Старуха увидала миловидную девушку, пробиравшуюся к ней по развалинам. Эта чужая, по-деревенски одетая девушка окликнула ее, называя отцовским именем, которого никто не знал.
От того-то старая Жуана остановилась в удивлении и посмотрела на миловидное привидение, которое изгоняло всякую мысль о суеверии и колдовстве.
— Вы Жуана Дорино, дочь продавца фруктов в Севилье? — радостно воскликнула Энрика, подбегая к удивленной старушке.
— Да, милая девушка, но откуда ты знаешь мое имя?
— О, вы Жуана, сестра Мартинеца, слава Богу, что я, наконец, нашла вас! — чистосердечно сказала Энрика и протянула руку престарелой сестре отшельника. — Да, да, это вы, а где же Фрацко, ваш муж?
— Вот он идет сюда! — ответила Жуана, ломая себе голову, чтобы узнать незнакомку, которая так хорошо знала их имена и в выражении лица которой было что-то милое, искреннее и вместе с тем как бы родное.
Энрика взглянула на сгорбленного старика, вышедшего из своего жилища, чтобы посмотреть, с кем разговаривала его жена. Она испугалась при виде этого дряхлого старца, но вскоре ей удалось побороть в себе страх, так как глаза сгорбленного Фрацко добродушно и ласково глядели на нее.
— Ваш брат Мартинец прислал меня.
— Да ниспошлет ему Пресвятая Дева свою милость и утешение! — прошептала Жуана.
— Он не нуждается более в утешении, он пребывает перед престолом Всевышнего! — торжественно сказала Энрика.
Скрестив руки и устремив взоры к небу, приняли Жуана и Фрацко это грустное известие.
— Бедный брат Мартинец! — прошептала сестра. — Какая ему выпала страшная доля!
— Он почил примиренный, благословляя меня, и, верно, теперь пребывает в блаженстве, так как лик его просветился, когда глаза его узрели божественную благодать! Ваш брат Мартинец улыбаясь взирает со своей высоты на земные бедствия и на нас с вами. Он приобрел мир и прощение после стольких лет раскаяния и молитвы.
— Пойдемте с нами в наше жилище, — сказала сквозь слезы обрадованная Жуана, — вы сказали, что он, благословляя вас, почил успокоенный и приобрел блаженство, это такое благотворное известие сокрушенному моему сердцу, пойдемте с нами и расскажите нам все.
И Фрацко тоже ласково приветствовал незнакомку, и повел ее в маленькую, но веселенькую комнатку, в которую надо было пробираться через развалины.
Старая Жуана все посматривала на милое личико Энрики, стараясь припомнить, кого она ей так напоминала. Она взяла ее за руку, как будто желая удержать ее при себе.
Так вошли они в потаенную комнату, которую никто не мог бы заметить, не зная ее заранее.
Когда Энрика уселась и подкрепилась, она рассказала им свою историю. Жуана терпеливо слушала ее, прерывая рассказ возгласами сожаления, что такая молодая и красивая девушка перенесла столько горя и несчастья. Когда же Энрика передавала свои страдания в неволе в доминиканском монастыре, Фрацко прошептал сквозь зубы, дрожащим голосом:
— Да будет проклято Санта Мадре!
Но вдруг неожиданно отворилась дверь и на пороге появилась, как чудное привидение, девочка лет двенадцати. Ее прекрасные густые волосы падали на плечи длинными кудрями. Живое милое личико с длинными ресницами сияло красотой и здоровьем. Вся ее фигура была так изящна и так прелестна, что нашлось бы только одно существо, которое можно бы было сравнить с этой улыбающейся девочкой, и это существо в изумлении глядело на ее неожиданное появление. Энрика приподнялась и до того побледнела, что Жуана с изумлением взглянула на нее.
Энрика же, запинаясь, дрожащим от волнения голосом спросила:
— Жуана, это. ваша дочь?
— Поди сюда, — сказала старушка, обращаясь к вошедшей Марии, которая за последние годы удивительно развилась, — подойди сюда и поздоровайся с сеньорой Энрикой, нашей дорогой гостьей.
Мария порхнула к Энрике и, улыбаясь, исполнила приказание матери. Энрика поцеловала ее, затем, заплакав, закрыла лицо руками — в ее сердце возник образ, так сильно потрясавший и разрывавший ее душу, что несчастная мать, громко рыдая, стала горячо оплакивать свое потерянное дитя.
— Вы плачете, — спросила Мария, доверчиво обнимая Энрику, — я огорчила вас? Но я не хотела этого! Простите меня! Я не могу видеть, когда плачут, мне жалко! Отчего вы плачете?
Когда Энрика услыхала, что девочку зовут Марией, ее руки опустились и она еще раз взглянула на дочь Жуаны.
— У меня была девочка, ровесница тебе, ее звали тоже Марией.
Фрацко внимательно поглядывал то на Марию, то на незнакомку.
