы барабанил в оловянные оконные рамы.
- Хоть ты мне и сын, но ты еще ученик. Где в твоем ученическом
договоре сказано, что можешь убегать, когда захочешь? Ну-ка, парень,
отвечай!
Джон неохотно отозвался:
- Нигде, батюшка.
- "Нигде, батюшка", - передразнил его Майкл Сильвер. - То, что ты еще
молод - это не оправдание, ясно? Помнится мне, в парламенте еще не
проходил закон о равенстве прав подмастерьев и членов палаты лордов.
- Нет, батюшка.
- Так вот, парень, объявляю новый закон специально для тебя. Войдет
он в силу сразу же, как я ударю молотком. Я, Майкл Сильвер, запрещаю
своему ученику Джону Сильверу покидать рабочее место без моего на то
разрешения. Кроме того, объявляю, что он за самовольную отлучку лишается
недельного жалованья, которое составляет полтора шиллинга. Аминь! А теперь
за работу, живо!
Джон, стиснув зубы, погасил в себе приступ бешенства и взглянул на
поределую косицу на затылке отца, снова склонившегося над черным сапогом.
Так бы и хватил по башке тяжелой сапожной колодкой. Хрустнула бы, как
орех!
Шло время. Никто не проронил ни слова. Гнев Джона постепенно
проходил, вместо него появились чувства решимости и скрытого торжества.
Дождаться бы конца работы! После семи он свободен и пойдет искать Дугана.
Времени хватит, возможно, он даже успеет вернуться в постель прежде, чем
дом запрут на ночь. А если и нет, не велика беда, контрабандисту темнота
не страшна. Да и Дуган обещал платить, и уж конечно, не жалких полтора
шиллинга в неделю. Джон окончательно решился.
Неделю спустя Джон Сильвер произнес бессвязную и богохульную клятву,
в которой обещал хранить тайну и слушать указания атамана. Так он стал
членом шайки Дугана, и началась его двойная жизнь. Днем он шил обувь и
стучал молотком, слушал, как отец ругает якобистов и аристократов, но
только начинало темнеть, Джон, наскоро проглотив поданный матерью ужин,
оставлял сестер сплетничать и ссориться и удирал из дома к своим новым
приятелям.
Для выполнения своих планов Дуган сумел подобрать неплохую шайку из
бывших арестантов, пропойц - матросов и неотесанных батраков. Повиновения
этого сброда он добился при помощи кулака и пистолета, а преданность
приобрел щедростью при дележе добычи.
Сумев таким образом обуздать шайку, Дуган ловко и умело проворачивал
дела. Вскоре о его хитрости стали ходить легенды по всем берегам Западной
Англии. Вот одна из них.
Однажды трое контрабандистов переоделись пастухами. Как было
задумано, они отправились к уступу обрывистых прибрежных известняков и
стали в опасной близости от края скалы собирать яйца морских птиц. Два
таможенника, проезжая мимо с дозором, дружески приветствовали их, улыбаясь
и добродушно подшучивая, поскольку пастухи, бросившие стада на пастбище и
собиравшие яйца на скалах, - картина в тех краях самая обычная.
Три контрабандиста спокойно среди бела дня спустились по скалам вниз.
Добравшись до полосы прибоя, они достали из-под одежд инструменты и
высекли в известняке площадку длиной в восемь и шириной в четыре фута. За
ночь лодка выгрузила туда шестьдесят два бочонка отличного французского
коньяка. Люди Дугана часто разражались ехидным хохотом, поминая эту удачу.
В другой раз бандиты поймали одного особенно ретивого таможенника по
прозвищу Ястребиный Глаз. Желая отомстить за то, что он совал всюду свой
нос, подстерегал и вынюхивал, завязали ему глаза, связали ноги и
закричали: "Сбросим его со скалы, ребята! Смерть ему!" Несчастный молил о
пощаде, но мучители с грубым хохотом и проклятиями толкали его к уступу,
пока он отчаянным усилием, уже падая, не извернулся и не вцепился что было
сил в узкую трещину в скале.
Пятнадцать минут Ястребиный Глаз висел на руках и звал на помощь.
Потом пальцы его разжались, и с нечеловеческим воплем он рухнул вниз.
Шутка заключалась в том, что, пролетев едва три фута, он попал в кучу
морского песка, куда чья-то старательная рука накидала щедро, от души
конского навоза. Разбойники сбросили его с низкого уступа на берегу моря.
3. ПОБЕГ
Через десять месяцев после этого Сильвер распрощался с карьерой
контрабандиста, чудом сохранив при этом жизнь.
Все изменилось благодаря стечению двух обстоятельств. Во-первых,
Питер Дуган переломал себе ноги, поскользнувшись и упав со скалы с высоты
двадцати футов. Так бандиты лишились своего хитрого и предусмотрительного
главаря. Во-вторых, на одном участке берега, где контрабандисты
действовали до того времени безнаказанно, появились два особо деятельных и
смелых таможенника.
А произошло вот что: оставшись без главаря, бандиты задумали
захватить одну таможню. Должен вам сказать, разбойные нападения на таможню
в Англии - верный путь на каторгу или в укромное убежище, из которого не
выбраться до седых волос. Совсем другое дело доставить себе это
удовольствие на каком-либо островке, продуваемом всеми ветрами Карибского
моря, или в безлюдной местности Пенсильвании или Нью-Йорка.
Вначале все было хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61