Такое отличие доставалось только самым высшим грандам и фаворитам; поэтому народ узнал, что дон Серрано и дон Прим, пользовавшиеся милостью королевы, быстро подвигались к почестям. Иногда их сменяли дон Олоцага и дон Топете. Кроме того, молва о их необыкновенных приключениях во время погони за карлистами уже разнеслась по всему городу и не замедлила доставить им популярность, имевшую чрезвычайно важное значение.
Настал день большого придворного праздника.
Нетерпеливее всех ожидала его четырнадцатилетняя Изабелла, которая имела большую склонность к романтическим приключениям. Маскарад предоставлял ей прекрасный случай устраивать встречи и сцены по своему желанию при содействии фантастической, обворожительно роскошной обстановки, полной блеска красок и поэзии.
У главного портала, куда должны были подъезжать экипажи с гостями, были расставлены канделябры в виде светящихся деревьев. Кругом, на террасах, горели плошки. Ракеты без шума, пестрыми шарами взлетали в воздух, возвещая начало праздника.
Экипажи подъезжали длинными вереницами, поворачивали к подъезду и останавливались у лестницы, залитой светом, которая вела в приемные залы королевы.
Широкая мраморная лестница, покрытая коврами, оживилась. Вдоль золотых перил на каждой ступени стояли слуги, ожидавшие приказаний гостей.
Там, где эта лестница, ведущая в парадные залы, разветвляется, стояли по обе стороны два колоссальных льва, на одного из которых Наполеон, въезжая в Мадрид, положил руку и сказал: «Теперь ты в моей власти, кастильский лев!» У этого места мужчины и дамы расходились в разные стороны, чтобы потом, пройдя через множество передних, встретиться в волшебных громадных комнатах, откуда уже раздавалась музыка.
Для того чтобы незванные, под прикрытием маски, не очутились на придворном балу, генерал-интендант дворца отдал приказание слугам каждого экипажа при въезде в портал называть по имени сидящих в экипаже приглашенных.
Таким образом, в числе других высоких имен, называемых со всеми титулами, слышались и те, которые особенно интересуют нас: дон Серрано, дон Топете, принц Франциско де Ассизи, дон Олоцага, дон Жуан Прим. И, наконец, лакей, сидящий подле кучера в богатой обшитой галунами ливрее, шепотом произнес: «Его преподобие, патер Маттео!» — камердинеры поклонились, и экипаж покатился под колонны.
Лакеи, отворяющие дверцы, не знают, кто сидит в карете; если бы они даже знали, то не удивились бы тому, что патер королевы-матери в маске посещал бал.
Выйдя из кареты, патер помог сойти приехавшей вместе с ним донне, царственная фигура которой обращала на себя внимание. Замаскированная донна, патер и другие неузнаваемые гости поднялись наверх, в парадные залы, где уже волновалась блестящая толпа и кипела фантастическая, веселая жизнь.
Главная зала с зеркальными стенами, кажущаяся неизмеримой, ослепительно освещена четырьмя люстрами, усеянными огнями, и множеством канделябров. Посреди этой залы, которая вмещала более четырехсот человек, был устроен высоко бьющий фонтан, распространяющий аромат и прохладу, а по углам залы раскинуты великолепно убранные шелковые палатки, в которых столы сервированы шоколадом, мороженым, шампанским и конфетами.
К этой большой зале, называемой залой Филиппа, примыкает другая, маленькая и круглая, так называемая приемная гостиная, откуда отворенная настежь дверь ведет на широкую лестницу, спускавшуюся под открытым небом прямо в парк и освещенную для сегодняшнего бала бесчисленным множеством огней.
С другой стороны Филипповой залы находится ротонда из раковин, обширная, слабо освещенная комната, разделенная коридором на две половины, образующие два полукруга. Каждый из этих полукругов, несколько продолговатых, образует восхитительный грот из раковин, посреди которого, между группой мраморных наяд, плещет фонтан. Садовые стулья и спрятанные в искусственном камыше мягкие скамейки соблазнительно манили отдохнуть. Сверху падал матовый блеск, точно лунный свет в летний вечер. Но как ни пленительны оба грота, они для посвященного человека имеют отталкивающее свойство: их устройство таково, что в одном из гротов явственно можно расслышать все, что чуть заметно шепчется в другом, хотя они отделены широким коридором и портьерами.
К одной из этих прелестных комнат приближалась теперь та донна, которая приехала с патером Маттео. На ней красивая шелковая накидка, падающая на плечи пышными складками и покрывающая голову так, что оставляет на виду только ее лицо в черной атласной маске, из-под которой блестели ее темные глаза.
Вслед за ней отделился от толпы и прошел туда маленький господин в живописном костюме неаполитанских рыбаков. В сетке, украшающей его голову, продернута изумрудно-зеленая лента, зелеными бантами завязаны его короткие штаны. На плечах и на рукавах зеленая серебристая вышивка, а лицо его покрыто черной маской.
В то время как донна в красной шелковой накидке и зеленый рыбак вошли в один грот, в другой тихонько прокрадывался не замеченный ими доктор в большом белом парике, с карикатурной маской и с огромной тростью. Он очень обрадовался, что этот грот еще не занят, следовательно, он беспрепятственно может подслушивать, о чем будут говорить в другой половине маски, за которыми он следил.
Рыбак догнал донну и дотронулся до ее плеча.
— Зачем ты убегаешь от меня, гадальщица? — сказал он. — Мне бы хотелось показать тебе руку, чтоб узнать от тебя будущее!
— Я не убегаю от тебя, маска, я только на минуту пришла прохладиться в этот грот.
— Так отдохнем здесь вместе. Твоя фигура и твой голос, несмотря на маску, мне так знакомы, что я попросил бы тебя побыть со мной несколько минут. Мне хочется узнать наверное, кто ты такая.
— Ты не должен узнавать этого, маска!
— Ах, ты напомнила мне, что… вот возьми мою руку и погадай мне!
Зеленый рыбак быстро снял белую перчатку и подал гадальщице левую руку, сверкавшую дорогими перстнями.
— Ты привык повелевать, как я вижу, а будущее твое готовит тебе престол… ха, ха, ха, принц Франциско, не правда ли, я отлично гадаю? Вы забываете вашу рыбачку небесно-голубого цвета! А заметили ли вы, что между гостями есть также голубое домино? Ну, ступайте же, не медлите, оставьте гадальщицу заниматься своим ремеслом.
— Юлия! Возможно ли? Божественная женщина, так это ты? — прошептал принц Франциско и хотел подвести донну к одной из мягких скамеек.
— Потише, принц. Помните, что мы с вами не в неаполитанском дворце, да к тому же то время, когда вы были у моих ног, уже давно прошло, так давно, что можно… забыть его!
— Юлия, что ты говоришь? Как я могу забыть эти счастливые дни, в которые я узнал жизнь и ее радости?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185