— Мое дитя потеряно. Я искала и расспрашивала, просила и умоляла — напрасно! Я не нашла мою Марию! Простите меня, что при виде вашего ребенка я проливаю горькие слезы, я точно такой же представляла себе свою девочку. Когда прозвучал ее голосок и она повернула ко мне свое улыбающееся, приветливое личико, тогда мне почудилось, что мое собственное дитя явилось предо мной!
Старая Жуана вопросительно поглядывала на Фрацко и на Энрику, старик не мог не сознаться, что существовало поразительное сходство между ребенком и незнакомкой.
— Расскажите-ка мне, сеньора Энрика, — кашляя, спросил он, — как же ваша дочь могла потеряться?
Энрика рассказала о похищении ее ребенка.
— Только через несколько лет, — продолжала она, — нашла я приют и известие о моей Марии у Марии Непардо на острове Мансанарес, но словно проклятие тяготело над моей материнской любовью: моего ребенка украли от Марии Непардо.
— Где же его украли? — живо спросил старый Фрацко.
— На дворе Вермудеса, когда она хотела укрыть его от преследований Аи.
— В таком случае благодарите Пресвятую Деву — эта Мария и есть то дитя, которое вы отыскивали. Этот ребенок — ваша Мария, так как я взял ее в ту роковую ночь со двора Вермудеса. Ее стоны возбудили мою жалость, и я боялся оставить ее на произвол этих злодеев. Поверь, Жуана, мне самому тяжело говорить правду, ведь я люблю Марию так же сильно, как может любить отец свою ненаглядную дочь.
Энрика с возрастающим внимание слушала сгорбленного старика. Она протянула руки, как бы желая уловить каждое его слово, дух замер в ней, она дрожала всем телом, глаза горели от лихорадочного ожидания и волнения — она вдруг подошла к Фрацко на несколько шагов.
— Эта Мария не ваш ребенок? — торопливо спросила она. — О, не мучьте меня, скажите, не обольщайте пустыми надеждами мое наболевшее сердце! Эта Мария не ваш ребенок? Эту Марию вы нашли в ночь, когда…
Старая Жуана смотрела то на Энрику, то на девочку, которая называла ее матерью.
Ведь Фрацко спас ее и принес в развалины, думая, что она сирота. Мария удивленно и вопросительно поглядывала то на Жуану, то на незнакомку.
— О, говорите же, не мучьте меня невыносимой неизвестностью! Да, да, Мария, ты мое дитя! — вдруг закричала Энрика обнимая и целуя девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
От того-то старая Жуана остановилась в удивлении и посмотрела на миловидное привидение, которое изгоняло всякую мысль о суеверии и колдовстве.
— Вы Жуана Дорино, дочь продавца фруктов в Севилье? — радостно воскликнула Энрика, подбегая к удивленной старушке.
— Да, милая девушка, но откуда ты знаешь мое имя?
— О, вы Жуана, сестра Мартинеца, слава Богу, что я, наконец, нашла вас! — чистосердечно сказала Энрика и протянула руку престарелой сестре отшельника. — Да, да, это вы, а где же Фрацко, ваш муж?
— Вот он идет сюда! — ответила Жуана, ломая себе голову, чтобы узнать незнакомку, которая так хорошо знала их имена и в выражении лица которой было что-то милое, искреннее и вместе с тем как бы родное.
Энрика взглянула на сгорбленного старика, вышедшего из своего жилища, чтобы посмотреть, с кем разговаривала его жена. Она испугалась при виде этого дряхлого старца, но вскоре ей удалось побороть в себе страх, так как глаза сгорбленного Фрацко добродушно и ласково глядели на нее.
— Ваш брат Мартинец прислал меня.
— Да ниспошлет ему Пресвятая Дева свою милость и утешение! — прошептала Жуана.
— Он не нуждается более в утешении, он пребывает перед престолом Всевышнего! — торжественно сказала Энрика.
Скрестив руки и устремив взоры к небу, приняли Жуана и Фрацко это грустное известие.
— Бедный брат Мартинец! — прошептала сестра. — Какая ему выпала страшная доля!
— Он почил примиренный, благословляя меня, и, верно, теперь пребывает в блаженстве, так как лик его просветился, когда глаза его узрели божественную благодать! Ваш брат Мартинец улыбаясь взирает со своей высоты на земные бедствия и на нас с вами. Он приобрел мир и прощение после стольких лет раскаяния и молитвы.
— Пойдемте с нами в наше жилище, — сказала сквозь слезы обрадованная Жуана, — вы сказали, что он, благословляя вас, почил успокоенный и приобрел блаженство, это такое благотворное известие сокрушенному моему сердцу, пойдемте с нами и расскажите нам все.
И Фрацко тоже ласково приветствовал незнакомку, и повел ее в маленькую, но веселенькую комнатку, в которую надо было пробираться через развалины.
