Представляешь; вознести смертного над всем смертным миром! Тебе это ничего не напоминает? А, Освальд?
— Убирайся прочь, демон! — вновь прокричал Кобальт, — я не намерен повторять еще раз.
— Извините, мосье, что нарушаю ваши планы, — сказал с улыбкою Виконт, — но вы испортили нам ужин. Поверьте, провидение только выиграет, если вы оставите нас в покое.
— Черта с два! — крикнул Александр Владимирович. — Не надейтесь даже! Мир вздохнет с облегчением, если ваша мерзкая шайка избавит его от своего присутствия!
— Подобная грубость не к лицу тому, кто был моим лучшим другом, — как будто с обидой проговорил де ла Вурд, и глаза его сверкнули. Он выразительным взглядом посмотрел на Серебрякова, который непонимающими ничего глазами смотрел на Виконта с Кобальтом.
С Виталием случилось нечто вроде паралича. Он не только не мог двинуться, но и слова сказать, хотя всё видел и понимал.
А Кобальт тем временем развернул бурную деятельность. Прежде всего, он снял плащ и бросил подле себя. Под плащом оказался белый свитер. В руке его правой появился сверкающий белым светом кинжал. Кобальт двинулся на Виконта. Тот же и не думал пугаться; вынул из-за пазухи внушительных размеров пистолет и выстрелил, наведя его на черноволосого. Пуля попала в плечо, тут же потекла кровь на белый кобальтов свитер. Кобальт левой рукой попытался зажать рану, его лицо исказила гримаса боли. А Виконт крикнул, наводя вновь оружие:
— Мы на Земле, милейший. Здесь пули простым смертным причиняют не малый ущерб. — И опять выстрелил, попав точно в ту же рану и пробив руку Кобальта. Тот вскрикнул. — Или ты не простой смертный, а?
Рыжий попытался навести последний, сокрушительный удар, но не успел; в небе сверкнуло и шумно прогремело.
Вместе с грохотом в глазах Кобальта появился голубой блеск, и они засветились неоновым светом.
— Конец тебе! — страшно крикнул Кобальт, — дьявольское отродье!
— Черт возьми! — прошептал Виконт, и бросил пистолет, — и чего это Осиелу не спится?
А с Александром Владимировичем произошла метаморфоза. Воздух вокруг его головы засверкал и заискрился. Исчезла рана с плеча; от отверстия, из которого до сих пор сочилась кровь, не осталось и следа, сменилось облачение; вместо свитера и брюк появилась какая-то сутана. Кобальт со всего размаху бросил кинжал в рыжего, но у Виконта с указательного пальца слетела белая и яркая до рези в глазах искра и ударила в кинжал. Тот, не долетев немного, вдруг раскалился до бела, превратился в шар жидкого металла и каплей сорвался вниз, к ногам Виконта. В том месте, куда он упал, послышалось шипение, клубы пара взметнулись вверх.
Не давая Виконту опомниться, Кобальт, поднявшись в воздух, сжал ладони в кулаки, сделал отпускающий жест и из пальцев в де ла Вурда полетели, треща, снопы пламени. Но тут на уровне Александра Владимировича появился третий участник битвы, смуглое лицо которого излучало гнев, а черные, как пропасть, глаза — страдание и боль. Леонард протянул руки ладонями вверх и поймал огни. Те послушно приземлились на кончики его пальцев.
— Ты проклят, Освальд, — сказал громовым голосом граф, и каждое слово колоколом зазвучало в мозгу Виталия. — Ты предал меня. Ты решил, что твои желания выше твоих клятв. Используешь против меня всё, что я дал тебе.
— Отец, — произнес в ответ Кобальт, и огонь в его глазах потух, — ты сам обманул меня. Тем самым ты освободил меня от данной мною клятвы. Я только лишь мщу. Ты возмутился против воли отца своего. Ты был отвергнут и сослан за непослушание. Желая привести человечество к свету, ты привел его к гибели. А теперь стремишься облегчить агонию умирающему. Более того, — ты хочешь возродить человечество.
— Твоя месть беспочвенна. Чего ты добиваешься? Хочешь уничтожить меня? — Леонард широко раскрытыми глазами смотрел на Александра Владимировича.
— Нет, уничтожить тебя мне не удастся. Жаль, конечно. Я с Осиелом уничтожу всё человечество, а затем создам вновь. И это будет не жалкое сборище атеистов, мусульман, католиков, буддистов, иудаистов, православных, кришнаитов, магометан, не сборище праведников и грешников, а общество, верующее в Бога, в того грозного и величественного, который знаком лишь немногим на Земле, Бога, не прощающего даже вольной мысли. То человечество не будет знакомо ни с какими пороками. Оно будет идеальным.
