Ах, если бы эта сестрица стала поваром, она готовила бы только очень острые блюда!
— И вы знаете это наверняка?
Прокуратор поднял перед собой руки ладонями вперед, что, видимо, означало полную искренность.
— Я знаю это из самого достоверного источника — из собственных наблюдений. Я не раз подслушивал их заговорщицкие беседы во время Игр. Он беспомощен перед нею, как жалкий травоядный блав. Она гонит его, словно пастух с кнутом, а он идет туда, куда она прикажет.
— То, что он, по большому счету, слаб — мне давно известно. Но я никогда не предполагал, что она обладает настолько сильной волей и решимостью.
— Вы никогда не знали ее, кузен. Она любит Корсибара превыше всего на свете. Ведь они близнецы и лежали, сплетясь, в материнском чреве. Я нисколько не удивлюсь, если выяснится, что они вступили друг с другом в кровосмесительную связь. Но в уравнение следует также добавить еще и ее ненависть к вам.
Престимиона это неожиданно уязвило. То, что Тизмет была предана своему брату и считала своим долгом защищать его, не вызвало у него ни малейшего удивления. Но любовь и преданность к одному вовсе не обязательно должны были подразумевать ненависть к другому.
— Ненависть ко мне?..
— Вам не случалось когда-нибудь пренебречь ею, Престимион?
— Я знаком с нею в течение многих лет. Но никогда не был близок к ней.
Я, конечно, восхищаюсь ее красотой и изяществом, как и все окружающие. Возможно, даже сильнее многих. Но тем не менее между нами никогда не было даже никакого намека на более тесные отношения.
— А может быть, проблема заключается именно в этом. Возможно, она когда-то сказала вам нечто такое, что вы не пожелали услышать. Вы же знаете, что женщина может затаить ужасную злобу против мужчины, который, как ей справедливо или ошибочно показалось, пренебрег ею. Но так или иначе — сложилось именно такое положение, какое есть. И перед вами стоят именно те препятствия, которые я перечислил. Весь мир на стороне Корсибара. У вас нет никаких преимуществ, кроме вашего собственного убеждения в том, что вы являетесь истинным и законным короналем, а также ваших выдающихся знаний и убежденности и, как я полагаю, веры в то, что Божество хочет видеть на троне вас. Хотя, должен заметить, в этом случае Божество нашло очень странный способ, для того чтобы возвести вас на него. Правда, я полагаю, Престимион, что если бы Божество выбирало для осуществления своих намерений более прямые пути, то мир был гораздо скучнее, но зато мне было бы куда легче верить в существование великих сверхъестественных сил, управляющих нашими судьбами. Вы согласны?
— Так вы считаете, что мне не удастся завладеть троном?
— Я сказал только, что это будет очень нелегко. Но действуйте, попытайтесь, возьмитесь за дело. Если вы начнете, то я буду с вами.
— Вы? Но ведь вы же направляетесь в Зимроэль, причем именно для того, чтобы еще больше укрепить положение Корсибара!
— Да, он попросил меня об этом. Ну, а что я буду делать на самом деле — это еще вопрос.
— Позвольте мне разобраться. Вы хотите сказать, что фактически предлагаете мне свою поддержку? — недоверчиво спросил Престимион.
— Между нами узы крови, мой мальчик. А также любовь.
— Любовь?
Дантирия Самбайл наклонился к Престимиону и улыбнулся самой теплой улыбкой, на какую был способен.
— Вы должны бы знать, кузен, что я люблю вас! Я вижу мою любимую мать, когда смотрю на вашу: они могли бы быть сестрами. Ведь мы происходим от одной плоти, вы и я. — Его странные глаза, глядевшие на Престимиона, светились ярким аметистово-фиолетовым огнем. В них виделась пугающая зловещая сила, но вместе с нею и таинственная нежность. — Вы воплощение того, чем мне хотелось бы стать, если бы я мог перестать быть самим собою. И какой же радостью было бы для меня видеть наверху, в Замке, вас, а не этого дурня Корсибара! И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы оказались там.
— Какое вы ужасное чудовище, Дантирия Самбайл!
— Конечно, этого у меня не отнимешь. Но я ваше чудовище, дражайший Престимион. — Он снова без предложения наполнил свой бокал. — Отправляйтесь со мной в Зимроэль. Ни-мойя станет базой, с которой вы начнете войну против Корсибара. Вместе мы наберем миллионную армию, построим тысячу кораблей, стоя плечом к плечу, переправимся через море и придем в Замок вместе, как братья, которыми мы и на самом деле являемся, а не как отдаленные и порой неприязненно относящиеся друг к другу родственники, которыми нас считает мир. А, Престимион? Разве не замечательная картина?
