на этих улицах мелькало очень много су-сухирисов, а также невероятное количество вруунов. Но каждый встречный независимо от того, к какой расе он принадлежал, человеческой или иной, держался так, будто был посвящен в великие тайны вселенной. Здесь живут те, думал Престимион, кто ежедневно общается и беседует с невидимыми духами и нисколько не сомневается в этом, как будто они сами повенчаны с призрачными супругами. Он еще никогда в жизни не чувствовал в себе такого напряжения и беспокойства, какое ощутил с первых шагов по этому городу.
— Вы, похоже, знаете, куда идти, — заметил он Свору. Они шли в затылок друг другу по улицам, которые были слишком узки и полны народа, чтобы по ним можно было идти втроем плечом к плечу. — Мне казалось, что вы бывали здесь только во сне.
— Но это был очень яркий сон, — ответил Свор. — У меня есть некоторое представление о том, чего мы можем ожидать. Смотрите, вот гостиница. Нам следует прежде всего найти себе жилье.
— Здесь? — воскликнул Престимион. Перед ними было темное, грязное, кривобокое здание, которому на вид было никак не меньше пяти тысяч лет. — Да здесь нельзя устроить даже хлев для свиней!
— Мы не в Малдемаре, о Престимион, — шепотом ответил Свор. — Думаю, что это место нам подойдет. К тому же маловероятно, что нам удастся найти поблизости что-то лучшее.
Комнатки в гостинице оказались крошечными, с низкими потолками и маленькими немытыми окнами, почти не пропускавшими света. Там густо пахло какими-то специями и несвежим мясом, как будто предыдущие постояльцы имели обыкновение готовить пищу в своем жилье. Но после ночлегов в Валмамбре у Престимиона не возникло сильного желания смеяться над своим новым пристанищем. Оно вполне могло показаться роскошным по сравнению с ложем из камней, на котором он лежал, полуокоченевший, скрючившись под усыпанным бесстрастными звездами небом пустыни, или даже плетеной гэйрогской хижиной, пронизываемой насквозь леденящим ветром пополам с песком. Здесь было достаточно чисто, в дальнем конце зала находилась вполне приличная уборная, а матрац Престимиона, хотя и лежал прямо на каменном полу и казался жестким и засаленным от долгого употребления, был покрыт чистыми простынями, да и паразитов в нем оказалось совсем немного.
— Я скоро вернусь, — сказал Свор, после того как они устроились.
Он отсутствовал полтора часа и вернулся в обществе иссохшего седовласого человека, облаченного в простые темные одежды. На глаз ему можно было с одинаковым успехом дать и двести и две тысячи лет: он был настолько тощ, что, казалось, его мог унести любой случайный порыв ветра, а его бледная — белее самой белой бумаги — кожа была почти прозрачной. Свор представил его как Гоминика Халвора; он, по словам маленького герцога, некогда обучал его основам магического искусства и приходился, добавил Свор, отцом Хезмону Горсу, главному магу прежнего короналя лорда Конфалюма.
— Его отец! — не сдержал изумления Престимион. Ему всегда казалось, что мрачный и отрешенный от всего Хезмон Горе должен быть одним из пяти или десяти старейших людей мира, и никогда не приходило в голову, что отец Хезмона Горса мог все еще жить на свете. Но Гоминик Халвор, казалось, не обратил внимания на неучтивость Престимиона. Он лишь улыбнулся и окинул его быстрым взглядом маленьких темных глаз, которые оказались очень живыми и яркими, хотя и были глубоко зарыты в складках и морщинах дряхлой кожи.
— Это — Поливанд из Малдемара, — сказал Свор, указывая на Престимиона. — А это, — он кивнул в сторону Гиялориса, — Гевелдин из Пилиплока. У вас будет еще один ученик; он еще не присоединился к нам, но мы полагаем, что он где-то в Триггойне. Мы готовы приступить к обучению в любое время.
— Тогда мы начнем занятия в семь часов вечера, — сказал Гоминик Халвор. Его голос тоже оказался совершенно не таким, как можно было ожидать: не жалкий слабый свистящий шепот дряхлого старца, но сильный и глубокий голос человека в расцвете сил. Он перевел взгляд на Гиялориса. — Так, Гевелдин, я вижу, что вы уже были некоторым образом посвящены в наши таинства. Но Поливанд обладает аурой совершенного новичка.
— Таков я и есть, — отозвался Престимиои. — Я не имею никаких навыков магии и никоим образом не причастен к ее таинствам.
