— Эта пустыня лежит далеко на севере, по другую сторону Замковой горы, и туда никто не ходит по доброй воле. Ты спасаешься бегством, Престимион.
Пока он разглядывал происходившее в пустыне, картина менялась. Небо в дальней от него стороне миски начало наливаться кровавым румянцем, стали сгущаться тени, а высоко над беглецом — над ним? — закружились какие-то большие зловещие птицы. Маленький человек в центре движущейся картины — он сам, принц Престимион — опустился на колени рядом с торчавшим из песка чахлым кустиком, как будто собирался устраиваться на ночлег. В это время на горизонте показалась вторая фигура. Она была еще слишком мала, чтобы можно было точно сказать, что это за человек, но по непропорционально длинным, несмотря на высокий рост, рукам и ногам Престимион заключил, что это мог быть Септах Мелайн. Он подошел немного ближе, но как раз в этот момент изображение окончательно потемнело, и Престимион увидел в миске лишь серо-синюю жидкость, окаймленную тусклой красной полосой, похожей на зарево умирающего огня. А затем и это исчезло, и остался лишь ровный темно-серый цвет.
— Да, замысловатый трюк, — повторил Престимион. — Еще раз спрашиваю вас: каким образом вы получаете эти картинки?
— Я уверен, — сказал Галбифонд, поглаживая края миски, — я уверен, ваше превосходительство, что мы видели, как вы идете в направлении Триггойна, который отгорожен от мира пустыней Валмамбра. Именно в этом городе я обучился искусству обращения с этой чашей. Вы тоже сможете научиться этому, когда попадете в Триггойн.
— Предполагается, что, оказавшись в Триггойне, я смогу также выяснить, куда мне сунуться, чтобы добыть утраченную корону, — с кривой улыбкой сказал Престимион. — Моему другу Свору во сне посоветовали именно в Триггойне искать ответы на эти вопросы. Так что, судя по этому видению и тому сновидению, мне все же предстоит отправиться в Триггойн.
— Бежать в Триггойн, — уточнила принцесса Терисса. — После какого-то ужасного сражения. Вот будущее, которое тебя ждет, если ты нынче отправишься в Замок. Скиталец в ужасной пустыне.
— Галбифонд, а если я не поеду? Какое будущее ждет меня в таком случае?
— Любезный принц, я могу показать вам только то, что открыто.
— Вот именно. В таком случае, это единственное будущее, которое у меня есть, и, видимо, мне ничего не остается, кроме как следовать по своей дороге.
— Престимион…
— Матушка, ведь даже твой личный маг подтверждает, что для меня уже все решено. Да, похоже, что предстоят неприятности, но, судя по этой интересной картинке, мое посещение двора Корсибара закончится относительно благополучно, ведь мы все видели, что я оказался вдали от Горы и пробираюсь через Валмамбру! Хей-хо! Ну наконец-то все ясно! Значит, я спокойно отправляюсь в Замок, поскольку только что удостоверился, что там со мной не произойдет ничего слишком уж плохого. Одной тревогой меньше. Ну, а потом… — Он посмотрел на мать и улыбнулся. — Потом будет потом. Всему свое время.
3
Покои леди Тизмет в Замке находились совсем неподалеку от тех, в которых обитал ее брат, будучи принцем: на противоположной стороне двора Пинитора, в его внутренней части, где балконы Вильдивара смотрятся в узкий вытянутый бассейн, созданный во времена лорда Симинэйва. Здесь среди множества дорогих безделушек, которые она собирала всю свою сознательную жизнь, — бархатных штор и подушек, диванов, покрытых редкими мехами, шкатулок с кольцами и ожерельями из всех известных человеку разновидностей драгоценных камней и гардеробов, заполненных неимоверно дорогими платьями, плащами, шубами и шляпами — Тизмет дожидалась возвращения леди Мелитирры.
Она уже час тому назад отправила свою первую фрейлину за Санибак-Тастимуном, и Мелитирра до сих пор не возвратилась.
В конце концов она все же появилась, но одна; на ее обычно бледных щеках горел яркий румянец, а ледяные голубые глаза сияли гневом.
— Он скоро придет к вам, моя госпожа, — сообщила фрейлина.
— Скоро? Я жду уже целый час, и он говорит: «Скоро»?
— Я долго сидела в его вестибюле. Мне сказали, что он проводит встречу и не велел его беспокоить. Я приказала передать, что его желает побеспокоить сестра короналя, но мне пришлось додать еще невесть сколько времени, чтобы услышать, что маг глубоко скорбит из-за того, что доставляет неудовольствие леди Тизмет, но он в данный момент в обществе могущественнейших магов королевства творит магические обряды, а некоторые из них ни в коем случае нельзя прерывать. Но он будет к вашим услугам в первые же мгновения после того, как процесс закончится. Мелитирра тяжело дышала, вздымая красивую грудь, ее глаза сверкали от ярости. — В ответ на это, — продолжала она, — я решила вести себя понастойчивее и велела передать, что леди Тизмет не привыкла к пренебрежению, и, если ее заставят ждать, она укажет на это безобразие своему брату лорду короналю.
— Вы вели себя совершенно правильно, — сказала Тизмет.
