— Мы и так уже доставили им больше чем достаточно неприятностей. Престимион прав: мы должны идти навстречу Корсибару.
Престимион оглядел своих сподвижников.
— Есть ли возражения? Не слышу ни одного. Очень хорошо: завтра на рассвете сворачиваем лагерь.
Это оказалось вовсе не простой задачей, так как в мирной долине Глойна пребывала теперь огромная могучая армия. И для того чтобы свернуть шатры, загрузить парящие машины, фургоны и вьючных животных и выйти в восточном направлении, одного дня не хватило.
Но, по сообщениям агентов Престимиона, навстречу им шла еще более могущественная армия. Мало того что Корсибар мобилизовал войска всех областей, окружавших Гору, в его распоряжении были также армии, которые прислал с Зимроэля Дантирия Самбайл под командованием его братьев Гавиада и Гавиундара, а также личные ополчения Олджеббина, Гонивола и Сирифорна.
— Даже Сирифорн! — воскликнул Престимион. — Гонивола я могу понять: он никогда не был мне таким уж другом. Олджеббин как-никак двоюродный брат отца Корсибара. Но Сирифорн! Сирифорн!
— Это все проделки Дантирии Самбайла, — сказал Септах Мелайн. — После взрыва дамбы он все время находился в Замке и мутил воду среди тамошних вельмож. Конечно, все они теперь боятся хоть как-то выступить против него. Если Дантирия Самбайл играет на одной стороне с Корсибаром, как могут они посметь поступить иначе?
— А это много говорит о силе родственных уз, — заметил герцог Свор, — Ведь прокуратор, насколько я помню, б некоторой степени вам родня, не так ли, Престимион?
— Очень отдаленная, — ответил Престимион. — И с каждым часом становится все дальше. И все же одно-другое частное войско, плетущееся за Корсибаром, не делает погоды. Ведь народ с нами! С тех пор как Корсибар сделал себя короналем, мир знал одни только беды, и все об этом знают. Мирные граждане восстают против таких же мирных граждан, урожаи резко снизились, потому что люди ходят с оружием, вместо того чтобы ходить за плугом, правительство парализовано: неумелый корональ и безвольный понтифекс…
— И это прискорбнее всего, — сказал Гиялорис. — Старый Конфалюм, который был таким прекрасным короналем, теперь превратился в ходячую развалину и прячется в Лабиринте, пока его великолепный, ничего не стоящий сын разрушает мир вокруг себя! Что он должен обо всем этом думать? Я чувствую себя несчастным из-за того, что великое правление Конфалюма завершилось таким ужасным крахом.
— Возможно, он не имеет почти никакого представления о происходящем, — предположил Свор. — Я склонен считать, что какой-то маг Корсибара — скорее всего, Санибак-Тастимун — набросил на его разум непроницаемую завесу, и старик проводит дни и ночи, как во сне. Но все равно это очень печально для тех из нас, кто помнит, каким Конфалюм был прежде.
— Действительно, очень грустно, Свор. Какими странными путями все мы идем с тех пор, дружище! — поддержал Престимион.
В этот момент к нему подбежал рассыльный со свернутым свитком в руке.
Престимион взял у него депешу, развернул и пробежал глазами.
— Неужели новый эдикт лорда Корсибара? — спросил Септах Мелайн.
— Нет, ничего подобного. Это от нашего почтенного мага Гоминика Халвора и его сына. Они изучили предзнаменования и сообщают, что самое благоприятное место, для того чтобы дать сражение Корсибару, находится между Триккалами и Горой: это Тегомарский гребень в провинции Ганибайрда, неподалеку от озера Стифгад.
— Я знаю это место, — сказал Гиним Тапилпилский, — Туда можно попасть, если идти по Сайсивондэйлской дороге, а потом свернуть на восток, в сторону Лудинского леса. Там выращивают стаджу, лусавендру и другие подобные культуры. Там вы можете рассчитывать на самую сильную поддержку, мой лорд, среди фермеров, которые хотят одного лишь мира, чтобы возвратиться к своим пашням и лугам.
— Значит, мы пойдем на Тегомарскую равнину, — подытожил Престимион, — и пригласим Корсибара к себе.
— Престимион, скажите, — обратился к нему Септах Мелайн, — а приводят ли наши любезные маги какие-нибудь более веские обоснования предзнаменований, предсказывающих успех нашего предприятия?
— О да, — ответил Престимион, снова бросив мимолетный взгляд на свиток, который продолжал держать в руке. — Все знамения благополучны для нас. Тогда в путь! Провинция Ганибайрда! Озеро Сгафгад! Тегомарский гребень!
