Карлисты с удивлением посмотрели на своего предводителя.
— Ступайте в кусты, вон на тот скат, и разделитесь, — приказал он, — Роза пусть сведет лошадей в самую чащу леса, для того чтобы днем никто не заметил нашего следа. С наступлением вечера я возвращусь, и тогда для вас будет работа, за которую дон Жозэ не мало заплатит вам!
Подозрительные люди громко загалдели в знак одобрения и подбросили свои шапки.
— Да здравствует дон Жозэ, наш начальник! — воскликнули они, между тем как бутылка усердно обходила их.
— Не кричите, висельники, да не напейтесь, чтоб вам к ночи быть бодрыми и в полном рассудке, — сказал им Жозэ. Обождав, пока будут исполнены его приказания, он скрылся в густом столетнем буковом лесу и пошел в том направлении, которое выбрали цыгане.
Цыгане за весь день сделали один короткий привал у ручья, наскоро поев хлеба с водой, и отправились дальше. Они дошли до бурной речки Мансанарес и двинулись вдоль ее берега, заросшего деревьями. Им приходилось идти то у самой воды, местами образующей шумные водопады в сажень вышиной и становящейся все шире и стремительнее, чем ближе к источнику, то сквозь непроницаемую чащу, поодаль от нее.
Когда начало вечереть, цыганский князь приказал остановиться и раскинуть лагерь для ночлега, а пока женщины раскладывали костер, чтоб сварить ужин, мужчины углубились за дичью в лес.
То тут, то там раздавались их глухие выстрелы. Вскоре они возвратились с богатой добычей диких птиц, превосходный вкус которых был им известен. Приготовление длилось недолго. Цыгане не привередливы, напротив, умеренны и неразборчивы в пище. Старая Цирра хлопотала, чтоб белую женщину, которую любил Аццо, не обидели за столом, а Энрика благодарила ее за это дружеским взглядом и пожатием руки. Когда после ужина каждый выбрал себе уютное местечко на пушистом мху, под кронами зеленых деревьев, Аццо улегся неподалеку от Энрики, чтобы исполнить свое обещание охранять ее. Кинжал со старинной, богатой серебряной рукоятью был заткнут у него за пояс, ружье лежало возле него на мягком мху. Он украдкой кивнул Энрике, которую уже совершенно одолела усталость, и еще раз оглядел табор кругом. Все спали. Костер почти угасал, и его последний, слабый отблеск падал на фигуры спящих людей. Все было тихо. Он также заснул, и во сне перед глазами его возникли картины счастья: Энрика покоилась у него на груди, он наслаждался осуществлением заветной мечты своего сердца. Лицо спящего Аццо выражало верх блаженства.
Все спали, лишь кто-то еще беспокойно бродил между деревьями — это Ая, роскошная женщина, живущая в цыганском таборе. Будучи не в состоянии сомкнуть глаз, она потихоньку оставила место ночлега, и, сгорая необузданной страстью, ходила взад и вперед в тени деревьев, сквозь которые местами проникал лунный свет. Кругом стояла глубокая тишина, разве что издали раздавался протяжный крик водяной птицы, свившей гнездо на густо заросшем берегу Мансанареса, или доносился плеск воды. Ни один листок не шелохнется на низко опущенных ветвях, и все-таки Ая стоит, прислушивается, все-таки ей чудится какой-то шорох, как будто человек или зверь подкрадывается в кустах; она не спускает глаз с того направления, откуда все ближе и ближе слышится шуршание. Ая решительная, энергичная женщина, не знавшая страха. Вдруг совсем близко от нее выглянуло бледное лицо, обрамленное рыжей бородой. Неприятные блестящие глаза зорко осматривали табор. Незнакомец сделал шаг вперед и в испуге отшатнулся, наткнувшись на Аю.
Ая спокойно стояла на своем месте.
— Чего тебе надо ночью в цыганском таборе, незнакомец? — тихо спросила она твердым голосом.
— Ни одному из вас я не причиню вреда, клянусь Пресвятой Девой! Но ведь у вас находится чужая женщина с ребенком? — обратился Жозэ к Ае, выглядывая исподлобья и подступая ближе.
— Уж не ты ли отец ребенка? — спросила она насмешливо.
— Нет, это дитя принадлежит моему брату. Да будут прокляты они оба, и ребенок, и она!
— Скоро к нему прибавится еще другой, ибо женщина эта любит цыгана Аццо! — сказала Ая, заметив, что незнакомец, полный ненависти, приближался к спящей Энрике.
— Развратница! Ха-ха-ха! — вполголоса расхохотался Жозэ. — А все-таки она вместе со своим ребенком должна быть моей! — прибавил он еще тише, чтобы Ая не могла расслышать его.
— Цыган Аццо не должен обладать этой женщиной, пока я дышу! — прошептала Ая голосом, в котором звучала такая вражда и ненависть, что Жозэ был глубоко потрясен. Лицо его прояснилось: речь шла о заговоре.