— И впрямь замечательная, — усмехнулся Престимион. Но голос его был холоден. — Вы хотите втравить меня в войну с Корсибаром, чтобы мы уничтожили друг друга, а это расчистит вам прямую дорогу к трону. Или я не прав?
— Если бы я когда-либо стремился к трону, то просто попросил бы лорда Конфалюма уступить его мне, когда ему надоест на нем сидеть. Я сделал бы это намного раньше, чем вы выросли настолько, чтобы обхватить ладонью женскую грудь. — Лицо прокуратора стало уже совершенно пурпурным, но голос был тверд; могло показаться, что он совершенно спокоен и просто болтает о пустяках для развлечения. — Кто мог бы перебежать мне дорожку? Этот глупец Олджеббин? Да Конфалюм скорее передал бы корону первому попавшемуся скандару, чем ему. Но нет, нет, меня не привлекает Замковая гора. Корональ может владеть Горой, а я владею Зимроэлем, и мы оба довольны.
— Особенно если вы сможете говорить, что корональ обязан вам своей короной, не так ли?
— Ах, вы снова и снова подозреваете меня, дорогой Престимион. Вы тратите впустую слишком много драгоценных сил, атакуя мои мотивы, которые порою бывают совершенно искренними. Возможно, ваше собственное прекрасное вино затуманило вам разум. Давайте начнем с начала. Вы хотите быть королем, а я предлагаю вам свою помощь как ваш любящий родственник, готовый поддержать вас во всем, а также и из глубокого убеждения, что трон по закону принадлежит вам. Силы, имеющиеся в моем распоряжении, отнюдь не стоит считать незначительными. Так скажите мне здесь и сейчас: вы принимаете мое предложение или отказываетесь от него?
— Ну, а как вы сами думаете? Конечно, принимаю.
— Какой разумный мальчик. Теперь далее: вы поедете со мной в Зимроэль, чтобы создать там свою военную базу?
— Нет, не поеду. Боюсь, что если я покину Алханроэль, то вернуться сюда мне будет не так уж легко. К тому же это мой дом; мне здесь спокойнее. Я останусь здесь, по крайней мере в ближайшее время.
— А что будет дальше — покажет время, — скаламбурил Дантирия Самбайл.
Он широко улыбнулся и громко хлопнул огромной ладонью по столу. — Ну вот! Готово! Ну и трудная же это работа: предлагать вам помощь. Теперь вы, по крайней мере, покормите меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— И вы знаете это наверняка?
Прокуратор поднял перед собой руки ладонями вперед, что, видимо, означало полную искренность.
— Я знаю это из самого достоверного источника — из собственных наблюдений. Я не раз подслушивал их заговорщицкие беседы во время Игр. Он беспомощен перед нею, как жалкий травоядный блав. Она гонит его, словно пастух с кнутом, а он идет туда, куда она прикажет.
— То, что он, по большому счету, слаб — мне давно известно. Но я никогда не предполагал, что она обладает настолько сильной волей и решимостью.
— Вы никогда не знали ее, кузен. Она любит Корсибара превыше всего на свете. Ведь они близнецы и лежали, сплетясь, в материнском чреве. Я нисколько не удивлюсь, если выяснится, что они вступили друг с другом в кровосмесительную связь. Но в уравнение следует также добавить еще и ее ненависть к вам.
Престимиона это неожиданно уязвило. То, что Тизмет была предана своему брату и считала своим долгом защищать его, не вызвало у него ни малейшего удивления. Но любовь и преданность к одному вовсе не обязательно должны были подразумевать ненависть к другому.
— Ненависть ко мне?..
— Вам не случалось когда-нибудь пренебречь ею, Престимион?
— Я знаком с нею в течение многих лет. Но никогда не был близок к ней.
Я, конечно, восхищаюсь ее красотой и изяществом, как и все окружающие. Возможно, даже сильнее многих. Но тем не менее между нами никогда не было даже никакого намека на более тесные отношения.
— А может быть, проблема заключается именно в этом. Возможно, она когда-то сказала вам нечто такое, что вы не пожелали услышать. Вы же знаете, что женщина может затаить ужасную злобу против мужчины, который, как ей справедливо или ошибочно показалось, пренебрег ею. Но так или иначе — сложилось именно такое положение, какое есть. И перед вами стоят именно те препятствия, которые я перечислил. Весь мир на стороне Корсибара. У вас нет никаких преимуществ, кроме вашего собственного убеждения в том, что вы являетесь истинным и законным короналем, а также ваших выдающихся знаний и убежденности и, как я полагаю, веры в то, что Божество хочет видеть на троне вас. Хотя, должен заметить, в этом случае Божество нашло очень странный способ, для того чтобы возвести вас на него. Правда, я полагаю, Престимион, что если бы Божество выбирало для осуществления своих намерений более прямые пути, то мир был гораздо скучнее, но зато мне было бы куда легче верить в существование великих сверхъестественных сил, управляющих нашими судьбами. Вы согласны?
