Солдаты Фархольта бешено метались в нем, пытаясь вырваться на простор, а враги вновь и вновь сгоняли их в кучу и стискивали все сильнее.
Война оказалась жестокой, никто из роялистов не ожидал такой свирепости и не был готов стойко защищаться против отчаянного натиска готового на все противника. Когда же на востоке в кольце окружения появился разрыв, побежденная армия ринулась в него; сначала по десять и двадцать человек, а затем и сотнями она ринулась прочь из окружения и рассеялась в спасительной дождливой тьме.
Престимион заметил и самого Фархольта: гигантскую фигуру, яростно размахивавшую огромным мечом. Гиялорис тоже увидел его и бросился к своему врагу. Его глаза зажглись жаждой убийства. Престимион окликнул друга, желая остановить его, но безуспешно, поскольку уже почти полностью сорвал голос, и Гиялорис не мог его услышать.
Но в тот же миг Фархольт канул в водоворот общей паники. Престимион увидел, что Гиялорис стоит один, озираясь в поисках своего единственного личного смертельного врага, и не может его найти.
В небе показались проблески рассвета. Первые лучи солнца озарили грязное поле, покрасневшее от крови, заваленное телами павших, и гордую армию Фархольта, беспорядочной толпой бегущую на восток, бросив своих скакунов, моллиторов и оружие.
— Дело сделано, — хрипло проговорил Престимион. — И сделано отлично.
7
Сражение на берегу Джелума закончилось полной победой мятежников, но она досталась им дорогой ценой. Наступившее утро приветствовало победителей переменой погоды: дождь почти прекратился, и победители считали свои потери под теплыми лучами солнца. Погибли Каймуин Реттра Амблеморнский и граф Офмар Грэвский. Один из сыновей Руфиела Кисимира был мертв, а другой серьезно ранен. Погиб бесценный проводник Элимотис Ган из Симбильфанта, и великолепный лучник Телсиб Форст, и многие, многие другие.
Не меньшую скорбь испытывал Престимион, видя погибших на стороне противника. Ведь хотя они и выступали против его дела, защищая узурпатора Корсибара, однако многих из этих людей он знал на протяжении долгих лет, некоторых даже с детства, а кое с кем они считались хорошими друзьями. Среди них были младший брат графа Ирама Ламиран Норморкский, Тивид Карсп Стиский, близкий родственник графа Файзиоло, а также такие знатные люди, как Белдитан Гимкандэйлский, виконт Эдган Гуандский и Синиджиан Степпилорский. Но Фархольту и большей части командиров, похоже, удалось спастись, и сейчас они стремительно мчались обратно в сторону Замковой горы.
— Какие тяжелые потери и у нас, и у них, — сказал он Свору, после того как над всеми погибшими были совершены погребальные обряды, — и я оплакиваю их всех. Меня приводит в бешенство то, что эти потери не станут последними! Как вы думаете, сколько людей еще должно погибнуть, прежде чем Корсибар опомнится и сдастся?
— Прежде всего сам Корсибар, — сказал Септах Мелайн. — Престимион, вы что, всерьез думаете, что он сложит оружие и сдастся на милость победителя после первого же проигранного сражения? Разве вы сами отреклись от своих упований, после того как он разбил нас при Аркилоне?
Престимион, ничего не ответив, уставился невидящим взглядом куда-то в пространство. Что эта война могла закончиться лишь со смертью Корсибара или его самого, было ему ясно с самого начала, и все же он не мог заставить себя легко смириться с этим.
Это было жутко: осознавать, что ради восстановления мира Корсибар должен умереть. А когда он думал о неимоверном множестве других вещей, которые он должен был для этого совершить, задача казалась ему такой же невыполнимой, как и пеший подъем на Замковую гору.
— А ведь в верхнем течении нас ждет армия Навигорна, — Гиялорис указал на север. — Нам придется вступить в бой прежде, чем мы успеем перевязать раны, и тогда дело может закончиться для нас не так удачно.
Однако, судя по последним новостям, время для того, чтобы перевязать раны, у них было. Вскоре с востока пришло известие о том, что Корсибар приказал армии Навигорна отступить, а ему самому вернуться в Замок, чтобы обсудить новую стратегию кампании против мятежников. Тем более что зимние дожди были серьезной помехой для военных действий. Так что им была предоставлена отсрочка, и к следующему сражению армия Престимиона должна была подойти отдохнувшей и подготовленной.
