Сам епископ, преисполненный праведного негодования, в своей
блестящей проповеди заклеймил преступников и воззвал силы небесные и
власти земные к скорому и суровому возмездию.
Процесс был кратким и проходил без лишних церемоний. После того, как
трое из шайки стали свидетелями обвинения, Тернеру и его товарищам стало
ясно, что их песенка спета. Главарь держался, однако, с безрассудной
дерзостью. Однажды в ходе процесса он громогласно заявил с наглой
усмешкой, что не даст и шестипенсовика за головы тех, кто приложит руки к
его повешению и что их ожидает та же участь.
Сильвера судили вместе с другими, однако обвинение в соучастии в
убийстве было отведено благодаря свидетельству некоторых подсудимых,
которым повезло гораздо меньше. Приговор огласили на третий день процесса.
Тернера и семерых его товарищей ожидало повешение. Пятеро, включая
Сильвера, получили различные сроки тюремного заключения. Публичная казнь
Тернера собрала множество народу, и продавцы сластей и напитков неплохо
заработали в тот день. Особым постановлением суда тела казненных,
закованные в цепи, было воспрещено погребать. Их выставили на всеобщее
обозрение на виселицах, специально установленных возле их прежних жилищ.
Услышав об этом посмертном наказании, Тернер рассмеялся в лицо судье,
зачитывавшему приговор:
- Боже мой, значит буду еще на свежем воздухе, когда вы все станете
гнить в земле.
И он действительно долго качался на ветру, пока воронье клевало ему
глаза, а черви ползали по разлагающемуся телу.
Сильверу, можно сказать, повезло - его-то не повесили, но грязь и
вонь тюремной камеры и отчаяние при мысли о потерянной свободе постоянно
сводили его с ума.
Вскоре после вынесения приговора родители пришли к нему в тюрьму.
- Сынок, - сказала Мери Сильвер в конце свидания, - я уверена, что
из-за дурных людей и их злокозненных советов попал ты сюда; из-за людей,
вполне заслуживших эту ужасную кару. Но закон есть закон, и раз уж ты его
нарушил, надо смиренно нести наказание. Я буду ежечасно молить за тебя
Господа и надеюсь, что все это послужит тебе хорошим уроком.
Дополнительным наказанием тебе послужит то, что твой отец запретил мне
навещать тебя в этом убежище позора.
И она ушла, а за ней потащился отец, все время свидания стоявший в
стороне и уныло молчавший. В немом отчаянии Сильвер опустил голову. Он
понял, что многолетнее тюремное заключение предстоит пережить безо всякой
поддержки семьи. Что и говорить, наказание он заслужил вполне, и матушка
правильно об этом сказала. Джон решил стать примерным арестантом, надеясь
найти в этом утешение и, может быть, добиться досрочного освобождения.
Мне думается, он оставался бы в тюрьме до седых волос, когда бы не
счастливая случайность и не исключительная его смелость.
Удача улыбнулась Джону два года спустя, когда его однажды переводили
с десятком других узников из одного корпуса тюрьмы в другой. Конвоиры
тщательно запирали двери за собой, прежде чем отворить следующие. Так
Сильвер очутился посреди запертого коридора. С высоты своего роста он с
изумлением увидел открытое по чьей-то небрежности окно, путь к которому
преграждали всего два-три заключенных. Несмотря на рост и недюжинную силу,
несколько шагов, отделявших его от свободы, показались Джону вечностью.
Наконец-то окно! Сильвер подпрыгнул к подоконнику, ухватился за него,
подтянулся на руках и перевалился наружу.
Не обращая внимания на поднявшуюся за спиной панику, он увидел, что
от мостовой его отделяло едва десять футов. Прыжок!
Как он сам мне говорил, это был самый счастливый прыжок в его
молодости.
- Не так уж высоко, Джим, как можно представить. Все равно что
спрыгнуть с дерева или невысокого уступа, там-то прыгать даже труднее. Но
с этого прыжка, именно с этого прыжка, говорю тебе, для меня снова
началась жизнь человека, преследуемого законом. Прыжок к свету, но и
прыжок в могилу, ко всем чертям!
Он спрыгнул на землю среди изумленных прохожих, улыбаясь до ушей от
радости. Один из стражников, взобравшись на окно, прицелился в него, но
промедлил с выстрелом, опасаясь попасть в случайного прохожего. Ему
пришлось спрыгнуть на улицу вслед за Сильвером, а за это время юноша
отбежал уже далеко.