Для Престимиона восточный поход оказался как бы репетицией великого паломничества. Жители городов, попадавшихся по пути, приветствовали его как освободителя и громкими криками желали ему успеха во встрече с Корсибаром, когда он проплывал среди них, сидя в открытой парящей машине рука об руку с Тизмет.
Эти люди испытали великий страх, получив первые известия о приближении смерти понтифекса Пранкипина, и их страхи, как оказалось, были оправданны. Они верили, что за смертью старого императора последуют какие-то беды, и беды последовали. Маги предупреждали их о том, что наступит хаос, и хаос наступил. Из всех провинций приходили известия о борьбе различных партий, резком сокращении урожаев, массовом беспокойстве и даже панике.
Престимиону было ясно, что жителя Маджипура уже очень устали от борьбы между королями, которая принесла такой вред общему благосостоянию, привела к всеобщей неуверенности в завтрашнем дне и враждебности в обществе. Он также видел, что грех Корсибара — захват им власти — со временем получил все большее осуждение в народе. Все больше и больше людей и представителей других рас теперь считали Корсибара виновником всех бед; причем не только те, кто принял на веру рассказ о том, что он является метаморфом, хотя таких было очень много. Не было практически никого, кто не желал бы возвращения мира к исконному порядку. И они с надеждой взирали на Престимиона, ожидая, что тот вернет все на свои места.
А ведь они получали и ночные послания от Повелительницы Снов Кунигарды, в которых она клеймила позором Корсибара и Конфалюма и хвалила Престимиона. Слова Кунигарды все еще имели очень большой вес в мире, тем более что Роксивейл, новая Хозяйка Острова, пока еще не начала разговаривать со спящими умами. Судя по всему, Роксивейл смогла завладеть Островом, но так и не сумела утвердиться там в качестве Хозяйки.
Несмотря на то что все, казалось, складывалось в его пользу, Престимион вовсе не чувствовал уверенности в том, что корона Маджипура свалится ему в руку, словно созревший плод с дерева. Да, граждане планеты могли быть на его стороне. Народная поддержка тому делу, за которое он боролся, могла увеличиваться с каждым днем. Но это вовсе не обеспечивало ему безусловной победы. Все должно было решиться лишь при встрече со всеми силами армии Корсибара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Престимион оглядел своих сподвижников.
— Есть ли возражения? Не слышу ни одного. Очень хорошо: завтра на рассвете сворачиваем лагерь.
Это оказалось вовсе не простой задачей, так как в мирной долине Глойна пребывала теперь огромная могучая армия. И для того чтобы свернуть шатры, загрузить парящие машины, фургоны и вьючных животных и выйти в восточном направлении, одного дня не хватило.
Но, по сообщениям агентов Престимиона, навстречу им шла еще более могущественная армия. Мало того что Корсибар мобилизовал войска всех областей, окружавших Гору, в его распоряжении были также армии, которые прислал с Зимроэля Дантирия Самбайл под командованием его братьев Гавиада и Гавиундара, а также личные ополчения Олджеббина, Гонивола и Сирифорна.
— Даже Сирифорн! — воскликнул Престимион. — Гонивола я могу понять: он никогда не был мне таким уж другом. Олджеббин как-никак двоюродный брат отца Корсибара. Но Сирифорн! Сирифорн!
— Это все проделки Дантирии Самбайла, — сказал Септах Мелайн. — После взрыва дамбы он все время находился в Замке и мутил воду среди тамошних вельмож. Конечно, все они теперь боятся хоть как-то выступить против него. Если Дантирия Самбайл играет на одной стороне с Корсибаром, как могут они посметь поступить иначе?
— А это много говорит о силе родственных уз, — заметил герцог Свор, — Ведь прокуратор, насколько я помню, б некоторой степени вам родня, не так ли, Престимион?
— Очень отдаленная, — ответил Престимион. — И с каждым часом становится все дальше. И все же одно-другое частное войско, плетущееся за Корсибаром, не делает погоды. Ведь народ с нами! С тех пор как Корсибар сделал себя короналем, мир знал одни только беды, и все об этом знают. Мирные граждане восстают против таких же мирных граждан, урожаи резко снизились, потому что люди ходят с оружием, вместо того чтобы ходить за плугом, правительство парализовано: неумелый корональ и безвольный понтифекс…
— И это прискорбнее всего, — сказал Гиялорис. — Старый Конфалюм, который был таким прекрасным короналем, теперь превратился в ходячую развалину и прячется в Лабиринте, пока его великолепный, ничего не стоящий сын разрушает мир вокруг себя! Что он должен обо всем этом думать? Я чувствую себя несчастным из-за того, что великое правление Конфалюма завершилось таким ужасным крахом.