— Я вижу это, тем более что вы называете наше искусство словом «магия». Мы же предпочитаем говорить о нем как о нашей философии или как о нашей науке.
— Значит, философия… Я постараюсь исправиться и прошу у вас прощения.
— Как вы считаете, достаточно ли вы подготовлены к тому чтобы открыть свой разум нашим знаниям? — спросил старик.
— Ну… — Престимион замялся. Он не был нисколько подготовлен к этому, как, впрочем, и к любому другому повороту, который совершал разговор: Свор привел старика, никого не предупредив и не предложив хоть какого-то плана дальнейших действий.
И Свор, конечно же, не замедлил прервать неловкую паузу.
— Мастер, граф Поливанд глубоко интересуется всеми аспектами великой философии. У него прежде не было возможности для ее изучения, но сейчас он специально для этого прибыл в Триггойн. Как и все мы. И намерены стать самыми преданными вашими учениками.
Все время, пока шли дальнейшие переговоры о предстоящем обучении колдовству, Престимион хранил молчание. Но как только Гоминик Халвор ушел, он повернулся к Свору.
— Что все это значит? Откуда эта идея насчет обучения магии у этого человека? Я считал, что мы наймем здесь волшебников, а не станем сами учиться этому ремеслу. И еще, что это за имена: Поливанд, Гевелдин?
— Не волнуйтесь, Престимион. Нам сейчас никак не обойтись без небольшой маскировки. Разве вы не знаете, что были выпущены указы об аресте всех, кто восстал против правительства лорда Корсибара? Даже здесь, в Триггойне, мы не можем считать себя в полной безопасности. Вы не можете просто завернуть сюда во время прогулки, объявить себя принцем Престимионом Малдемарским и призвать волшебников собираться под ваши знамена, чтобы поддержать ваше восстание, не подвергая себя большой опасности.
— Ну а если этот Гоминик Халвор такой могущественный маг, то неужели он не сможет определить наши истинные личности?
— Конечно, он знает, кто вы такой, — ответил Свор.
— Но тогда…
— Мы должны позаботиться о том, чтобы у него не случилось лишних неприятностей. Предположим, что власти придут к нему и спросят: «Знаете ли вы что-нибудь о местонахождении объявленного вне закона беглого мятежника принца Престимиона, который, как подозревают, находится в этом городе?» Ну а он сможет на это честно ответить, что ему никогда не доводилось иметь дело с человеком, носившим такое имя. И тому подобное.
— Понимаю. Значит, я Поливанд, а Гиялорис — Гевелдин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Вы, похоже, знаете, куда идти, — заметил он Свору. Они шли в затылок друг другу по улицам, которые были слишком узки и полны народа, чтобы по ним можно было идти втроем плечом к плечу. — Мне казалось, что вы бывали здесь только во сне.
— Но это был очень яркий сон, — ответил Свор. — У меня есть некоторое представление о том, чего мы можем ожидать. Смотрите, вот гостиница. Нам следует прежде всего найти себе жилье.
— Здесь? — воскликнул Престимион. Перед ними было темное, грязное, кривобокое здание, которому на вид было никак не меньше пяти тысяч лет. — Да здесь нельзя устроить даже хлев для свиней!
— Мы не в Малдемаре, о Престимион, — шепотом ответил Свор. — Думаю, что это место нам подойдет. К тому же маловероятно, что нам удастся найти поблизости что-то лучшее.
Комнатки в гостинице оказались крошечными, с низкими потолками и маленькими немытыми окнами, почти не пропускавшими света. Там густо пахло какими-то специями и несвежим мясом, как будто предыдущие постояльцы имели обыкновение готовить пищу в своем жилье. Но после ночлегов в Валмамбре у Престимиона не возникло сильного желания смеяться над своим новым пристанищем. Оно вполне могло показаться роскошным по сравнению с ложем из камней, на котором он лежал, полуокоченевший, скрючившись под усыпанным бесстрастными звездами небом пустыни, или даже плетеной гэйрогской хижиной, пронизываемой насквозь леденящим ветром пополам с песком. Здесь было достаточно чисто, в дальнем конце зала находилась вполне приличная уборная, а матрац Престимиона, хотя и лежал прямо на каменном полу и казался жестким и засаленным от долгого употребления, был покрыт чистыми простынями, да и паразитов в нем оказалось совсем немного.
— Я скоро вернусь, — сказал Свор, после того как они устроились.
