будет ли это торнадо? Единственное, в чем можно быть уверенным, — так это в неожиданном результате.
Вечер удался теплый, ветра не было. Виталий миновал вход в «общагу» и, естественно, был остановлен вахтершей, которая, как всегда, потребовала пропуск. Виталий не стал утруждать себя объяснениями, — он просто сделал незаметный жест рукой, как будто от чего-то отмахнулся, и вахтерша напрочь забыла о его существовании, уставившись тупыми глазами в лежавшую у нее на столе толстую потрепанную книгу.
Стук в дверь застал Анну, кроме белоснежного белья на себе ничего в тот момент не имевшую, за макияжем. Она оторвалась от зеркала и со словами: «Опять ты что-нибудь забыла!», открыла не глядя дверь. Виталий зашел молча, но рот его вследствие впечатлений от живописной картины раскрылся. Он что-то невнятно промычал. Девушка, никоим образом не ожидавшая подобного визита, среагировала быстро; она со сдавленным писком скрылась за дверцей шифоньера.
Оба немного перевели дух, а Аня сказала, выходя из-за дверцы, облаченная в красный халат:
— Если б я тебя плохо знала, то приняла бы за насильника.
Единственное, что мог произнести Серебряков сейчас, так это извинения, да и те по большей части смахивали на вереницу нечленораздельных звуков. Потом ему пришла в голову идея, и он выдал:
— Кстати, а ты не плохо бы смотрелась на сцене какого-нибудь откровенного шоу.
Теперь девушка была удивлена.
— А ты бы без конца пялился на меня. Так?
— Почему же — пялился? Я неискушен, чтобы пялиться, я б любовался.
Они не заметили, что беседуют при открытой двери, в проеме которой стоит Наташа.
— Ну-ну! — негодуя произнесла она, — интересно просто, а чем это всё должно было закончиться? Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
Виталий тут же ответил:
— А я-то думал, что ты куда менее ревнива, чем сейчас хочешь казаться.
Наташа зашла, захлопнув за собой дверь. Виталий решил не дать ей развить мысль; он, притянув ее за плечи, поцеловал в губы и не отпускал до тех пор, пока руки девушки не обвили его шею.
— Эй, люди! — захлопала в ладоши Аня, — закругляйтесь.
Через каких-то полчаса все трое сидели за столом и, болтали.
— Да, Виталь, — спросила Аня, — а кто тот пожилой человек?
Наташа насторожилась.
— Так, один знакомый, — невозмутимо ответил Серебряков таким тоном, как будто его спросили, какое сегодня число.
— Он твой отец? — продолжала свой допрос Анна.
— Один знакомый, я же сказал.
Тут девушка поняла, что Виталий просто не хочет обсуждать эту тему.
— Ну ладно, я побежала. — Аня встала из-за стола. — У меня свидание. А вы, голубки, оставайтесь.
— Мы тоже скоро уходим, — сказал Серебряков.
Аня вышла, Наташа заперла за ней дверь и спросила:
— Куда?
— Что куда? — не понял Виталий.
— Мы уходим, — завершила девушка. Виталий взял возлюбленную за руки. — Я сегодня познакомлю тебя с моим отцом.
Наташа как будто испугалась.
— С НИМ? — почему-то шепотом спросила она.
— Да, — произнес Виталий, — с «той частью силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», как сказал Гёте. Не бойся, он совсем не тот, каковым его выставляет свет. Кстати скажу, что на увещевания козла с копытами, рогами и бородой соблазнится разве что слепой, да и то, если он выпьет как следует.
Девушка улыбнулась, а Серебряков продолжал:
— Красота его разит наповал. Он способен внушить такую любовь, от которой в буквальном смысле разрываются сердца и люди сходят с ума. Он одним только взглядом способен довести до исступления самое холодное существо. В Сатане воссоединились любовь и ненависть; самые крайние их проявления. Самое противоречивое существо на Земле, он есть единственный справедливый судия, который гуманен в пределах справедливости. Он не ждет, когда человек искупит свой грех, он просто заставляет того искупать его. — Виталий перевел дух. — Хотя сейчас сама увидишь. Пошли.
Как Виталий ни надеялся на хорошее завершение дня, он не мог до конца успокоиться; что-то беспрестанно глодало его. Ощущение приближения чего-то плохого не давало думать только о предстоящей встрече Наташи и Леонарда. Наконец Виталий понял, что это такое. Ему вспомнилась сцена из одного фильма; перед героем из-за угла выскакивает убийца. Виталий ждал чего-то подобного. Всё началось, когда он и Наташа сошли с автобуса. Виталий почувствовал на себе взгляд. Он специально уронил перчатку и нагнулся, чтобы поднять ее. Незаметно взглянул на идущих сзади. Сзади шли двое парней, из-за угла соседнего дома выходил третий. Откуда они, Виталий не знал. Но он был точно уверен, что ему не миновать встречи с ними. Серебряков подобрал перчатку и двинулся дальше.