Он прекрасно знал бристольские улицы, закоулки и проходные дворы с
сараями и складами. Долго петлял, возвращался, однажды пробежал под самой
стеной тюрьмы, как раз под тем окном, благодаря которому оказался на
свободе. Когда стемнело, Джон спрятался среди плит песчаника, сложенных в
порту, решив при первом удобном случае покинуть Бристоль и Англию и
предаться волю Господа и своей судьбе.
4. НА БЕРЕГАХ ГВИНЕИ
Наутро после побега, еще до рассвета, Сильвер нашел себе место на
судне, занимавшемся работорговлей и уже готовом к отплытию в Гвинею. Над
"Ястребом" развевался британский флаг, и капитаном на нем был Десмонд
Фини, высокий словоохотливый ирландец. Молодой Сильвер без запинки ответил
на все вопросы капитана.
- Сколько тебе лет, парень? - спроси его Фини.
- Семнадцать, сэр! - ответил Джон, вытянувшись в струнку.
- Хм, - сказал капитан, - а с чего это тебе, сопляк, дома не сидится?
- Сильвер забормотал было, что сбежал от жестокого отчима, но, к счастью,
Фини прервал его новым вопросом:
- Ну, а что ты смыслишь в морском деле, салага? - зачастил он,
выстреливая слова одно за другим. - Можешь убавить топселей при встречном
ветре? Можешь ли бросать лот и замерять глубины перед мелью?
- Проверьте в деле, сэр, - ответил молодой Джон. - Я плавал с
хорошими моряками, честное слово, сэр. Знаю почти все о бригантинах,
шхунах, бригах и...
- Цыц! - гаркнул Фини, скептично пронзая его острым взглядом своих
умных серых глаз. - Вижу, вижу, смыслишь кое в чем. Только понимаешь ли,
сынок, торговля "черным деревом" - грязная работа. На берегах Западной
Африки то и дело лихорадки, коварные нападения черномазых, а на переходе
через Атлантику сплошные нечистоты, вонь и рвота. Сразу учуешь, что море -
не место для детишек со слабыми нервами.
- Я не боюсь грязи и лихорадки, сэр! - отчеканил Джон.
- Ну, хорошо, - молвил Фини, - но вот, представь себе, хм, ну,
скажем, что рабы взбунтовались и свора дикарей ревет и изнывает от желания
распороть тебе брюхо живьем, а?
При одной мысли об этаком волосы у Сильвера встали дыбом, но
преодолев страх, он выпалил, сжав кулаки:
- А чего тут думать: разбить им головы и выкинуть за борт, сэр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
блестящей проповеди заклеймил преступников и воззвал силы небесные и
власти земные к скорому и суровому возмездию.
Процесс был кратким и проходил без лишних церемоний. После того, как
трое из шайки стали свидетелями обвинения, Тернеру и его товарищам стало
ясно, что их песенка спета. Главарь держался, однако, с безрассудной
дерзостью. Однажды в ходе процесса он громогласно заявил с наглой
усмешкой, что не даст и шестипенсовика за головы тех, кто приложит руки к
его повешению и что их ожидает та же участь.
Сильвера судили вместе с другими, однако обвинение в соучастии в
убийстве было отведено благодаря свидетельству некоторых подсудимых,
которым повезло гораздо меньше. Приговор огласили на третий день процесса.
Тернера и семерых его товарищей ожидало повешение. Пятеро, включая
Сильвера, получили различные сроки тюремного заключения. Публичная казнь
Тернера собрала множество народу, и продавцы сластей и напитков неплохо
заработали в тот день. Особым постановлением суда тела казненных,
закованные в цепи, было воспрещено погребать. Их выставили на всеобщее
обозрение на виселицах, специально установленных возле их прежних жилищ.
Услышав об этом посмертном наказании, Тернер рассмеялся в лицо судье,
зачитывавшему приговор:
- Боже мой, значит буду еще на свежем воздухе, когда вы все станете
гнить в земле.
И он действительно долго качался на ветру, пока воронье клевало ему
глаза, а черви ползали по разлагающемуся телу.
Сильверу, можно сказать, повезло - его-то не повесили, но грязь и
вонь тюремной камеры и отчаяние при мысли о потерянной свободе постоянно
сводили его с ума.
Вскоре после вынесения приговора родители пришли к нему в тюрьму.
- Сынок, - сказала Мери Сильвер в конце свидания, - я уверена, что
из-за дурных людей и их злокозненных советов попал ты сюда; из-за людей,
вполне заслуживших эту ужасную кару. Но закон есть закон, и раз уж ты его
нарушил, надо смиренно нести наказание. Я буду ежечасно молить за тебя
Господа и надеюсь, что все это послужит тебе хорошим уроком.
Дополнительным наказанием тебе послужит то, что твой отец запретил мне
навещать тебя в этом убежище позора.