— Кто ты такая? — спросил он.
— Цыгане называют меня Аей, но слушай: если бы ты не пришел сюда с твоей ненавистью, эта чужая женщина погибла бы от моей руки. Ты же, кажется, имеешь на нее более давнее право, так делай с ней, что ты намеревался, а я помогу тебе!
— Искренно благодарю, а если тебе когда понадобится надежная рука, то вспомни о доне Жозэ Серрано, который охотно окажет тебе взаимную услугу!
В эту минуту позади него, прикрытые густой зеленью, показались некоторые из его спутников.
— Ты привел с собой подкрепление, Жозэ Серрано, и прекрасно сделал, потому что Энрика спит возле старой цыганки, а неподалеку, охраняя ее, лежит Аццо, которого я люблю и которого ты непременно должен щадить. Поэтому, чтоб добраться до Энрики, тебе надо переступить через спящих. А если они проснутся, когда ты захочешь похитить ее? — сказала Ая, оглядывая лагерь, теперь покрытый темнотой, потому что угас последний красноватый отблеск костра.
— Так возьмем ее силой! — отвечал Жозэ, принимая такую позу, которая говорила изменнице, до какой степени нетерпение взволновало дворянина, заключившего с ней союз.
На ее мраморном лице появилось выражение одобрения, ее губы, казалось, шептали: «Ты-то мне будешь полезен, я вижу, что тебя ничего не испугает, это мне нравится!» Она удалилась, когда увидела, что подходили люди Жозэ. Они подкрадывались, держа в руках заряженные ружья, за поясами торчали ножи.
Жозэ намеревался с двух сторон напасть на спящих цыган и, во время тревоги, незаметно похитить Энрику.
Четверо его людей, образовав большой полукруг, пошли в сторону реки; остальные четверо, оставшиеся с Жозэ, должны были выжидать, пока первые подадут сигнал к нападению. Сам он кошачьими, вкрадчивыми шагами приблизился к деревьям, под которыми, как указала Ая, спала Энрика и ее ребенок, тщательно укутанный.
Наконец он достиг такого места, с которого мог видеть весь табор, погруженный в сон. Близ потухшего костра лежали женщины и девушки, кругом, поодаль от них, мужчины. Ближе всех к нему мускулистый, крепкий цыганский князь, а как раз возле него старая цыганка, одна рука которой лежала на спящем ребенке Энрики. Далее, рядом с ребенком, спала Энрика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
— Ступайте в кусты, вон на тот скат, и разделитесь, — приказал он, — Роза пусть сведет лошадей в самую чащу леса, для того чтобы днем никто не заметил нашего следа. С наступлением вечера я возвращусь, и тогда для вас будет работа, за которую дон Жозэ не мало заплатит вам!
Подозрительные люди громко загалдели в знак одобрения и подбросили свои шапки.
— Да здравствует дон Жозэ, наш начальник! — воскликнули они, между тем как бутылка усердно обходила их.
— Не кричите, висельники, да не напейтесь, чтоб вам к ночи быть бодрыми и в полном рассудке, — сказал им Жозэ. Обождав, пока будут исполнены его приказания, он скрылся в густом столетнем буковом лесу и пошел в том направлении, которое выбрали цыгане.
Цыгане за весь день сделали один короткий привал у ручья, наскоро поев хлеба с водой, и отправились дальше. Они дошли до бурной речки Мансанарес и двинулись вдоль ее берега, заросшего деревьями. Им приходилось идти то у самой воды, местами образующей шумные водопады в сажень вышиной и становящейся все шире и стремительнее, чем ближе к источнику, то сквозь непроницаемую чащу, поодаль от нее.
Когда начало вечереть, цыганский князь приказал остановиться и раскинуть лагерь для ночлега, а пока женщины раскладывали костер, чтоб сварить ужин, мужчины углубились за дичью в лес.
То тут, то там раздавались их глухие выстрелы. Вскоре они возвратились с богатой добычей диких птиц, превосходный вкус которых был им известен. Приготовление длилось недолго. Цыгане не привередливы, напротив, умеренны и неразборчивы в пище. Старая Цирра хлопотала, чтоб белую женщину, которую любил Аццо, не обидели за столом, а Энрика благодарила ее за это дружеским взглядом и пожатием руки. Когда после ужина каждый выбрал себе уютное местечко на пушистом мху, под кронами зеленых деревьев, Аццо улегся неподалеку от Энрики, чтобы исполнить свое обещание охранять ее. Кинжал со старинной, богатой серебряной рукоятью был заткнут у него за пояс, ружье лежало возле него на мягком мху. Он украдкой кивнул Энрике, которую уже совершенно одолела усталость, и еще раз оглядел табор кругом. Все спали. Костер почти угасал, и его последний, слабый отблеск падал на фигуры спящих людей. Все было тихо. Он также заснул, и во сне перед глазами его возникли картины счастья: Энрика покоилась у него на груди, он наслаждался осуществлением заветной мечты своего сердца. Лицо спящего Аццо выражало верх блаженства.
