— Я вижу не только королеву, стоящую у моего изголовья, но и всех близких ей, — начала монахиня монотонным голосом, — я вижу короля, преклонившего колени в своей спальне. Я вижу королеву-мать, отворяющую в эту минуту потаенную дверь, через которую должен прийти к ней герцог дель Рианцарес. Я вижу герцога де ла Торре, только что раненого в доме своей возлюбленной.
Королева побледнела, услышав, что опасения ее оправдались. Надеясь еще больше узнать от ясновидящей монахини, она сделала знак патеру, чтобы он удалился.
Фульдженчио тихо вышел в переднюю и запер за собою дверь, так что Изабелла, любопытство которой было страшно возбуждено, осталась одна с хитрой монахиней.
Графиня генуэзская, Ая, жаждущая мести, играла смелую комедию.
Королева стала на то же место, с которого патер допрашивал ясновидящую и, в свою очередь, спросила:
— Как зовут возлюбленную герцога де ла Торре?
— Которую? Ту, которую он более любит, зовут Энрикой.
Королева задрожала, услышав, что Франциско любит незнакомку, одетую в черное, горячее и постояннее, нежели ее; этого было слишком много для пылкого сердца Изабеллы.
— И Франциско Серрано был сегодня у этой Энрики?
— Он ее искал на Гранадской улице, во дворце нынешнего покровителя Энрики, дона Аццо, который позаботился о том, чтобы не каждый мог к нему проникнуть. Франциско Серрано не нашел своей возлюбленной.
По лицу Изабеллы пробежала торжествующая улыбка.
— Но как же он попал в драку? — спросила она.
— Он встретился на лестнице дворца с третьим любовником Энрики.
— Нравственная красавица! — прошептала с насмешкой королева, потом прибавила громко:
— Когда Франциско Серрано увидится с Энрикой?
— Завтра вечером. Когда Аццо уйдет из дворца, нетерпеливый герцог найдет возможность проникнуть
к своей возлюбленной.
— Ты говорила мне, что чужой не может войти во Дворец, так скажи мне теперь, что надо сделать, чтобы найти Энрику? — спрашивала королева с возрастающим нетерпением.
— Ты увидишь перед собой пять входов, из которых три будут привлекать тебя таким великолепием, какое только может создать рука человеческая. Два же из них непроницаемо темны. Ты выбери один из последних, а именно тот, который лежит направо. Возьми с собой свечку и в десятом часу вечера ты найдешь Серрано у Энрики.
— Отлично, — подумала Изабелла, — мне теперь недостает только предлога, чтоб забрать в свою власть прекрасную Энрику. Может быть, и в этом поможет мне ясновидящая.
Монахиня все еще лежала неподвижно с полуоткрытыми глазами.
— С каких пор Франциско Серрано знает эту Энрику? — спросила взволнованная Изабелла.
— С самого детства, — ответила монахиня тем же монотонным голосом.
— Я должна ее взять в свои руки, чего бы мне это ни стоило, — проговорила оскорбленная в своей любви женщина, — скажи мне еще одно.
— Говорите скорее. Ваши вопросы причиняют мне боль, которая предвещает всегда мое освобождение от ослепительных лучей, пронзающих меня и проникающих повсюду.
Лицо Изабеллы просияло. Она знала теперь, как поставить ясновидящей вопрос, для того чтобы не только узнать, что ей было нужно, но и испытать монахиню, которая своим непостижимым знанием уничтожала всякое сомнение в своей правдивости.
— Кто, кроме дона Серрано и Энрики, будет находиться завтра в десятом часу во дворце на Гранадской улице? — спросила Изабелла, в высшей степени возбужденная.
— Королева! — ответила ясновидящая.
— И каким образом королева возьмет власть над Энрикой?
— Через вопрос: куда Энрика дела своего ребенка, отец которого Франциско Серрано.
Изабелла задрожала. Она должна была опереться, чтобы не упасть от этого ответа. По красивым ее чертам пробежала холодная улыбка.
— Через вопрос: куда Энрика дела своего ребенка? — повторила она. Ее дрожащие губы никак не могли произнести имя Франциско Серрано в связи с именем соперницы. Она торжествовала, потому что все знала, все, даже более того, что желала и опасалась узнать.
— Неверный, — произнесла она шепотом, — я его страшно накажу за то, что он обманул два женских сердца.
Королева пошла к двери, которую патер Фульдженчио отворил с низким поклоном.
Она закрыла лицо свое и шею вуалью и скорыми, но твердыми шагами воротилась в свои покои. Лицо ее горело страстным волнением. В эту же ночь она написала собственной рукой некоторые решения и распоряжения на следующий день и вечер. Молодая королева за один час стала старше на несколько лет.
Если бы она могла взглянуть в комнату флигеля, она бы увидела, что коварная женщина поймала ее в свои сети. Монахиня Рафаэла дель Патрочинио, которая так долго лежала неподвижно и с таким искусством и ловкостью сыграла роль ясновидящей, повернулась наконец на своей постели, покрытой матовым голубым светом, который еще больше увеличивал впечатление, произведенное на королеву. Когда она, наконец, осознала свое превосходство и великую победу, на ее прекрасном лице мелькнула адская улыбка.
Графиня генуэзская приподнялась с постели. Белая и широкая одежда опустилась вдоль ее прекрасного тела, слегка обрисовывая ее пластичные формы. Когда она взглянула на себя, довольная улыбка показалась на ее обольстительно прекрасном лице. Ей теперь пришло в голову, что ее божественные формы и умение их ловко скрывать, могут ей дать силу, которая сделает ее непобедимой, тем более что королева уже была в ее руках.
Она распахнула белую одежду, чтобы убедиться, не ослабла ли ее красота и правы ли ее обожатели. Прекрасная графиня, осмотрев себя, созналась, что если бы она была мужчиной, то также была бы ослеплена красотой своего тела и не противостояла бы ему.
Патер Фульдженчио вошел неслышно и стал молчаливо наблюдать за этим осмотром, который открыл ему все прелести роскошного тела прекрасной женщины. Глаза патера сверкали как огненные искры. Еще одна минута и благочестивый отец, забывшись, бросился бы как разъяренный тигр на дивную графиню генуэзскую, чтобы утолить страсть, кипевшую в каждой его жиле.
Всегда верно рассчитывавшая Ая с холодной улыбкой посмотрела на патера, который стоял у порога бледный и взволнованный.
— Позовите в мой кабинет, благочестивый брат, мужчину в коротком черном плаще и с рыжей бородой, — сказала она, — мне нужно еще ночью с ним переговорить. Вы удивлены? Не думайте, благочестивый брат, что между мною и этим незнакомцем, служащим мне, существуют какие-нибудь особенные отношения. Вы ведь знаете, достойный брат, что Рафаэла дель Патрочинио постриглась и сделалась вашей сестрой, отказавшись от всех мирских сует.
Патер Фульдженчио знал власть монахини. Его губы подернулись завистливой и дикой улыбкой. На лице его отпечатались все пороки и грехи, какие только могут наполнить человеческую душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185