— Ты что молчишь? — вдруг заговорила Наташа.
Виталий решил выложить всё, что у него на уме:
— Заметила тех, что идут за нами? Только не оборачивайся.
— Да.
— Я думаю, что мы с ними столкнемся нос к носу.
Наташа посмотрела на Виталия.
— Ты уверен?
— Не надо обвинять меня в паранойе. Да, кстати, их уже нет сзади.
Девушка обернулась и действительно не обнаружила их.
— Ты затылком видишь? — спросила она.
— Я их чувствую, как нож под сердцем. Они смердят так, что любая ищейка свихнется.
Они пересекли улицу Мяги и направились по безлюдной аллее. Здесь было довольно темно. Кое-где только снег блестел, отражая свет редких фонарей. Дул легкий ветерок, сбивавший снег с голых деревьев. Дышалось легко, но холодный воздух щипал едко нос. Иногда редкая синица опускалась на «вылизанный» дворниками тротуар, иногда редкая машина проезжала, вызывая шелест веток и осыпание снега. Но аллея всё же оставалась на редкость пустой. В душу Наташи понемногу прокралось чувство тревоги, а Виталий уже ожидал, когда появятся преследователи. У него, образно выражаясь, чесались руки.
Они вышли из-за гаражей, и снег хрустел под их тяжелыми зимними ботинками, и шлейф сигаретного дыма тянулся за ними, и в воздухе пахло перегаром. Их было семеро.
Виталий и девушка остановились, не дойдя каких-то десяти шагов до компании. Сердце забилось в груди парня; он понимал, что стычки не избежать, — он просто обязан пройти именно этой аллеей к дому номер 33. Виталий понимал, что это самое серьезное испытание.
— Эй ты, — крикнул один из семерых, — доцент, катись-ка отсюда, не оглядываясь. А мы тут потолкуем с твоей мышкой.
— Бежим, — шепнула Наташа.
— Еще чего, — не понижая голоса, отвечал Виталий. — Ты видишь, сколько их? И они, как я понимаю, все не плохие бегуны.
— Правильно, — сказал самый высокий, — но ты-то можешь топать, паря, мы тебе ничего не сделаем. А она с нами останется.
Серебряков с видом, явно говорившем о его превосходстве над компанией, сделал три шага, бросив Наташе:
— Стой, где стоишь. — А компании: — Ребятки, бросьте-ка сию затею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Вечер удался теплый, ветра не было. Виталий миновал вход в «общагу» и, естественно, был остановлен вахтершей, которая, как всегда, потребовала пропуск. Виталий не стал утруждать себя объяснениями, — он просто сделал незаметный жест рукой, как будто от чего-то отмахнулся, и вахтерша напрочь забыла о его существовании, уставившись тупыми глазами в лежавшую у нее на столе толстую потрепанную книгу.
Стук в дверь застал Анну, кроме белоснежного белья на себе ничего в тот момент не имевшую, за макияжем. Она оторвалась от зеркала и со словами: «Опять ты что-нибудь забыла!», открыла не глядя дверь. Виталий зашел молча, но рот его вследствие впечатлений от живописной картины раскрылся. Он что-то невнятно промычал. Девушка, никоим образом не ожидавшая подобного визита, среагировала быстро; она со сдавленным писком скрылась за дверцей шифоньера.
Оба немного перевели дух, а Аня сказала, выходя из-за дверцы, облаченная в красный халат:
— Если б я тебя плохо знала, то приняла бы за насильника.
Единственное, что мог произнести Серебряков сейчас, так это извинения, да и те по большей части смахивали на вереницу нечленораздельных звуков. Потом ему пришла в голову идея, и он выдал:
— Кстати, а ты не плохо бы смотрелась на сцене какого-нибудь откровенного шоу.
Теперь девушка была удивлена.
— А ты бы без конца пялился на меня. Так?
— Почему же — пялился? Я неискушен, чтобы пялиться, я б любовался.
Они не заметили, что беседуют при открытой двери, в проеме которой стоит Наташа.
— Ну-ну! — негодуя произнесла она, — интересно просто, а чем это всё должно было закончиться? Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?
Виталий тут же ответил:
— А я-то думал, что ты куда менее ревнива, чем сейчас хочешь казаться.
Наташа зашла, захлопнув за собой дверь. Виталий решил не дать ей развить мысль; он, притянув ее за плечи, поцеловал в губы и не отпускал до тех пор, пока руки девушки не обвили его шею.
— Эй, люди! — захлопала в ладоши Аня, — закругляйтесь.
Через каких-то полчаса все трое сидели за столом и, болтали.
— Да, Виталь, — спросила Аня, — а кто тот пожилой человек?
Наташа насторожилась.