— Так вы считаете, что мне не удастся завладеть троном?
— Я сказал только, что это будет очень нелегко. Но действуйте, попытайтесь, возьмитесь за дело. Если вы начнете, то я буду с вами.
— Вы? Но ведь вы же направляетесь в Зимроэль, причем именно для того, чтобы еще больше укрепить положение Корсибара!
— Да, он попросил меня об этом. Ну, а что я буду делать на самом деле — это еще вопрос.
— Позвольте мне разобраться. Вы хотите сказать, что фактически предлагаете мне свою поддержку? — недоверчиво спросил Престимион.
— Между нами узы крови, мой мальчик. А также любовь.
— Любовь?
Дантирия Самбайл наклонился к Престимиону и улыбнулся самой теплой улыбкой, на какую был способен.
— Вы должны бы знать, кузен, что я люблю вас! Я вижу мою любимую мать, когда смотрю на вашу: они могли бы быть сестрами. Ведь мы происходим от одной плоти, вы и я. — Его странные глаза, глядевшие на Престимиона, светились ярким аметистово-фиолетовым огнем. В них виделась пугающая зловещая сила, но вместе с нею и таинственная нежность. — Вы воплощение того, чем мне хотелось бы стать, если бы я мог перестать быть самим собою. И какой же радостью было бы для меня видеть наверху, в Замке, вас, а не этого дурня Корсибара! И я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы оказались там.
— Какое вы ужасное чудовище, Дантирия Самбайл!
— Конечно, этого у меня не отнимешь. Но я ваше чудовище, дражайший Престимион. — Он снова без предложения наполнил свой бокал. — Отправляйтесь со мной в Зимроэль. Ни-мойя станет базой, с которой вы начнете войну против Корсибара. Вместе мы наберем миллионную армию, построим тысячу кораблей, стоя плечом к плечу, переправимся через море и придем в Замок вместе, как братья, которыми мы и на самом деле являемся, а не как отдаленные и порой неприязненно относящиеся друг к другу родственники, которыми нас считает мир. А, Престимион? Разве не замечательная картина?
— И впрямь замечательная, — усмехнулся Престимион. Но голос его был холоден. — Вы хотите втравить меня в войну с Корсибаром, чтобы мы уничтожили друг друга, а это расчистит вам прямую дорогу к трону. Или я не прав?
— Если бы я когда-либо стремился к трону, то просто попросил бы лорда Конфалюма уступить его мне, когда ему надоест на нем сидеть. Я сделал бы это намного раньше, чем вы выросли настолько, чтобы обхватить ладонью женскую грудь. — Лицо прокуратора стало уже совершенно пурпурным, но голос был тверд; могло показаться, что он совершенно спокоен и просто болтает о пустяках для развлечения. — Кто мог бы перебежать мне дорожку? Этот глупец Олджеббин? Да Конфалюм скорее передал бы корону первому попавшемуся скандару, чем ему. Но нет, нет, меня не привлекает Замковая гора. Корональ может владеть Горой, а я владею Зимроэлем, и мы оба довольны.
— Особенно если вы сможете говорить, что корональ обязан вам своей короной, не так ли?
— Ах, вы снова и снова подозреваете меня, дорогой Престимион. Вы тратите впустую слишком много драгоценных сил, атакуя мои мотивы, которые порою бывают совершенно искренними. Возможно, ваше собственное прекрасное вино затуманило вам разум. Давайте начнем с начала. Вы хотите быть королем, а я предлагаю вам свою помощь как ваш любящий родственник, готовый поддержать вас во всем, а также и из глубокого убеждения, что трон по закону принадлежит вам. Силы, имеющиеся в моем распоряжении, отнюдь не стоит считать незначительными. Так скажите мне здесь и сейчас: вы принимаете мое предложение или отказываетесь от него?
— Ну, а как вы сами думаете? Конечно, принимаю.
— Какой разумный мальчик. Теперь далее: вы поедете со мной в Зимроэль, чтобы создать там свою военную базу?
— Нет, не поеду. Боюсь, что если я покину Алханроэль, то вернуться сюда мне будет не так уж легко. К тому же это мой дом; мне здесь спокойнее. Я останусь здесь, по крайней мере в ближайшее время.
— А что будет дальше — покажет время, — скаламбурил Дантирия Самбайл.
Он широко улыбнулся и громко хлопнул огромной ладонью по столу. — Ну вот! Готово! Ну и трудная же это работа: предлагать вам помощь. Теперь вы, по крайней мере, покормите меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171