За этой комнатой находилась большая зала, из которой раздавались крик и шум. Там танцевали и бесчинствовали маньолы. Дочь хозяина, молодая испанка с длинными черными волосами и жгучими глазами, стояла в дверях и, прислуживая пьянствующим гостям, подслушивала разговор двух мужчин, сидевших у ближайшего к ней стола.
— Это случилось сегодня вечером, с час тому назад, — воскликнул рассказчик, дитя лавочника, который живет на углу Пласо Педро и улицы Толедо, — хорошенькая девочка лет девяти сделалась жертвой чудовища. Уже несколько вечеров кряду видели, как человек в черном полуплаще бродил в окрестностях, но никто не подозревал, что это мог быть тот вампир, который постоянно находит себе в Мадриде новых жертв.
— Говорят, что он только наполовину человек, что он ублюдок, рожденный от человека и животного! — прибавил другой.
— Это такой же человек, как и мы, но его кровожадность или отвратительная страсть, которую никто из нас не может растолковать, заставляет его отыскивать себе маленьких хорошеньких девочек. Если он завидит подобного ребенка, то без устали бродит вокруг его жилища, пока не найдет удобного случая схватить его и, как лютый зверь, высосать теплую кровь из невинной девочки.
— И его никогда нельзя найти, как будто он умеет делать себя невидимым.
— Я слышал на Пласо Педро, будто альгуазилы напали на его след, — уверял рассказчик.
В это время две личности, которых мы оставили при входе в гостиницу, подошли и сели вблизи от разговаривающих.
Снимая шляпы, они осматривали общество, чтобы узнать, здесь ли тот, которого они надеялись встретить.
— Принеси нам вина, очаровательная девушка, — обратился один из них к дочери хозяина.
— Вы получите хороший напиток, сеньор! — отвечала, улыбаясь, девушка и поспешила к прилавку.
В это время отворилась дверь с улицы и на пороге показался мужчина с острым проникающим взглядом и укутанный в черный плащ. Черная шляпа, низко надвинутая на лоб, не позволяла рассмотреть его лица, когда же он дошел до середины комнаты и стал осматривать присутствующих своим жгучим взглядом, тогда узнали в нем еще не старого, но худого и бледного мужчину с рыжей бородой. Он снял шляпу только тогда, когда подошел к концу длинного стола, у которого сидели двое новоприбывших мужчин. Тогда можно было вполне рассмотреть его длинные всклокоченные волосы и рубец под глазом, от которого делалось еще страшнее его бледное лицо, искаженное страстями.
Читатель без сомнения уже узнал в новоприбывшем Жозэ Серрано, получившего этот рубец почти три года тому назад в схватке своей со слугой Франциско, когда, взобравшись в карету, он хотел вонзить кинжал в спину своего брата так же ловко, как он успел это сделать с кучером. Жозэ с трудом избежал смерти, потому что разбойники, которых он заманил на ночное нападение, бросили его плавающим в крови и не позаботились о его дальнейшей судьбе, но крепкая натура Жозэ выдержала и эти раны, не оставившие на нем других следов, кроме огромного рубца.
Когда он, ища кого-то глазами, хотел пройти мимо только что прибывших двух незнакомцев, последние подошли к нему и приветствовали его, скрестив обе руки на груди (как обыкновенно приветствуют друг друга фамилиары), и так низко поклонились ему, что один из них дотронулся до лба Жозэ. Потом все трое подошли к столу, девушка принесла им третью кружку вина.
Между тем как прежний рассказчик все еще описывал своим любопытным слушателям ужасы совершенного убийства и закончил уверением, что наконец напали на след вампира, один из фамилиаров хотел вполне убедиться, что мужчина с рыжей бородой был именно третье лицо, необходимое для их предприятия. Для этого он открыл свой камзол и показал серебряную медаль с изображением Иисуса Христа.
На груди Христа блестело солнце — символ света и в то же время, как будто в насмешку, символ инквизиции. Вслед затем фамилиар посмотрел на камзол Жозэ и вдруг заметил на том месте, где он ожидал видеть медаль — пятно, темно-красное, хотя и стертое, но все-таки еще свежее. Фамилиар внезапно перевел взгляд свой с камзола на бледное лицо Жозэ и не мог более сомневаться в том, что это было кровавое пятно.
Жозэ, должно быть, заметил этот взгляд, потому что он быстрым движением раскрыл то место камзола, где у него была медаль и, показав ее поскорее, прикрыл грудь плащом, побледнев еще более, когда он увидел у себя на груди кровавое пятно.
— Нам нельзя терять времени, — шепнул фамилиар, — ночь приближается.
— Есть ли у вас лодка наготове? — спросил Жозэ также тихо.
— Все готово, вы останетесь на берегу для караула, а мы переедем на остров.
— Правда ли, что молодая женщина по имени Энрика, которую преследует суд, находится у Непардо? — продолжал Жозэ.
— Мы видели прекрасную детоубийцу — она нашла себе убежище у старухи и в продолжение нескольких лет никто и не думал, что она там находится, — теперь же явилось подозрение, потому что они обе занимались одним и тем же ремеслом, а подобные люди всегда сходятся!
Жозэ улыбнулся. Он сперва не хотел верить, когда узнал от патеров, которым его рекомендовала графиня генуэзская как молчаливого и дельного помощника, что Энрика наконец найдена. Он считал ее умершей и думал, что какое-нибудь близкое сходство обмануло шпионов инквизиции. Теперь же он понял, что может быть полезен при ее аресте. Жозэ желал смерти Энрике и ее ребенку, о существовании которого он надеялся получить верные сведения от графини генуэзской, еще и потому, что они были наследницами Дельмонте. Фамилиары допили свои кружки. Жозэ сделал только вид, что допил свою.
Из залы доходил ужасный шум, крики распутных женщин смешивались с криком мужчин и с дикой музыкой, игравшей для танцев. Оттуда входило в первую комнату и выходило из нее множество людей в самых разнообразных костюмах, так что никто не обратил внимания, когда оба фамилиара, заплатив за свое вино и поклонившись дочери хозяина, удалились вместе с Жозэ. Притом большинство гостей были такие же негодяи, как Жозэ, и в этой гостинице постоянно сговаривались для совершения каких-нибудь преступлений. Трое сыщиков инквизиции пошли к берегу.
— К чему нам еще пить здесь на собственные наши деньги, — сказал первый фамилиар вполголоса, — когда мы после благополучно оконченного дела можем насладиться на улице Форбурго хорошим старым монастырским вином? Вот наша лодка, поедем, — прибавил он, обращаясь к своему спутнику и указывая на лодку, привязанную к берегу, — вы останетесь здесь, сеньор, и будете ожидать нашего возвращения! Если вы услышите или увидите что-нибудь необыкновенное, или заметите, что нам угрожает опасность, то свистните как можно громче, понимаете?
— Я понял все, теперь поспешите, — возразил Жозэ, между тем как оба фамилиара влезли в лодку, — и не допускайте, чтобы эта женщина улизнула от вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185