Старая Жуана все посматривала на милое личико Энрики, стараясь припомнить, кого она ей так напоминала. Она взяла ее за руку, как будто желая удержать ее при себе.
Так вошли они в потаенную комнату, которую никто не мог бы заметить, не зная ее заранее.
Когда Энрика уселась и подкрепилась, она рассказала им свою историю. Жуана терпеливо слушала ее, прерывая рассказ возгласами сожаления, что такая молодая и красивая девушка перенесла столько горя и несчастья. Когда же Энрика передавала свои страдания в неволе в доминиканском монастыре, Фрацко прошептал сквозь зубы, дрожащим голосом:
— Да будет проклято Санта Мадре!
Но вдруг неожиданно отворилась дверь и на пороге появилась, как чудное привидение, девочка лет двенадцати. Ее прекрасные густые волосы падали на плечи длинными кудрями. Живое милое личико с длинными ресницами сияло красотой и здоровьем. Вся ее фигура была так изящна и так прелестна, что нашлось бы только одно существо, которое можно бы было сравнить с этой улыбающейся девочкой, и это существо в изумлении глядело на ее неожиданное появление. Энрика приподнялась и до того побледнела, что Жуана с изумлением взглянула на нее.
Энрика же, запинаясь, дрожащим от волнения голосом спросила:
— Жуана, это. ваша дочь?
— Поди сюда, — сказала старушка, обращаясь к вошедшей Марии, которая за последние годы удивительно развилась, — подойди сюда и поздоровайся с сеньорой Энрикой, нашей дорогой гостьей.
Мария порхнула к Энрике и, улыбаясь, исполнила приказание матери. Энрика поцеловала ее, затем, заплакав, закрыла лицо руками — в ее сердце возник образ, так сильно потрясавший и разрывавший ее душу, что несчастная мать, громко рыдая, стала горячо оплакивать свое потерянное дитя.
— Вы плачете, — спросила Мария, доверчиво обнимая Энрику, — я огорчила вас? Но я не хотела этого! Простите меня! Я не могу видеть, когда плачут, мне жалко! Отчего вы плачете?
Когда Энрика услыхала, что девочку зовут Марией, ее руки опустились и она еще раз взглянула на дочь Жуаны.
— У меня была девочка, ровесница тебе, ее звали тоже Марией.
Фрацко внимательно поглядывал то на Марию, то на незнакомку.
— Мое дитя потеряно. Я искала и расспрашивала, просила и умоляла — напрасно! Я не нашла мою Марию! Простите меня, что при виде вашего ребенка я проливаю горькие слезы, я точно такой же представляла себе свою девочку. Когда прозвучал ее голосок и она повернула ко мне свое улыбающееся, приветливое личико, тогда мне почудилось, что мое собственное дитя явилось предо мной!
Старая Жуана вопросительно поглядывала на Фрацко и на Энрику, старик не мог не сознаться, что существовало поразительное сходство между ребенком и незнакомкой.
— Расскажите-ка мне, сеньора Энрика, — кашляя, спросил он, — как же ваша дочь могла потеряться?
Энрика рассказала о похищении ее ребенка.
— Только через несколько лет, — продолжала она, — нашла я приют и известие о моей Марии у Марии Непардо на острове Мансанарес, но словно проклятие тяготело над моей материнской любовью: моего ребенка украли от Марии Непардо.
— Где же его украли? — живо спросил старый Фрацко.
— На дворе Вермудеса, когда она хотела укрыть его от преследований Аи.
— В таком случае благодарите Пресвятую Деву — эта Мария и есть то дитя, которое вы отыскивали. Этот ребенок — ваша Мария, так как я взял ее в ту роковую ночь со двора Вермудеса. Ее стоны возбудили мою жалость, и я боялся оставить ее на произвол этих злодеев. Поверь, Жуана, мне самому тяжело говорить правду, ведь я люблю Марию так же сильно, как может любить отец свою ненаглядную дочь.
Энрика с возрастающим внимание слушала сгорбленного старика. Она протянула руки, как бы желая уловить каждое его слово, дух замер в ней, она дрожала всем телом, глаза горели от лихорадочного ожидания и волнения — она вдруг подошла к Фрацко на несколько шагов.
— Эта Мария не ваш ребенок? — торопливо спросила она. — О, не мучьте меня, скажите, не обольщайте пустыми надеждами мое наболевшее сердце! Эта Мария не ваш ребенок? Эту Марию вы нашли в ночь, когда…
Старая Жуана смотрела то на Энрику, то на девочку, которая называла ее матерью.
Ведь Фрацко спас ее и принес в развалины, думая, что она сирота. Мария удивленно и вопросительно поглядывала то на Жуану, то на незнакомку.
— О, говорите же, не мучьте меня невыносимой неизвестностью! Да, да, Мария, ты мое дитя! — вдруг закричала Энрика обнимая и целуя девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185