— Возможно, он не имеет почти никакого представления о происходящем, — предположил Свор. — Я склонен считать, что какой-то маг Корсибара — скорее всего, Санибак-Тастимун — набросил на его разум непроницаемую завесу, и старик проводит дни и ночи, как во сне. Но все равно это очень печально для тех из нас, кто помнит, каким Конфалюм был прежде.
— Действительно, очень грустно, Свор. Какими странными путями все мы идем с тех пор, дружище! — поддержал Престимион.
В этот момент к нему подбежал рассыльный со свернутым свитком в руке.
Престимион взял у него депешу, развернул и пробежал глазами.
— Неужели новый эдикт лорда Корсибара? — спросил Септах Мелайн.
— Нет, ничего подобного. Это от нашего почтенного мага Гоминика Халвора и его сына. Они изучили предзнаменования и сообщают, что самое благоприятное место, для того чтобы дать сражение Корсибару, находится между Триккалами и Горой: это Тегомарский гребень в провинции Ганибайрда, неподалеку от озера Стифгад.
— Я знаю это место, — сказал Гиним Тапилпилский, — Туда можно попасть, если идти по Сайсивондэйлской дороге, а потом свернуть на восток, в сторону Лудинского леса. Там выращивают стаджу, лусавендру и другие подобные культуры. Там вы можете рассчитывать на самую сильную поддержку, мой лорд, среди фермеров, которые хотят одного лишь мира, чтобы возвратиться к своим пашням и лугам.
— Значит, мы пойдем на Тегомарскую равнину, — подытожил Престимион, — и пригласим Корсибара к себе.
— Престимион, скажите, — обратился к нему Септах Мелайн, — а приводят ли наши любезные маги какие-нибудь более веские обоснования предзнаменований, предсказывающих успех нашего предприятия?
— О да, — ответил Престимион, снова бросив мимолетный взгляд на свиток, который продолжал держать в руке. — Все знамения благополучны для нас. Тогда в путь! Провинция Ганибайрда! Озеро Сгафгад! Тегомарский гребень!
Для Престимиона восточный поход оказался как бы репетицией великого паломничества. Жители городов, попадавшихся по пути, приветствовали его как освободителя и громкими криками желали ему успеха во встрече с Корсибаром, когда он проплывал среди них, сидя в открытой парящей машине рука об руку с Тизмет.
Эти люди испытали великий страх, получив первые известия о приближении смерти понтифекса Пранкипина, и их страхи, как оказалось, были оправданны. Они верили, что за смертью старого императора последуют какие-то беды, и беды последовали. Маги предупреждали их о том, что наступит хаос, и хаос наступил. Из всех провинций приходили известия о борьбе различных партий, резком сокращении урожаев, массовом беспокойстве и даже панике.
Престимиону было ясно, что жителя Маджипура уже очень устали от борьбы между королями, которая принесла такой вред общему благосостоянию, привела к всеобщей неуверенности в завтрашнем дне и враждебности в обществе. Он также видел, что грех Корсибара — захват им власти — со временем получил все большее осуждение в народе. Все больше и больше людей и представителей других рас теперь считали Корсибара виновником всех бед; причем не только те, кто принял на веру рассказ о том, что он является метаморфом, хотя таких было очень много. Не было практически никого, кто не желал бы возвращения мира к исконному порядку. И они с надеждой взирали на Престимиона, ожидая, что тот вернет все на свои места.
А ведь они получали и ночные послания от Повелительницы Снов Кунигарды, в которых она клеймила позором Корсибара и Конфалюма и хвалила Престимиона. Слова Кунигарды все еще имели очень большой вес в мире, тем более что Роксивейл, новая Хозяйка Острова, пока еще не начала разговаривать со спящими умами. Судя по всему, Роксивейл смогла завладеть Островом, но так и не сумела утвердиться там в качестве Хозяйки.
Несмотря на то что все, казалось, складывалось в его пользу, Престимион вовсе не чувствовал уверенности в том, что корона Маджипура свалится ему в руку, словно созревший плод с дерева. Да, граждане планеты могли быть на его стороне. Народная поддержка тому делу, за которое он боролся, могла увеличиваться с каждым днем. Но это вовсе не обеспечивало ему безусловной победы. Все должно было решиться лишь при встрече со всеми силами армии Корсибара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171