— Ты хочешь создать еще один рай?! — и Леонард рассеялся голосом, от которого у Виталия застыла кровь в жилах. — О, Освальд! ты так ничему и не научился за свои двести семьдесят лет. — Второго Рая не будет! — закричал он страшно, и в соседнем доме вылетело несколько окон, — будет лишь еще один ад. Уходи, дай мне заниматься своими делами.
— Нет, отец, второго ада не будет, а если и будет, то только первый, потому что от твоей обители мы камня на камне не оставим. — И быстрым движением правой руки Кобальт нарисовал в воздухе горящую огнем пятиконечную звезду. Потом рукою же привел ее во вращение, и огненное колесо со свистом, оставляя после себя искрящийся, издающий шипение шлейф, понеслось на Леонарда. Тот пропал, огонь пролетел и взметнул клубы пара с тротуара, уничтожив снег, а граф появился вновь там, где был.
Он сделал широкий жест рукою, и перед Кобальтом выросла стена огня. Он упал в снег, но тут же вскочил на ноги. Огненный вихрь, появившийся по желанию Леонарда, закружился вокруг Александра Владимировича. Снег рядом с огнем вмиг обратился в пар, сутана загорелась, и Кобальт пал на колени. Тут вступил в схватку де ла Вурд. Он, не давая опомниться противнику, бросил в него огненный шар. Тот ударил Кобальта прямо в грудь, и Александра отнесло по воздуху к бордюру метро, где он врезался в мрамор спиной. По мраморным плитам с разных сторон этого входа в переход поползли трещины. Второй шар, пущенный Виконтом, угодил в голову, и язычки огня потекли вниз, поджигая всё на своем пути. Объятый пламенем Александр Владимирович поднялся, мука исказила его лицо. Он закричал и упал лицом в сугроб. Тут пламя запылало ярче, и, наконец, ослепительная вспышка, эпицентр которой, находился в сугробе, осветила всё вокруг. На рядом стоящих столбах шумно разорвало все лампы. Вместе со вспышкой послышался свист и электрический треск. Всё длилось какое-то мгновение, потом улица погрузилась во мрак. Не стало горящего тела и сугроба, лишь асфальт дымился там, где еще недавно находилась куча снега. На мраморной плите бордюра осталось черное выжженное пятно.
— Прости, Освальд, — сказал тихо Леонард, — но ты вынудил меня. Иначе поступить я не мог.
И граф растворился в воздухе.
Виконт повернулся к Виталию и сказал ему:
— Сир желает видеть тебя. — Подошел и дунул в глаза Серебрякова.
Больше тот ничего не видел. Он действовал, как сомнамбула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Убирайся прочь, демон! — вновь прокричал Кобальт, — я не намерен повторять еще раз.
— Извините, мосье, что нарушаю ваши планы, — сказал с улыбкою Виконт, — но вы испортили нам ужин. Поверьте, провидение только выиграет, если вы оставите нас в покое.
— Черта с два! — крикнул Александр Владимирович. — Не надейтесь даже! Мир вздохнет с облегчением, если ваша мерзкая шайка избавит его от своего присутствия!
— Подобная грубость не к лицу тому, кто был моим лучшим другом, — как будто с обидой проговорил де ла Вурд, и глаза его сверкнули. Он выразительным взглядом посмотрел на Серебрякова, который непонимающими ничего глазами смотрел на Виконта с Кобальтом.
С Виталием случилось нечто вроде паралича. Он не только не мог двинуться, но и слова сказать, хотя всё видел и понимал.
А Кобальт тем временем развернул бурную деятельность. Прежде всего, он снял плащ и бросил подле себя. Под плащом оказался белый свитер. В руке его правой появился сверкающий белым светом кинжал. Кобальт двинулся на Виконта. Тот же и не думал пугаться; вынул из-за пазухи внушительных размеров пистолет и выстрелил, наведя его на черноволосого. Пуля попала в плечо, тут же потекла кровь на белый кобальтов свитер. Кобальт левой рукой попытался зажать рану, его лицо исказила гримаса боли. А Виконт крикнул, наводя вновь оружие:
— Мы на Земле, милейший. Здесь пули простым смертным причиняют не малый ущерб. — И опять выстрелил, попав точно в ту же рану и пробив руку Кобальта. Тот вскрикнул. — Или ты не простой смертный, а?
Рыжий попытался навести последний, сокрушительный удар, но не успел; в небе сверкнуло и шумно прогремело.
Вместе с грохотом в глазах Кобальта появился голубой блеск, и они засветились неоновым светом.
— Конец тебе! — страшно крикнул Кобальт, — дьявольское отродье!
— Черт возьми! — прошептал Виконт, и бросил пистолет, — и чего это Осиелу не спится?