— Так, один знакомый, — невозмутимо ответил Серебряков таким тоном, как будто его спросили, какое сегодня число.
— Он твой отец? — продолжала свой допрос Анна.
— Один знакомый, я же сказал.
Тут девушка поняла, что Виталий просто не хочет обсуждать эту тему.
— Ну ладно, я побежала. — Аня встала из-за стола. — У меня свидание. А вы, голубки, оставайтесь.
— Мы тоже скоро уходим, — сказал Серебряков.
Аня вышла, Наташа заперла за ней дверь и спросила:
— Куда?
— Что куда? — не понял Виталий.
— Мы уходим, — завершила девушка. Виталий взял возлюбленную за руки. — Я сегодня познакомлю тебя с моим отцом.
Наташа как будто испугалась.
— С НИМ? — почему-то шепотом спросила она.
— Да, — произнес Виталий, — с «той частью силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», как сказал Гёте. Не бойся, он совсем не тот, каковым его выставляет свет. Кстати скажу, что на увещевания козла с копытами, рогами и бородой соблазнится разве что слепой, да и то, если он выпьет как следует.
Девушка улыбнулась, а Серебряков продолжал:
— Красота его разит наповал. Он способен внушить такую любовь, от которой в буквальном смысле разрываются сердца и люди сходят с ума. Он одним только взглядом способен довести до исступления самое холодное существо. В Сатане воссоединились любовь и ненависть; самые крайние их проявления. Самое противоречивое существо на Земле, он есть единственный справедливый судия, который гуманен в пределах справедливости. Он не ждет, когда человек искупит свой грех, он просто заставляет того искупать его. — Виталий перевел дух. — Хотя сейчас сама увидишь. Пошли.
Как Виталий ни надеялся на хорошее завершение дня, он не мог до конца успокоиться; что-то беспрестанно глодало его. Ощущение приближения чего-то плохого не давало думать только о предстоящей встрече Наташи и Леонарда. Наконец Виталий понял, что это такое. Ему вспомнилась сцена из одного фильма; перед героем из-за угла выскакивает убийца. Виталий ждал чего-то подобного. Всё началось, когда он и Наташа сошли с автобуса. Виталий почувствовал на себе взгляд. Он специально уронил перчатку и нагнулся, чтобы поднять ее. Незаметно взглянул на идущих сзади. Сзади шли двое парней, из-за угла соседнего дома выходил третий. Откуда они, Виталий не знал. Но он был точно уверен, что ему не миновать встречи с ними. Серебряков подобрал перчатку и двинулся дальше.
— Ты что молчишь? — вдруг заговорила Наташа.
Виталий решил выложить всё, что у него на уме:
— Заметила тех, что идут за нами? Только не оборачивайся.
— Да.
— Я думаю, что мы с ними столкнемся нос к носу.
Наташа посмотрела на Виталия.
— Ты уверен?
— Не надо обвинять меня в паранойе. Да, кстати, их уже нет сзади.
Девушка обернулась и действительно не обнаружила их.
— Ты затылком видишь? — спросила она.
— Я их чувствую, как нож под сердцем. Они смердят так, что любая ищейка свихнется.
Они пересекли улицу Мяги и направились по безлюдной аллее. Здесь было довольно темно. Кое-где только снег блестел, отражая свет редких фонарей. Дул легкий ветерок, сбивавший снег с голых деревьев. Дышалось легко, но холодный воздух щипал едко нос. Иногда редкая синица опускалась на «вылизанный» дворниками тротуар, иногда редкая машина проезжала, вызывая шелест веток и осыпание снега. Но аллея всё же оставалась на редкость пустой. В душу Наташи понемногу прокралось чувство тревоги, а Виталий уже ожидал, когда появятся преследователи. У него, образно выражаясь, чесались руки.
Они вышли из-за гаражей, и снег хрустел под их тяжелыми зимними ботинками, и шлейф сигаретного дыма тянулся за ними, и в воздухе пахло перегаром. Их было семеро.
Виталий и девушка остановились, не дойдя каких-то десяти шагов до компании. Сердце забилось в груди парня; он понимал, что стычки не избежать, — он просто обязан пройти именно этой аллеей к дому номер 33. Виталий понимал, что это самое серьезное испытание.
— Эй ты, — крикнул один из семерых, — доцент, катись-ка отсюда, не оглядываясь. А мы тут потолкуем с твоей мышкой.
— Бежим, — шепнула Наташа.
— Еще чего, — не понижая голоса, отвечал Виталий. — Ты видишь, сколько их? И они, как я понимаю, все не плохие бегуны.
— Правильно, — сказал самый высокий, — но ты-то можешь топать, паря, мы тебе ничего не сделаем. А она с нами останется.
Серебряков с видом, явно говорившем о его превосходстве над компанией, сделал три шага, бросив Наташе:
— Стой, где стоишь. — А компании: — Ребятки, бросьте-ка сию затею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87