— Я вижу, что в войне приходится не только объяснять справедливость своих притязаний, — печально сказал он своему преданному помощнику Нилгиру Сумананду, — но и делать еще кое-что.
— Это была лишь первая стычка, мой лорд, — тихо и почтительно ответил Нилгир Сумананд. — Прежде чем мы достигнем цели, предстоит еще много боевых столкновений, у которых будет более счастливый исход.
— Но посмотрите, ведь мы уже полностью разбиты! — мрачно продолжал Престимион. — Где Гиялорис? Где Септах Мелайн? Я мельком видел его в гуще боя, окруженного врагами. О Божество, если Септах Мелайн погиб…
— Он, целый и невредимый, блуждает в лесу где-нибудь неподалеку и вскоре нас разыщет. Мой лорд, еще не родился тот человек, который смог бы одолеть его в бою.
Хотя Престимион и ждал подсознательно такого утешения, но все же отмел его даже с большим гневом, чем хотел бы показать.
— Хватит называть меня лордом! Это слово бесит меня. Хорош корональ — сидит здесь и прячется от дождя под вакумбой! — И быстро, более мягким тоном добавил, не желая обижать этого доброго, всецело преданного ему человека незаслуженной резкостью: — Нилгир Сумананд, наверно, мне придется проглотить еще много горечи, прежде чем удача все же повернется ко мне лицом. Но я не предусмотрел этого в своем плане овладения миром.
Дождь, казалось, начал стихать. Сквозь огромные, тяжелые, серые, кожистые сверху и пушистые снизу листья он видел слабые белые проблески лунного света. Но ночь была холодна, земля промокла, а его бедро жестоко ныло: в случайной стычке с несколькими внезапно наскочившими людьми Навигорна один из них сильно ударил его хлыстом. Вероятно, враги не узнали его, потому что, не ввязываясь в бой, прогалопировали мимо. Это, конечно, лучше, чем лезвие меча, сказал себе Престимион; тем не менее боль была сильной, и он до сих пор прихрамывал.
— У нас есть светящиеся шары? — спросил он Нилгира Сумананда. — Привяжите их к этим деревьям. Если поблизости бродят наши люди, то они увидят их и придут сюда.
— А если вместо них к нам явятся люди Навигорна, ваше превосходительство?
— Только очень опрометчивый генерал решился бы ночью послать отряды в такую чащу, не имея представления о том, какие там могут быть подготовлены засады. Нет, у Навигорна и его людей сейчас в Аркилоне идет грандиозная попойка. Поднимите несколько светящихся шаров, Нилгир Сумананд.
Через несколько минут на нижних ветвях близлежащих деревьев повисли шары, испускавшие неяркий красноватый свет, и вскоре, как и надеялся Престимион, на эти огни начали собираться остатки его разбитой армии. Люди подходили по двое, по трое, а то и десятками.
Около полуночи появился Гиялорис. Он был один. Сквозь изодранный рукав виднелась кровоточащая рана. Настроение у него было настолько мрачным, что даже Престимион не решился разговаривать с ним. Пожав плечами в ответ на предложение перевязать рану, Гиялорис сел в стороне, достал из-за пазухи рваного камзола зеленый плод вакумбы, который, вероятно, сорвал с нижней ветки дерева, а может быть, и вовсе подобрал с земли, и словно дикое изголодавшееся животное принялся, страшно рыча, рвать его зубами и набивать рот жесткой мякотью.
Через некоторое время после него прибыл Каймуин Реттра из Амблеморна с небольшим отрядом своих земляков — скандаров и людей, а затем Немерон Далк из Вилимонга привел еще полсотни бойцов. Буквально по пятам за ними пришел граф Офмар Грэвский в сопровождении изрядной группы своих людей и нескольких бойцов из симбильфантского ополчения. Трое сыновей смотрителя виноградников Руфиела Кисимира прибыли во главе многочисленного отряда людей из Малдемара, которые с громкими радостными возгласами окружили Престимиона. На шум лагеря, неожиданно образовавшегося под густыми кронами вакумбовых деревьев, начали собираться и другие соратники Престимиона, заблудившиеся в темном лесу. Нет, армия не была полностью разбита, как того боялся Престимион, и у него сразу же немного отлегло от сердца. Почти все были ранены в сражении, и некоторые серьезно. Но все они, даже раненые, подходили к Престимиону и от всей души клялись сражаться за его дело до победного конца.
Но ни о Септахе Мелайне, ни о Своре никто ничего не знал.
К утру Престимиону удалось ненадолго забыться сном. Рассвет в этих местах наступал поздно, поскольку Замковая гора возвышалась здесь прямо на востоке, и восходящему солнцу приходилось, прежде чем озарить лес, преодолеть тридцатимильную стену. Наконец Престимион почувствовал, что солнечные лучи согрели ему лицо. Он открыл глаза и первое, что увидел, это гордо торчащий нос и оскаленные в дьявольской усмешке зубы герцога Свора. Над ним возвышался Септах Мелайн, спокойный и изящный, как будто намеревался отправиться на какой-нибудь банкет в Замке. Его золотые волосы были аккуратнейшим образом причесаны, а одежда казалась свежевыглаженной. На левом плече Септаха Мелайна удобно устроился волшебник-вруун Талнап Зелифор.
Фехтовальщик улыбнулся сверху вниз Престимиону.
— Хорошо ли вы почивали, о несравненный принц?
— Не так хорошо, как вы, — ответил Престимион. Он со стоном принял сидячее положение и начал соскребать с себя грязь. — Этот постоялый двор содержится не в столь хорошем состоянии, как та роскошная гостиница, где вы, судя по всему, провели ночь.
— Она действительно была роскошной: сплошной розовый мрамор и черный оникс, — ответил Септах Мелайн, — а также множество хорошеньких горничных, которые подавали языки билантунов, вымоченные в драконьем молоке. Я не скоро забуду об этом, — Он опустился на корточки рядом с Престимионом, помог врууну спрыгнуть на землю и спросил уже более серьезным тоном:
— Вы не пострадали в сражении, Престимион?
— Только моя гордость. Да еще бедро: ушиб будет болеть день-другой. А вы?
— У меня мозоль на большом пальце: кожа стала слишком нежной оттого, что давно уже не приходилось так долго размахивать оружием, — подмигнул Септах Мелайн. — А меня занесло в самую гущу драки, когда я заколол Алексида Стрэйвского. А больше ничего.
— Алексид мертв?
— И многие другие, с обеих сторон. И еще многие умрут потом.
— Вы не спрашиваете о моих ранах, Престимион, — вмешался Свор.
— Неужели и вы тоже отважно сражались, мой друг?
— Я решил, что мне следует испытать себя в качестве воина, и полез в бой. И в самый разгар сражения, в горячке и суматохе я лицом к лицу столкнулся с герцогом Кантеверелом.
— И отрубили ему нос? — шутливо поинтересовался Престимион.
— Вы несправедливы. Я бросился на него — я никогда еще не нападал ни на кого в такой ярости — а он посмотрел на меня и сказал: «Свор, вы намерены убить меня? Меня, который познакомил вас с прекрасной Хейсс Ванэйл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171