— Я польщена, — ответила Вельда, — но замечу, милый барон, вы не очень-то торопились.
— Дела, моя госпожа, не дают мне даже отдохнуть. Все так наскучило. А ведь еще целую тысячу лет этот погрязший в грехах мирок будет нуждаться в моих услугах.
Он втянул носом морозный воздух и заметил:
— Какая влажность! У меня здесь может начаться чахотка.
— Что ж, — сказала Вельда, — господину здесь нравится. — Вы, дорогой Гебриел, подтвердили мнение мое и Козлова об этом городе.
— Ничего, придется делить всё это с нашим господином. — Барон задрал голову кверху и взглянул на подернутое легкой дымкой облаков небо. — Господин граф нашел-таки наследника?
— Ваши сведения верны, барон, — сказала на это Вельда. — Столько лет мы ждали его появления! Но господин убил Освальда и сейчас очень подавлен.
— Да уж, неудачно получилось. Война, она и есть война. Только не возьму в толк, как Освальда мог переманить Осиел.
— Ничего не поделаешь, братья ваши встали друг против друга, возомнив себя богами.
Гебриел вздохнул.
— Небеса полыхают, и огонь тот вот-вот достигнет этой земли. Ну-с, госпожа Шварц, мы что-то заговорились, пора бы встретиться с Леонардом. — Барон оглянулся и, заметив одного таксиста, уже сомневавшегося в прибыльности своего бизнеса, подозвал его: — Эй, любезный, огромная просьба: отвезите нас.
— Идемте, — радостно отреагировал тот, — двадцать тысяч, если не возражаете.
— Больше дам, отвези только, — сказала Вельда. И барон с фон Шварц направились вслед за таксистом к машине.
* * *
Часа в четыре вечера в квартире № 49 за столом находились двое: граф и барон. Граф курил толстую сигару и потягивал из большого бокала вино, а барон тем временем листал толстенную книгу в черном переплете. Барон был одет в очень дорогой серый костюм-тройку, на правой руке его безымянный палец украшала печатка из золота, на этой печатке была выгравирована готическая буква «S». Лицо его по современным меркам можно было бы назвать красивым. Прекрасно уложенные в модельную прическу густые черные волосы придавали ему сходство с одним персонажем весьма знаменитого телесериала. В его пользу так же говорила аристократическая манера держаться и неподражаемая галантность. Только вот этот господин никогда не расставался со своими черными очками, не смотря на то, что в комнате было очень темно; мрак только немного расступался перед неярким светом свеч, коих было здесь множество. Наконец Леонард поднял свои глаза на Гебриела и молвил:
— Брат мой, я не сомневаюсь в благоразумии своего выбора. Напротив, — уверен, что лучшего и не могло быть.
— Хотелось бы верить, что вы правы. — Барон захлопнул книгу и положил ее перед собою на стол. — Однако, спешу заметить — он пренебрег здравым смыслом и все же поддался влиянию собственных чувств, что может привести к весьма печальным последствиям. Это не просто разборка, здесь замешаны интересы отнюдь не людские. Их страсти в сравнении с Вечностью мелки и глупы.
— Я очень надеюсь, что цель нашего пребывания здесь нисколько не пострадает. Чувствую, результат удовлетворит нас. Я уверен, что справедливость должна восторжествовать. В свою очередь спешу упрекнуть вас, что вы трижды подвергались искушению отмщения, и, если мне не изменяет память, трижды же прибегали к мести.
— Вы правы, как и всегда. — Гебриел теребил корешок книги.
— Что ж, — сказал граф и отпил из своего бокала, потом затянулся и выпустил дым в потолок, а сигара из его рук исчезла, — не знаю, Гебриел. Но не беспокойтесь, долго здесь я вас не задержу. Выполните одно маленькое поручение и можете продолжить заниматься своими делами.
Гебриел отпил из своего бокала водки и откинулся на спинку стула, закрыв глаза.
* * *
Около пяти часов вечера, когда небо уже начинало синеть, и появилась полная луна, когда на улицах прибавилось народу, когда, наконец, торговля на всяких «рынках» стала более оживленной, из подземки станции метро «Победа» вышел молодой человек в формованной шапке, куртке на синтепоне и зимних кожаных ботинках на солдатский манер. Это был уже нам знакомый Серебряков Виталий. Он медленно поднимался по ступенькам перехода, засунув руки в перчатках в большие карманы куртки. Чувствовал он себя прескверно. Не очень-то была симпатична перспектива оказаться нос к носу с Морозовым. Но жажда мести почти заглушала все остальные чувства. Еще недавно он попросил бы одного знакомого, которому в свое время оказал услугу, разобраться с Морозовым, и тот бы сделал это, даже не справляясь о причинах. Теперь же Виталий был уверен в своих силах и твердой поступью шел вверх по улице, не думая ни о чем другом, только о той, которую, как думал, он любит. Многие, да, наверное, и ты, дорогой читатель, ужаснулись бы, если б заглянули в душу его в это мгновение, — столько злости готово было выплеснуться наружу, сметая все на пути.
Виталий пересек маленькую улицу, названия которой он не помнил, прошел мимо зеленого обшарпанного здания одного из корпусов института и оказался между множеством деревьев, разбросанных на большом расстоянии друг от друга. В лучшие времена, подумалось Серебрякову почему-то, эта кучка деревьев еще могла претендовать на звание парка, а теперь даже летом она представляет собой жалкое зрелище.
Наконец Виталий оказался у входа в общежитие, который находился через дорогу от обнесенной стальной сеткой футбольной площадки.
Войдя в фойе, Серебряков по обыкновению прошел мимо вахтерши и уже миновал почти половину коридора, как та очнулась и кинулась вслед за ним с криком: «Молодой человек, вы к кому?» Пришлось остановиться. Виталий вынул студенческий билет и подал ей со словами:
— Я — в триста тридцать третью.
Бабка поглядел на него подозрительно, как на преступника, но, увидев, что внешне тот опасений не внушает, сказала, обдав Виталия перегаром:
— Надо было сразу сказать.
И стала удаляться, слегка покачиваясь, нетвердой походкой.
Серебряков почти не обратил внимания на то, что от нее разило спиртным, так он был занят своими мыслями.
Поднимаясь по лестнице мимо второго этажа, Виталий услышал громкую музыку и разговор на повышенных тонах, явно пьяных, студента и студентки. На площадке между вторым и третьим этажами стояла, прислонившись к стене, девушка и курила. Дрожащие пальцы ее еле держали сигарету. Девушка была в красном покрытом какими-то желтыми цветами засаленном халате, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы не заметить, что девушка эта вдребезги пьяна. Серебряков быстро миновал ее, но она, заметив его, отреагировала очень своеобразно, так, что сначала Виталий не понял. Девушка, собрав силы, крикнула ему вслед, еле выговаривая слова:
— На четвертак согласен?
Виталий брезгливо поморщился и ускорил шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87