Престимион вновь приступил к пополнению своей армии и укреплению поддержки со стороны населения внутренних районов материка.
Дантирия Самбайл не приехал, как было обещано. Это тревожило. Прокуратор ограничился лишь сообщением о том, что дела дома оказались сложнее, чем он ожидал, но тем не менее он надеялся вскоре разобраться с ними и присоединиться к повстанцам не позднее весны. А пока что он горячо поздравлял Престимиона с большой победой у Джелума, о которой его во всех подробностях известили братья, и выражал твердое убеждение в том, что дорога Престимиона к Замку и трону будет отмечена постоянными успехами. Все это было очень мило, однако отсутствие Дантирии Самбайла сильно беспокоило Престимиона: его кузен был способен вести игру одновременно на нескольких сторонах.
Переждав дождливый сезон у Джелума, накопив провизию, получив еще скакунов у селекционеров Марраитиса, Престимион двинул свою армию на север, в направлении Салинаккского плато. Эта возвышенность находилась в центральном Алханроэле и отличалась сухостью и умеренными ветрами. Ландшафт ее представлял бесконечные гряды невысоких песчаных холмов. Целью Престимиона был густонаселенный город Тасмин-Корту, столица провинции Кенна-Корту, лежавшей за Салинакком. Управлявший Тасмин-Корту герцог Кефтия, жена которого была связана родственными узами с принцессой Териссой, прислал Престимиону в джелумский лагерь уже несколько писем, в которых заявлял о полной поддержке требований Престимиона и предлагал ему использовать свой город в качестве базы в дальнейшей кампании против узурпатора.
Однако между Джелумом и Тасмин-Корту лежало много больших и малых городов Салинакка, многие из которых были лояльны к Корсибару. Разведчики, высланные Престимионом вперед, видели там множество знамен Корсибара.
Правда, на первых порах здесь никто не пытался открыто противодействовать движению армии Престимиона. Скорее всего, одной из причин тому послужило наличие в ней стада моллиторов, прежде принадлежавших Фархольту. Было неразумно оставлять ужасающих боевых животных свободно разгуливать по берегу Джелума, когда им можно было найти применение. Поэтому Престимион приказал согнать их вместе и уговорил уцелевших погонщиков присоединиться к его армии.
Обитатели Салинакка, видя огромное войско, оказывали Престимиону довольно приветливый прием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Война оказалась жестокой, никто из роялистов не ожидал такой свирепости и не был готов стойко защищаться против отчаянного натиска готового на все противника. Когда же на востоке в кольце окружения появился разрыв, побежденная армия ринулась в него; сначала по десять и двадцать человек, а затем и сотнями она ринулась прочь из окружения и рассеялась в спасительной дождливой тьме.
Престимион заметил и самого Фархольта: гигантскую фигуру, яростно размахивавшую огромным мечом. Гиялорис тоже увидел его и бросился к своему врагу. Его глаза зажглись жаждой убийства. Престимион окликнул друга, желая остановить его, но безуспешно, поскольку уже почти полностью сорвал голос, и Гиялорис не мог его услышать.
Но в тот же миг Фархольт канул в водоворот общей паники. Престимион увидел, что Гиялорис стоит один, озираясь в поисках своего единственного личного смертельного врага, и не может его найти.
В небе показались проблески рассвета. Первые лучи солнца озарили грязное поле, покрасневшее от крови, заваленное телами павших, и гордую армию Фархольта, беспорядочной толпой бегущую на восток, бросив своих скакунов, моллиторов и оружие.
— Дело сделано, — хрипло проговорил Престимион. — И сделано отлично.
7
Сражение на берегу Джелума закончилось полной победой мятежников, но она досталась им дорогой ценой. Наступившее утро приветствовало победителей переменой погоды: дождь почти прекратился, и победители считали свои потери под теплыми лучами солнца. Погибли Каймуин Реттра Амблеморнский и граф Офмар Грэвский. Один из сыновей Руфиела Кисимира был мертв, а другой серьезно ранен. Погиб бесценный проводник Элимотис Ган из Симбильфанта, и великолепный лучник Телсиб Форст, и многие, многие другие.
Не меньшую скорбь испытывал Престимион, видя погибших на стороне противника. Ведь хотя они и выступали против его дела, защищая узурпатора Корсибара, однако многих из этих людей он знал на протяжении долгих лет, некоторых даже с детства, а кое с кем они считались хорошими друзьями. Среди них были младший брат графа Ирама Ламиран Норморкский, Тивид Карсп Стиский, близкий родственник графа Файзиоло, а также такие знатные люди, как Белдитан Гимкандэйлский, виконт Эдган Гуандский и Синиджиан Степпилорский. Но Фархольту и большей части командиров, похоже, удалось спастись, и сейчас они стремительно мчались обратно в сторону Замковой горы.