Он отсутствовал полтора часа и вернулся в обществе иссохшего седовласого человека, облаченного в простые темные одежды. На глаз ему можно было с одинаковым успехом дать и двести и две тысячи лет: он был настолько тощ, что, казалось, его мог унести любой случайный порыв ветра, а его бледная — белее самой белой бумаги — кожа была почти прозрачной. Свор представил его как Гоминика Халвора; он, по словам маленького герцога, некогда обучал его основам магического искусства и приходился, добавил Свор, отцом Хезмону Горсу, главному магу прежнего короналя лорда Конфалюма.
— Его отец! — не сдержал изумления Престимион. Ему всегда казалось, что мрачный и отрешенный от всего Хезмон Горе должен быть одним из пяти или десяти старейших людей мира, и никогда не приходило в голову, что отец Хезмона Горса мог все еще жить на свете. Но Гоминик Халвор, казалось, не обратил внимания на неучтивость Престимиона. Он лишь улыбнулся и окинул его быстрым взглядом маленьких темных глаз, которые оказались очень живыми и яркими, хотя и были глубоко зарыты в складках и морщинах дряхлой кожи.
— Это — Поливанд из Малдемара, — сказал Свор, указывая на Престимиона. — А это, — он кивнул в сторону Гиялориса, — Гевелдин из Пилиплока. У вас будет еще один ученик; он еще не присоединился к нам, но мы полагаем, что он где-то в Триггойне. Мы готовы приступить к обучению в любое время.
— Тогда мы начнем занятия в семь часов вечера, — сказал Гоминик Халвор. Его голос тоже оказался совершенно не таким, как можно было ожидать: не жалкий слабый свистящий шепот дряхлого старца, но сильный и глубокий голос человека в расцвете сил. Он перевел взгляд на Гиялориса. — Так, Гевелдин, я вижу, что вы уже были некоторым образом посвящены в наши таинства. Но Поливанд обладает аурой совершенного новичка.
— Таков я и есть, — отозвался Престимиои. — Я не имею никаких навыков магии и никоим образом не причастен к ее таинствам.
— Я вижу это, тем более что вы называете наше искусство словом «магия». Мы же предпочитаем говорить о нем как о нашей философии или как о нашей науке.
— Значит, философия… Я постараюсь исправиться и прошу у вас прощения.
— Как вы считаете, достаточно ли вы подготовлены к тому чтобы открыть свой разум нашим знаниям? — спросил старик.
— Ну… — Престимион замялся. Он не был нисколько подготовлен к этому, как, впрочем, и к любому другому повороту, который совершал разговор: Свор привел старика, никого не предупредив и не предложив хоть какого-то плана дальнейших действий.
И Свор, конечно же, не замедлил прервать неловкую паузу.
— Мастер, граф Поливанд глубоко интересуется всеми аспектами великой философии. У него прежде не было возможности для ее изучения, но сейчас он специально для этого прибыл в Триггойн. Как и все мы. И намерены стать самыми преданными вашими учениками.
Все время, пока шли дальнейшие переговоры о предстоящем обучении колдовству, Престимион хранил молчание. Но как только Гоминик Халвор ушел, он повернулся к Свору.
— Что все это значит? Откуда эта идея насчет обучения магии у этого человека? Я считал, что мы наймем здесь волшебников, а не станем сами учиться этому ремеслу. И еще, что это за имена: Поливанд, Гевелдин?
— Не волнуйтесь, Престимион. Нам сейчас никак не обойтись без небольшой маскировки. Разве вы не знаете, что были выпущены указы об аресте всех, кто восстал против правительства лорда Корсибара? Даже здесь, в Триггойне, мы не можем считать себя в полной безопасности. Вы не можете просто завернуть сюда во время прогулки, объявить себя принцем Престимионом Малдемарским и призвать волшебников собираться под ваши знамена, чтобы поддержать ваше восстание, не подвергая себя большой опасности.
— Ну а если этот Гоминик Халвор такой могущественный маг, то неужели он не сможет определить наши истинные личности?
— Конечно, он знает, кто вы такой, — ответил Свор.
— Но тогда…
— Мы должны позаботиться о том, чтобы у него не случилось лишних неприятностей. Предположим, что власти придут к нему и спросят: «Знаете ли вы что-нибудь о местонахождении объявленного вне закона беглого мятежника принца Престимиона, который, как подозревают, находится в этом городе?» Ну а он сможет на это честно ответить, что ему никогда не доводилось иметь дело с человеком, носившим такое имя. И тому подобное.
— Понимаю. Значит, я Поливанд, а Гиялорис — Гевелдин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171