И она ушла, а за ней потащился отец, все время свидания стоявший в
стороне и уныло молчавший. В немом отчаянии Сильвер опустил голову. Он
понял, что многолетнее тюремное заключение предстоит пережить безо всякой
поддержки семьи. Что и говорить, наказание он заслужил вполне, и матушка
правильно об этом сказала. Джон решил стать примерным арестантом, надеясь
найти в этом утешение и, может быть, добиться досрочного освобождения.
Мне думается, он оставался бы в тюрьме до седых волос, когда бы не
счастливая случайность и не исключительная его смелость.
Удача улыбнулась Джону два года спустя, когда его однажды переводили
с десятком других узников из одного корпуса тюрьмы в другой. Конвоиры
тщательно запирали двери за собой, прежде чем отворить следующие. Так
Сильвер очутился посреди запертого коридора. С высоты своего роста он с
изумлением увидел открытое по чьей-то небрежности окно, путь к которому
преграждали всего два-три заключенных. Несмотря на рост и недюжинную силу,
несколько шагов, отделявших его от свободы, показались Джону вечностью.
Наконец-то окно! Сильвер подпрыгнул к подоконнику, ухватился за него,
подтянулся на руках и перевалился наружу.
Не обращая внимания на поднявшуюся за спиной панику, он увидел, что
от мостовой его отделяло едва десять футов. Прыжок!
Как он сам мне говорил, это был самый счастливый прыжок в его
молодости.
- Не так уж высоко, Джим, как можно представить. Все равно что
спрыгнуть с дерева или невысокого уступа, там-то прыгать даже труднее. Но
с этого прыжка, именно с этого прыжка, говорю тебе, для меня снова
началась жизнь человека, преследуемого законом. Прыжок к свету, но и
прыжок в могилу, ко всем чертям!
Он спрыгнул на землю среди изумленных прохожих, улыбаясь до ушей от
радости. Один из стражников, взобравшись на окно, прицелился в него, но
промедлил с выстрелом, опасаясь попасть в случайного прохожего. Ему
пришлось спрыгнуть на улицу вслед за Сильвером, а за это время юноша
отбежал уже далеко.
Он прекрасно знал бристольские улицы, закоулки и проходные дворы с
сараями и складами. Долго петлял, возвращался, однажды пробежал под самой
стеной тюрьмы, как раз под тем окном, благодаря которому оказался на
свободе. Когда стемнело, Джон спрятался среди плит песчаника, сложенных в
порту, решив при первом удобном случае покинуть Бристоль и Англию и
предаться волю Господа и своей судьбе.
4. НА БЕРЕГАХ ГВИНЕИ
Наутро после побега, еще до рассвета, Сильвер нашел себе место на
судне, занимавшемся работорговлей и уже готовом к отплытию в Гвинею. Над
"Ястребом" развевался британский флаг, и капитаном на нем был Десмонд
Фини, высокий словоохотливый ирландец. Молодой Сильвер без запинки ответил
на все вопросы капитана.
- Сколько тебе лет, парень? - спроси его Фини.
- Семнадцать, сэр! - ответил Джон, вытянувшись в струнку.
- Хм, - сказал капитан, - а с чего это тебе, сопляк, дома не сидится?
- Сильвер забормотал было, что сбежал от жестокого отчима, но, к счастью,
Фини прервал его новым вопросом:
- Ну, а что ты смыслишь в морском деле, салага? - зачастил он,
выстреливая слова одно за другим. - Можешь убавить топселей при встречном
ветре? Можешь ли бросать лот и замерять глубины перед мелью?
- Проверьте в деле, сэр, - ответил молодой Джон. - Я плавал с
хорошими моряками, честное слово, сэр. Знаю почти все о бригантинах,
шхунах, бригах и...
- Цыц! - гаркнул Фини, скептично пронзая его острым взглядом своих
умных серых глаз. - Вижу, вижу, смыслишь кое в чем. Только понимаешь ли,
сынок, торговля "черным деревом" - грязная работа. На берегах Западной
Африки то и дело лихорадки, коварные нападения черномазых, а на переходе
через Атлантику сплошные нечистоты, вонь и рвота. Сразу учуешь, что море -
не место для детишек со слабыми нервами.
- Я не боюсь грязи и лихорадки, сэр! - отчеканил Джон.
- Ну, хорошо, - молвил Фини, - но вот, представь себе, хм, ну,
скажем, что рабы взбунтовались и свора дикарей ревет и изнывает от желания
распороть тебе брюхо живьем, а?
При одной мысли об этаком волосы у Сильвера встали дыбом, но
преодолев страх, он выпалил, сжав кулаки:
- А чего тут думать: разбить им головы и выкинуть за борт, сэр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61