Все спали, лишь кто-то еще беспокойно бродил между деревьями — это Ая, роскошная женщина, живущая в цыганском таборе. Будучи не в состоянии сомкнуть глаз, она потихоньку оставила место ночлега, и, сгорая необузданной страстью, ходила взад и вперед в тени деревьев, сквозь которые местами проникал лунный свет. Кругом стояла глубокая тишина, разве что издали раздавался протяжный крик водяной птицы, свившей гнездо на густо заросшем берегу Мансанареса, или доносился плеск воды. Ни один листок не шелохнется на низко опущенных ветвях, и все-таки Ая стоит, прислушивается, все-таки ей чудится какой-то шорох, как будто человек или зверь подкрадывается в кустах; она не спускает глаз с того направления, откуда все ближе и ближе слышится шуршание. Ая решительная, энергичная женщина, не знавшая страха. Вдруг совсем близко от нее выглянуло бледное лицо, обрамленное рыжей бородой. Неприятные блестящие глаза зорко осматривали табор. Незнакомец сделал шаг вперед и в испуге отшатнулся, наткнувшись на Аю.
Ая спокойно стояла на своем месте.
— Чего тебе надо ночью в цыганском таборе, незнакомец? — тихо спросила она твердым голосом.
— Ни одному из вас я не причиню вреда, клянусь Пресвятой Девой! Но ведь у вас находится чужая женщина с ребенком? — обратился Жозэ к Ае, выглядывая исподлобья и подступая ближе.
— Уж не ты ли отец ребенка? — спросила она насмешливо.
— Нет, это дитя принадлежит моему брату. Да будут прокляты они оба, и ребенок, и она!
— Скоро к нему прибавится еще другой, ибо женщина эта любит цыгана Аццо! — сказала Ая, заметив, что незнакомец, полный ненависти, приближался к спящей Энрике.
— Развратница! Ха-ха-ха! — вполголоса расхохотался Жозэ. — А все-таки она вместе со своим ребенком должна быть моей! — прибавил он еще тише, чтобы Ая не могла расслышать его.
— Цыган Аццо не должен обладать этой женщиной, пока я дышу! — прошептала Ая голосом, в котором звучала такая вражда и ненависть, что Жозэ был глубоко потрясен. Лицо его прояснилось: речь шла о заговоре.
— Кто ты такая? — спросил он.
— Цыгане называют меня Аей, но слушай: если бы ты не пришел сюда с твоей ненавистью, эта чужая женщина погибла бы от моей руки. Ты же, кажется, имеешь на нее более давнее право, так делай с ней, что ты намеревался, а я помогу тебе!
— Искренно благодарю, а если тебе когда понадобится надежная рука, то вспомни о доне Жозэ Серрано, который охотно окажет тебе взаимную услугу!
В эту минуту позади него, прикрытые густой зеленью, показались некоторые из его спутников.
— Ты привел с собой подкрепление, Жозэ Серрано, и прекрасно сделал, потому что Энрика спит возле старой цыганки, а неподалеку, охраняя ее, лежит Аццо, которого я люблю и которого ты непременно должен щадить. Поэтому, чтоб добраться до Энрики, тебе надо переступить через спящих. А если они проснутся, когда ты захочешь похитить ее? — сказала Ая, оглядывая лагерь, теперь покрытый темнотой, потому что угас последний красноватый отблеск костра.
— Так возьмем ее силой! — отвечал Жозэ, принимая такую позу, которая говорила изменнице, до какой степени нетерпение взволновало дворянина, заключившего с ней союз.
На ее мраморном лице появилось выражение одобрения, ее губы, казалось, шептали: «Ты-то мне будешь полезен, я вижу, что тебя ничего не испугает, это мне нравится!» Она удалилась, когда увидела, что подходили люди Жозэ. Они подкрадывались, держа в руках заряженные ружья, за поясами торчали ножи.
Жозэ намеревался с двух сторон напасть на спящих цыган и, во время тревоги, незаметно похитить Энрику.
Четверо его людей, образовав большой полукруг, пошли в сторону реки; остальные четверо, оставшиеся с Жозэ, должны были выжидать, пока первые подадут сигнал к нападению. Сам он кошачьими, вкрадчивыми шагами приблизился к деревьям, под которыми, как указала Ая, спала Энрика и ее ребенок, тщательно укутанный.
Наконец он достиг такого места, с которого мог видеть весь табор, погруженный в сон. Близ потухшего костра лежали женщины и девушки, кругом, поодаль от них, мужчины. Ближе всех к нему мускулистый, крепкий цыганский князь, а как раз возле него старая цыганка, одна рука которой лежала на спящем ребенке Энрики. Далее, рядом с ребенком, спала Энрика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185