— Какие тяжелые потери и у нас, и у них, — сказал он Свору, после того как над всеми погибшими были совершены погребальные обряды, — и я оплакиваю их всех. Меня приводит в бешенство то, что эти потери не станут последними! Как вы думаете, сколько людей еще должно погибнуть, прежде чем Корсибар опомнится и сдастся?
— Прежде всего сам Корсибар, — сказал Септах Мелайн. — Престимион, вы что, всерьез думаете, что он сложит оружие и сдастся на милость победителя после первого же проигранного сражения? Разве вы сами отреклись от своих упований, после того как он разбил нас при Аркилоне?
Престимион, ничего не ответив, уставился невидящим взглядом куда-то в пространство. Что эта война могла закончиться лишь со смертью Корсибара или его самого, было ему ясно с самого начала, и все же он не мог заставить себя легко смириться с этим.
Это было жутко: осознавать, что ради восстановления мира Корсибар должен умереть. А когда он думал о неимоверном множестве других вещей, которые он должен был для этого совершить, задача казалась ему такой же невыполнимой, как и пеший подъем на Замковую гору.
— А ведь в верхнем течении нас ждет армия Навигорна, — Гиялорис указал на север. — Нам придется вступить в бой прежде, чем мы успеем перевязать раны, и тогда дело может закончиться для нас не так удачно.
Однако, судя по последним новостям, время для того, чтобы перевязать раны, у них было. Вскоре с востока пришло известие о том, что Корсибар приказал армии Навигорна отступить, а ему самому вернуться в Замок, чтобы обсудить новую стратегию кампании против мятежников. Тем более что зимние дожди были серьезной помехой для военных действий. Так что им была предоставлена отсрочка, и к следующему сражению армия Престимиона должна была подойти отдохнувшей и подготовленной.
Престимион вновь приступил к пополнению своей армии и укреплению поддержки со стороны населения внутренних районов материка.
Дантирия Самбайл не приехал, как было обещано. Это тревожило. Прокуратор ограничился лишь сообщением о том, что дела дома оказались сложнее, чем он ожидал, но тем не менее он надеялся вскоре разобраться с ними и присоединиться к повстанцам не позднее весны. А пока что он горячо поздравлял Престимиона с большой победой у Джелума, о которой его во всех подробностях известили братья, и выражал твердое убеждение в том, что дорога Престимиона к Замку и трону будет отмечена постоянными успехами. Все это было очень мило, однако отсутствие Дантирии Самбайла сильно беспокоило Престимиона: его кузен был способен вести игру одновременно на нескольких сторонах.
Переждав дождливый сезон у Джелума, накопив провизию, получив еще скакунов у селекционеров Марраитиса, Престимион двинул свою армию на север, в направлении Салинаккского плато. Эта возвышенность находилась в центральном Алханроэле и отличалась сухостью и умеренными ветрами. Ландшафт ее представлял бесконечные гряды невысоких песчаных холмов. Целью Престимиона был густонаселенный город Тасмин-Корту, столица провинции Кенна-Корту, лежавшей за Салинакком. Управлявший Тасмин-Корту герцог Кефтия, жена которого была связана родственными узами с принцессой Териссой, прислал Престимиону в джелумский лагерь уже несколько писем, в которых заявлял о полной поддержке требований Престимиона и предлагал ему использовать свой город в качестве базы в дальнейшей кампании против узурпатора.
Однако между Джелумом и Тасмин-Корту лежало много больших и малых городов Салинакка, многие из которых были лояльны к Корсибару. Разведчики, высланные Престимионом вперед, видели там множество знамен Корсибара.
Правда, на первых порах здесь никто не пытался открыто противодействовать движению армии Престимиона. Скорее всего, одной из причин тому послужило наличие в ней стада моллиторов, прежде принадлежавших Фархольту. Было неразумно оставлять ужасающих боевых животных свободно разгуливать по берегу Джелума, когда им можно было найти применение. Поэтому Престимион приказал согнать их вместе и уговорил уцелевших погонщиков присоединиться к его армии.
Обитатели Салинакка, видя огромное войско, оказывали Престимиону довольно приветливый прием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171