Поместите их там.
— Ваше величество, это, по-моему, места Кантеверела и Тацтаца.
— Если они сегодня появятся, то посадите их куда-нибудь еще.
Престимиона нужно поглаживать только по шерстке, понимаете? Почетный гость со всеми возможными почестями.
Фаркванор отсалютовал и удалился. Немного спустя волнение в толпе известило о появлении в воротах, ведущих к полю для Игр, принца Престимиона. По сторонам от него шли Гиялорис и Септах Мелайн, а герцог Свор, отстав на несколько шагов, замыкал шествие. Все четверо были по случаю торжества роскошно одеты.
На Престимионе были расшитые золотом рейтузы, туго, как перчатка, обтягивавшие стройные ноги, камзол цвета кости, богато украшенный серебряным шитьем, а поверх всего — распахнутый плащ фиолетового бархата. Остальные трое были почти столь же великолепны. Эскорт, дюжина огромных гвардейцев из личной охраны короналя — пятеро скандаров, остальные люди — образовали вокруг вновь пришедших живую стену, под защитой которой те прошли на поле, где им показали места, приготовленные для них Фаркванором.
Корсибар полуобернулся и, склонившись на своем высоком троне и весело улыбаясь, помахал Престимиону. Он окликнул его: «Мой дорогой друг!», а затем сообщил, какую радость для него составляет видеть его здесь в этот день и как он сожалел об отсутствии Престимиона и его друзей на первых двух днях Игр.
Престимион ответил холодной формальной улыбкой и несколькими словами благодарности за приглашение, которое было ему прислано. Он не приветствовал Корсибара знаком Горящей Звезды.
Корсибар заметил это. Он заметил также, что его сестра смотрела на Престимиона со своего места, находившегося поодаль, странным яростным пронизывающим взглядом, словно перед ней воплотился демон, материализовавшийся сейчас с единственной целью испортить празднества коронации. Она резко наклонилась вперед и, сгорбив плечи, стиснув челюсти так, что под нежной кожей заиграли мышцы, уставилась в одну точку. Можно было подумать, что она видит одного лишь Престимиона, только Престимиона.
На вторую половину дня были намечены три рыцарских боя. Ковак Дероча из Норморка и Белдитан Гимкандэйлский должны были сражаться против Иегана из Малого Морпина и среднего сына герцога Олджеббина Алексиара Стойенского, затем двум братьям, молодым графам из рода Мавестойев, предстояло встретиться с седовласым пожилым герцогом Сайсивондэйлским и его сыном, а завершить день должен был бой рябого Летмона Ерлока Стеринморского и его огромного одноглазого брата Грейвена против задиристого виконта Эджана Гуандского и его родственника Варгана Блэйса, знаменитого владельца Двенадцати Озер. Ковак Дероча и Белдитан верхом на скакунах уже появились на поле и разъезжали по травянистому газону, привыкая к животным. С трибун можно было разглядеть в стойлах Иегана и Алексиара, которые тоже должны были вот-вот выехать на арену.
Вдруг огромная фигура графа Фархольта заслонила от Корсибара солнечный свет.
— Мой лорд, могу ли я обратиться к вам с просьбой? — взволнованно спросил великан.
— Конечно,
— Здесь Гиялорис. Я вызову его на поединок. Один на один.
Лицо Фархольта приняло дикое, кровожадное выражение, в глазах горела жажда убийства. Перед мысленным взором Корсибара промелькнула та печально памятная борцовская схватка в Лабиринте.
— Это веселый праздник, Фархольт, — сказал он с негодованием, — и здесь не место кровавому отмщению. Мы не допустим сегодня кровопролития на этом поле.
— Мой лорд, я хочу только…
— Нет. Мы запрещаем это.
Фархольт, в чьих глазах все сильнее разгорался гнев, повернулся к сидевшему поблизости Санибак-Тастимуну.
— Умоляю вас, господин маг, убедите его! Он отказывает мне, но почему?
Гиялорис мой враг. Я прошу его головы!
— Лорд корональ произнес свое слово, — бесстрастно ответил су-сухирис. — Вы не можете сделать этого.
— Но почему? Почему? — Лицо Фархольта все сильнее наливалось кровью. Он поперхнулся слюной и сплюнул под ноги. — У нас есть шанс навсегда избавиться от этой обезьяны! Отдайте мне его голову! Отдайте, мой лорд!
— Сегодня здесь не будет никаких убийств, — ответил Корсибар, позволяя своему раздражению проявиться. — Вернитесь на свое место, Фархольт.
Фархольт удалился, все еще что-то громко ворча себе под нос.
— Вы хорошо поступили, ваше высочество, — сказал Санибак-Тастимун, когда великан отошел на достаточное расстояние. — Никто не захотел бы так скоро вновь увидеть схватку этих двоих. Но он прав, Гиялорис является врагом, и не одного только Фархольта. Он представляет большую опасность и для нас.