А с Александром Владимировичем произошла метаморфоза. Воздух вокруг его головы засверкал и заискрился. Исчезла рана с плеча; от отверстия, из которого до сих пор сочилась кровь, не осталось и следа, сменилось облачение; вместо свитера и брюк появилась какая-то сутана. Кобальт со всего размаху бросил кинжал в рыжего, но у Виконта с указательного пальца слетела белая и яркая до рези в глазах искра и ударила в кинжал. Тот, не долетев немного, вдруг раскалился до бела, превратился в шар жидкого металла и каплей сорвался вниз, к ногам Виконта. В том месте, куда он упал, послышалось шипение, клубы пара взметнулись вверх.
Не давая Виконту опомниться, Кобальт, поднявшись в воздух, сжал ладони в кулаки, сделал отпускающий жест и из пальцев в де ла Вурда полетели, треща, снопы пламени. Но тут на уровне Александра Владимировича появился третий участник битвы, смуглое лицо которого излучало гнев, а черные, как пропасть, глаза — страдание и боль. Леонард протянул руки ладонями вверх и поймал огни. Те послушно приземлились на кончики его пальцев.
— Ты проклят, Освальд, — сказал громовым голосом граф, и каждое слово колоколом зазвучало в мозгу Виталия. — Ты предал меня. Ты решил, что твои желания выше твоих клятв. Используешь против меня всё, что я дал тебе.
— Отец, — произнес в ответ Кобальт, и огонь в его глазах потух, — ты сам обманул меня. Тем самым ты освободил меня от данной мною клятвы. Я только лишь мщу. Ты возмутился против воли отца своего. Ты был отвергнут и сослан за непослушание. Желая привести человечество к свету, ты привел его к гибели. А теперь стремишься облегчить агонию умирающему. Более того, — ты хочешь возродить человечество.
— Твоя месть беспочвенна. Чего ты добиваешься? Хочешь уничтожить меня? — Леонард широко раскрытыми глазами смотрел на Александра Владимировича.
— Нет, уничтожить тебя мне не удастся. Жаль, конечно. Я с Осиелом уничтожу всё человечество, а затем создам вновь. И это будет не жалкое сборище атеистов, мусульман, католиков, буддистов, иудаистов, православных, кришнаитов, магометан, не сборище праведников и грешников, а общество, верующее в Бога, в того грозного и величественного, который знаком лишь немногим на Земле, Бога, не прощающего даже вольной мысли. То человечество не будет знакомо ни с какими пороками. Оно будет идеальным.
— Ты хочешь создать еще один рай?! — и Леонард рассеялся голосом, от которого у Виталия застыла кровь в жилах. — О, Освальд! ты так ничему и не научился за свои двести семьдесят лет. — Второго Рая не будет! — закричал он страшно, и в соседнем доме вылетело несколько окон, — будет лишь еще один ад. Уходи, дай мне заниматься своими делами.
— Нет, отец, второго ада не будет, а если и будет, то только первый, потому что от твоей обители мы камня на камне не оставим. — И быстрым движением правой руки Кобальт нарисовал в воздухе горящую огнем пятиконечную звезду. Потом рукою же привел ее во вращение, и огненное колесо со свистом, оставляя после себя искрящийся, издающий шипение шлейф, понеслось на Леонарда. Тот пропал, огонь пролетел и взметнул клубы пара с тротуара, уничтожив снег, а граф появился вновь там, где был.
Он сделал широкий жест рукою, и перед Кобальтом выросла стена огня. Он упал в снег, но тут же вскочил на ноги. Огненный вихрь, появившийся по желанию Леонарда, закружился вокруг Александра Владимировича. Снег рядом с огнем вмиг обратился в пар, сутана загорелась, и Кобальт пал на колени. Тут вступил в схватку де ла Вурд. Он, не давая опомниться противнику, бросил в него огненный шар. Тот ударил Кобальта прямо в грудь, и Александра отнесло по воздуху к бордюру метро, где он врезался в мрамор спиной. По мраморным плитам с разных сторон этого входа в переход поползли трещины. Второй шар, пущенный Виконтом, угодил в голову, и язычки огня потекли вниз, поджигая всё на своем пути. Объятый пламенем Александр Владимирович поднялся, мука исказила его лицо. Он закричал и упал лицом в сугроб. Тут пламя запылало ярче, и, наконец, ослепительная вспышка, эпицентр которой, находился в сугробе, осветила всё вокруг. На рядом стоящих столбах шумно разорвало все лампы. Вместе со вспышкой послышался свист и электрический треск. Всё длилось какое-то мгновение, потом улица погрузилась во мрак. Не стало горящего тела и сугроба, лишь асфальт дымился там, где еще недавно находилась куча снега. На мраморной плите бордюра осталось черное выжженное пятно.
— Прости, Освальд, — сказал тихо Леонард, — но ты вынудил меня. Иначе поступить я не мог.
И граф растворился в воздухе.
Виконт повернулся к Виталию и сказал ему:
— Сир желает видеть тебя. — Подошел и дунул в глаза Серебрякова.
Больше тот ничего не видел. Он действовал, как сомнамбула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87