Войнович прислал в Хаджибей свой судовой «журнал», в котором по записям было ясно, что он не мог привести свои корабли во время штурма Хаджибея из-за шторма и неприятеля, блокировавшего его суда под Березанью. Копии этого «Юрнала» были отправлены Гудовичем к Потемкину и Рибасу. Последний уж посадил свои войска на гребной флот и казачьи дубы, вошел в Килийское гирло Дуная и бросил там якоря. Но долго быть в Килийском гирле в пикете он не мог: начались бури и кончался провиант.
Под Килией флотилия его была обстреляна с батарей, но маневрируя своей бригантиной, Рибас ушел из-под огня да еще захватил у берега турецкое судно с зерном, капитан которого был удручен: зерно принадлежало лично ему и обошлось в двадцать тысяч.
– Где ваш флот? – спросил Рибас.
– Ушел в Константинополь.
– Откуда это известно?
– Один капитан всегда шепнет другому капитану куда направляется.
Новость эта была столь важна, что через плавни, камыши, болота генерал-майор сам отправился в Аккерман, где все еще находился Потемкин. В пути Рибас не заметил, как отстегнулась шпага, бывшая при нем всю кампанию. Потеряв ее, он суеверно помрачнел. В Аккермане Базиль Попов сказал:
– Если все Хаджибейские герои так мрачны, то гуркам несдобровать.
Узнав причину, он отдал свою шпагу Рибасу со словами:
– Только осторожно. Она вся в чернилах.
С Потемкиным Рибас с места в карьер заговорил о морском провианте для гребной флотилии и войск.
– Провианта нет, – сказал князь. – Но сухари пришлю. А всего лучше будет тебе из-под Килии уйти. Ты мне под Бендерами будешь надобен.
– Куда отвести флотилию?
– В Хаджибей. Я приказываю тебе взорвать тамошний замок.
Ревнивое хозяйское чувство кольнуло душу: взорвать то, что завоевал, рискуя жизнью?
– Непременно взорви. Того и гляди флот высадит там десант.
– Турецкий флот ушел в Константинополь, – объявил главную новость генерал-майор и объяснил, откуда эти сведения. Потемкин вмиг повеселел, а узнав о захваченном судне с зерном, рассмеялся.
– У тебя зерна полны закрома, а ты у меня сухари выпрашиваешь!
– Мельницы на судах наше адмиралтейство еще не ставит. Только мачты с парусами, – горько пошутил Рибас.
– Сухарей пришлю. А замок взорви. Аккерман мы взрывать не будем. Я Гудовичу прикажу прислать сюда два полка. Вся его армия пойдет к Бендерам. А ты бери гребную флотилию в свой надзор.
Потемкин спешил в Кишинев, куда обещала вскоре приехать «моя радость, душа души» Прасковья Андреевна, которую князь звал Прасковьей Григорьевной.
Проскакав назад все опасные места, Рибас в Килийском гирле сел в поджидавшую его казачью лодку, а шпагу «в чернилах» отправил с курьеров Базилю Попову. К вечеру он увел флотилию из-под Килии. В Хаджибее ему вручили письмо Суворова:
«Милостивый государь. мой Осип Михайлович! С победой Вашего Превосходительства над Гаджибеем имею честь поздравить. Усердно желаю, побеждая и далее неверных, заслужить лавры. Пребываю с моим истинным почтением и преданностью».
На следующий день в три пополудни генералы стояли на берегу с открытыми ртами, чтобы не оглохнуть – взрыв адской силы уплотнил воздух, ударил в уши и раскатился эхом над морем. Гудович диктовал писарю рапорт князю: «По повелению вашей светлости замок Гаджибейский разрушен посредством трех мин, которыми две башни оного и один бастион подорваны до фундамента, отчего некоторые стены развалилися, а другие разломаны…»
Седьмого октября лагерь под Хаджибеем опустел – армия Гудовича ушла к Бендерам. Оставив флотилию и свои батальоны на Головатого, Рибас отправился на бригантине к Очакову. Встреча с Войновичем вышла неловкой. Марк Иванович вдруг стал кричать:
– Мне все указывают! Все. Ушаков хотел скорой победы за моей спиной, за мой счет. Турки не его испугались, а бурь!
Посчитав, что характер графа окончательно испорчен, Рибас озаботился добычей провианта для войск. От Головатого прибыл нарочный с запиской, что Попов в Аджиадере и хочет повидаться с генерал-майором. Рибас отправил все свои пожитки сухим путем в Хаджибей, а сам поплыл на лансоне. Через получас налетел такой шквал, что генерала вместе с казаками смыло за борт невиданно высокой волной в пяти милях от Очакова. Майор казаков старик Кумчатский остался на лансоне один, едва удерживая руль. Около получаса их носило по волнам, и только чудом и стараниями Кумчатского казаки и генерал вновь оказались на лансоне, который потерял управление и его прибило к берегу.
Тут произошло еще одно чудо: вдоль берега в Хаджибей скакал курьер Потемкина Кельхен. В Очакове он оставил для Рибаса почту, на словах сказал, что князя интересует состояние флотилии. Дрожа от октябрьского холодного ветра, насквозь промокший, генерал-майор написал донесение князю и письмо Попову:
«Повторите, прошу вас, его светлости, что мы все живы, что ни одно судно ни из новых, ни из старых не потеряно, что мы не спим. Я никогда не испытывал нужды и беспокойства, как теперь в последние 14 дней. Сделайте милость, пошлите курьера в Очаков, чтобы меня привезть к вам. Я не имею ни слуги, ни рубахи, ни платка, ни гроша денег. Я все, что было выслал в Гаджибей в надежде догнать вас на лошадях в тот же день. К счастью я достиг лансона не утонувши. Кельхен вам скажет каким родом. Без этого Кумчатского не знаю, что бы с нами было, что достойно милости его светлости. Этот старик служит премьер-майором уже 11 лет, а его – сын был один из первых при штурме Гаджибея».
Когда, наконец, генерал-майор прибыл к флотилии, его ждал приказ Потемкина: немедля отправляться с судами к Бендерам. Двойные шлюпы, галеры и бригантины не прошли Днестровские мели и были оставлены в лимане рядом с кораблями Войновича. К Бендерам Рибас привел сорок четыре казачьих дуба и лансоны. Вечером третьего ноября, оставив лодки в полутора выстрела от Бендер, Рибас прискакал в лагерь Потемкина и, спешившись, с превеликой радостью обнял Базиля Попова. Засим последовал ужин в его палатке.
Начали разговор о том, что прошлогоднее сидение под Очаковым грозит повториться и под Бендерами. А ведь уже грянули ноябрьские заморозки. В армии Гудовича было много больных, но он с четырьмя осадными орудиями и шестнадцатью лестницами, употребленными при штурме Хаджибея, уже стоял в четырех верстах от Бендер и спустил мост через Днестр.
– Князь мог взять Бендеры еще в августе, когда ворвался в его пригороды и зажег хлебные магазины, – сказал Рибас. Но почему-то отступил.
– Князь все предпочитает делать по плану, – отвечал Базиль. – Для него не резон очищать Молдавию прежде Бессарабии.
– Но пленные все как один говорят, что Бендеры слабы! – горячился Рибас.
– Князь ждет капитуляции, а не сражения.
– А Измаил? Репнин прорвался к крепости, поджег город и вдруг под полковую музыку ушел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170