— Опасность? Какую же? Все у нас пока что идет хорошо.
— Сейчас, да. Но Гиялорис гораздо более воинственный человек, чем его хозяин. Он кипит от негодования из-за утраченной короны, разжигает гнев Престимиона и, не исключено, может в один прекрасный день подтолкнуть его к восстанию. Позвольте мне заняться им, лорд.
— Что у вас на уме?
— Бой один на один, как говорит Фархольт. Мы можем избавиться от него почти совершенно невинным способом. В каждом рыцарском поединке может произойти несчастный случай, в котором никто не заподозрит убийства.
— Вы разве не слышали, что мы запретили сегодня любые убийства?
— Нет-нет, это будет сделано не руками Фархольта, нет. Если Фархольт после того, что произошло между ним и Гиялорисом в Лабиринте, сразит человека Престимиона на глазах Престимиона, это будет похоже на открытое объявление войны. Но у меня есть человек, который может сделать все так, чтобы это выглядело случайностью и никто ни о чем не догадался бы. — Санибак-Тастимун указал на группу магов, рассевшихся подле перил трибуны. Среди них находился Гебел Тибек, очень крупный, подвижный и крепкий человек родом откуда-то из Зимроэля. Однако, насколько было известно Корсибару, он никогда ничем не проявлял себя в спортивных состязаниях.
— Этот? Но ведь это не мастер рыцарских поединков, а один из ваших магов! — нахмурившись, сказал Корсибар. — Гиялорис одним ударом копья зашвырнет его чуть ли не в Сувраэль.
— Он кое-что умеет, мой лорд.
Корсибар задумчиво разглядывал кончики своих пальцев, как будто ожидал увидеть на них что-то новенькое.
— А будет ли это дальновидно, Санибак-Тастимун?
— Ваше положение более уязвимо, чем вам кажется, мой лорд. И этот Гиялорис представляет собой одну из серьезных угроз. Позвольте мне устранить его.
Тем временем на поле начался первый бой. Корсибар долго не мог принять никакого решения. Со стороны могло показаться, что он внимательно следил за происходившим на арене, где Ковак Дероча и Иеган из Малого Морпина кружили друг перед другом на гарцующих скакунах, а Белдитан Гимкандэйлский и Алексиар Стойенский в первый раз скрестили копья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
— Ваше величество, это, по-моему, места Кантеверела и Тацтаца.
— Если они сегодня появятся, то посадите их куда-нибудь еще.
Престимиона нужно поглаживать только по шерстке, понимаете? Почетный гость со всеми возможными почестями.
Фаркванор отсалютовал и удалился. Немного спустя волнение в толпе известило о появлении в воротах, ведущих к полю для Игр, принца Престимиона. По сторонам от него шли Гиялорис и Септах Мелайн, а герцог Свор, отстав на несколько шагов, замыкал шествие. Все четверо были по случаю торжества роскошно одеты.
На Престимионе были расшитые золотом рейтузы, туго, как перчатка, обтягивавшие стройные ноги, камзол цвета кости, богато украшенный серебряным шитьем, а поверх всего — распахнутый плащ фиолетового бархата. Остальные трое были почти столь же великолепны. Эскорт, дюжина огромных гвардейцев из личной охраны короналя — пятеро скандаров, остальные люди — образовали вокруг вновь пришедших живую стену, под защитой которой те прошли на поле, где им показали места, приготовленные для них Фаркванором.
Корсибар полуобернулся и, склонившись на своем высоком троне и весело улыбаясь, помахал Престимиону. Он окликнул его: «Мой дорогой друг!», а затем сообщил, какую радость для него составляет видеть его здесь в этот день и как он сожалел об отсутствии Престимиона и его друзей на первых двух днях Игр.
Престимион ответил холодной формальной улыбкой и несколькими словами благодарности за приглашение, которое было ему прислано. Он не приветствовал Корсибара знаком Горящей Звезды.
Корсибар заметил это. Он заметил также, что его сестра смотрела на Престимиона со своего места, находившегося поодаль, странным яростным пронизывающим взглядом, словно перед ней воплотился демон, материализовавшийся сейчас с единственной целью испортить празднества коронации. Она резко наклонилась вперед и, сгорбив плечи, стиснув челюсти так, что под нежной кожей заиграли мышцы, уставилась в одну точку. Можно было подумать, что она видит одного лишь Престимиона, только Престимиона.
На вторую половину дня были намечены три рыцарских боя. Ковак Дероча из Норморка и Белдитан Гимкандэйлский должны были сражаться против Иегана из Малого Морпина и среднего сына герцога Олджеббина Алексиара Стойенского, затем двум братьям, молодым графам из рода Мавестойев, предстояло встретиться с седовласым пожилым герцогом Сайсивондэйлским и его сыном, а завершить день должен был бой рябого Летмона Ерлока Стеринморского и его огромного одноглазого брата Грейвена против задиристого виконта Эджана Гуандского и его родственника Варгана Блэйса, знаменитого владельца Двенадцати Озер. Ковак Дероча и Белдитан верхом на скакунах уже появились на поле и разъезжали по травянистому газону, привыкая к животным. С трибун можно было разглядеть в стойлах Иегана и Алексиара, которые тоже должны были вот-вот выехать на арену.
Вдруг огромная фигура графа Фархольта заслонила от Корсибара солнечный свет.
— Мой лорд, могу ли я обратиться к вам с просьбой? — взволнованно спросил великан.
— Конечно,
— Здесь Гиялорис. Я вызову его на поединок. Один на один.
Лицо Фархольта приняло дикое, кровожадное выражение, в глазах горела жажда убийства. Перед мысленным взором Корсибара промелькнула та печально памятная борцовская схватка в Лабиринте.
— Это веселый праздник, Фархольт, — сказал он с негодованием, — и здесь не место кровавому отмщению. Мы не допустим сегодня кровопролития на этом поле.
— Мой лорд, я хочу только…
— Нет. Мы запрещаем это.
Фархольт, в чьих глазах все сильнее разгорался гнев, повернулся к сидевшему поблизости Санибак-Тастимуну.
— Умоляю вас, господин маг, убедите его! Он отказывает мне, но почему?
Гиялорис мой враг. Я прошу его головы!
— Лорд корональ произнес свое слово, — бесстрастно ответил су-сухирис. — Вы не можете сделать этого.
— Но почему? Почему? — Лицо Фархольта все сильнее наливалось кровью. Он поперхнулся слюной и сплюнул под ноги. — У нас есть шанс навсегда избавиться от этой обезьяны! Отдайте мне его голову! Отдайте, мой лорд!
— Сегодня здесь не будет никаких убийств, — ответил Корсибар, позволяя своему раздражению проявиться. — Вернитесь на свое место, Фархольт.
Фархольт удалился, все еще что-то громко ворча себе под нос.
— Вы хорошо поступили, ваше высочество, — сказал Санибак-Тастимун, когда великан отошел на достаточное расстояние. — Никто не захотел бы так скоро вновь увидеть схватку этих двоих. Но он прав, Гиялорис является врагом, и не одного только Фархольта. Он представляет большую опасность и для нас.
— Опасность? Какую же? Все у нас пока что идет хорошо.
— Сейчас, да. Но Гиялорис гораздо более воинственный человек, чем его хозяин. Он кипит от негодования из-за утраченной короны, разжигает гнев Престимиона и, не исключено, может в один прекрасный день подтолкнуть его к восстанию. Позвольте мне заняться им, лорд.
— Что у вас на уме?
— Бой один на один, как говорит Фархольт. Мы можем избавиться от него почти совершенно невинным способом. В каждом рыцарском поединке может произойти несчастный случай, в котором никто не заподозрит убийства.
— Вы разве не слышали, что мы запретили сегодня любые убийства?
— Нет-нет, это будет сделано не руками Фархольта, нет. Если Фархольт после того, что произошло между ним и Гиялорисом в Лабиринте, сразит человека Престимиона на глазах Престимиона, это будет похоже на открытое объявление войны. Но у меня есть человек, который может сделать все так, чтобы это выглядело случайностью и никто ни о чем не догадался бы. — Санибак-Тастимун указал на группу магов, рассевшихся подле перил трибуны. Среди них находился Гебел Тибек, очень крупный, подвижный и крепкий человек родом откуда-то из Зимроэля. Однако, насколько было известно Корсибару, он никогда ничем не проявлял себя в спортивных состязаниях.
— Этот? Но ведь это не мастер рыцарских поединков, а один из ваших магов! — нахмурившись, сказал Корсибар. — Гиялорис одним ударом копья зашвырнет его чуть ли не в Сувраэль.
— Он кое-что умеет, мой лорд.
Корсибар задумчиво разглядывал кончики своих пальцев, как будто ожидал увидеть на них что-то новенькое.
— А будет ли это дальновидно, Санибак-Тастимун?
— Ваше положение более уязвимо, чем вам кажется, мой лорд. И этот Гиялорис представляет собой одну из серьезных угроз. Позвольте мне устранить его.
Тем временем на поле начался первый бой. Корсибар долго не мог принять никакого решения. Со стороны могло показаться, что он внимательно следил за происходившим на арене, где Ковак Дероча и Иеган из Малого Морпина кружили друг перед другом на гарцующих скакунах, а Белдитан Гимкандэйлский и Алексиар Стойенский в первый раз скрестили копья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171