— Эти слова, похоже, его несколько напугали. Во всяком случае, камердинер, который носился туда и сюда с посланиями, вернувшись, сказал, что меня просят войти внутрь, чтобы я могла собственными глазами увидеть, насколько серьезное колдовство там творится. Что я и сделала.
— И что, там и впрямь творились могущественные заклинания? — поинтересовалась Тизмет.
— О, я же не в состоянии судить об этом. Но определенно это был какой-то великий конклав. Все это происходило в личных апартаментах Санибак-Тастимуна, где оказались какие-то колдовские устройства высотой до потолка, а воздух там, моя госпожа, был просто сизым от курений и настолько пропитан благовониями, что, я уверена, мое платье до сих пор пахнет ими. И какая же там была толпа! Наверно, пятьдесят волшебников, если только я не сбилась со счета.
Я заметила там еще двоих су-сухирисов, целую кучу вруунов, ну и, конечно, людей, знаете, тех, из Тидиаса, которые носят высокие медные шапки, и еще какое-то волосатое, похожее на человека чудище — даже больше, чем граф Фархольт, и гораздо уродливее — и еще множество других. Не только те маги и чародеи, которые были при дворе лорда Конфалюма, но и новые, каких я никогда прежде не видела и не хочу видеть впредь. Все они стояли кольцом вокруг Санибак-Тастимуна, что-то пели, хлопая в ладоши, и время от времени неожиданно выкрикивали какие-то странные слова: «Битойс! — кричали они, — Реммер!» И еще всякую всячину в этом роде. А Санибак-Тастимун развел передо мной руками, как будто хотел сказать: «Видите, госпожа Мелитирра? Мы здесь заняты серьезным делом». Так что я повернулась и ушла, правда, получив обещание, что он придет сразу же, как только освободится.
— Н-да… — протянула Тизмет. Она была немного обеспокоена рассказом своей наперсницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Пока он разглядывал происходившее в пустыне, картина менялась. Небо в дальней от него стороне миски начало наливаться кровавым румянцем, стали сгущаться тени, а высоко над беглецом — над ним? — закружились какие-то большие зловещие птицы. Маленький человек в центре движущейся картины — он сам, принц Престимион — опустился на колени рядом с торчавшим из песка чахлым кустиком, как будто собирался устраиваться на ночлег. В это время на горизонте показалась вторая фигура. Она была еще слишком мала, чтобы можно было точно сказать, что это за человек, но по непропорционально длинным, несмотря на высокий рост, рукам и ногам Престимион заключил, что это мог быть Септах Мелайн. Он подошел немного ближе, но как раз в этот момент изображение окончательно потемнело, и Престимион увидел в миске лишь серо-синюю жидкость, окаймленную тусклой красной полосой, похожей на зарево умирающего огня. А затем и это исчезло, и остался лишь ровный темно-серый цвет.
— Да, замысловатый трюк, — повторил Престимион. — Еще раз спрашиваю вас: каким образом вы получаете эти картинки?
— Я уверен, — сказал Галбифонд, поглаживая края миски, — я уверен, ваше превосходительство, что мы видели, как вы идете в направлении Триггойна, который отгорожен от мира пустыней Валмамбра. Именно в этом городе я обучился искусству обращения с этой чашей. Вы тоже сможете научиться этому, когда попадете в Триггойн.
— Предполагается, что, оказавшись в Триггойне, я смогу также выяснить, куда мне сунуться, чтобы добыть утраченную корону, — с кривой улыбкой сказал Престимион. — Моему другу Свору во сне посоветовали именно в Триггойне искать ответы на эти вопросы. Так что, судя по этому видению и тому сновидению, мне все же предстоит отправиться в Триггойн.
— Бежать в Триггойн, — уточнила принцесса Терисса. — После какого-то ужасного сражения. Вот будущее, которое тебя ждет, если ты нынче отправишься в Замок. Скиталец в ужасной пустыне.
— Галбифонд, а если я не поеду? Какое будущее ждет меня в таком случае?
— Любезный принц, я могу показать вам только то, что открыто.
— Вот именно. В таком случае, это единственное будущее, которое у меня есть, и, видимо, мне ничего не остается, кроме как следовать по своей дороге.
— Престимион…
— Матушка, ведь даже твой личный маг подтверждает, что для меня уже все решено. Да, похоже, что предстоят неприятности, но, судя по этой интересной картинке, мое посещение двора Корсибара закончится относительно благополучно, ведь мы все видели, что я оказался вдали от Горы и пробираюсь через Валмамбру! Хей-хо! Ну наконец-то все ясно! Значит, я спокойно отправляюсь в Замок, поскольку только что удостоверился, что там со мной не произойдет ничего слишком уж плохого. Одной тревогой меньше. Ну, а потом… — Он посмотрел на мать и улыбнулся. — Потом будет потом. Всему свое время.
3
Покои леди Тизмет в Замке находились совсем неподалеку от тех, в которых обитал ее брат, будучи принцем: на противоположной стороне двора Пинитора, в его внутренней части, где балконы Вильдивара смотрятся в узкий вытянутый бассейн, созданный во времена лорда Симинэйва. Здесь среди множества дорогих безделушек, которые она собирала всю свою сознательную жизнь, — бархатных штор и подушек, диванов, покрытых редкими мехами, шкатулок с кольцами и ожерельями из всех известных человеку разновидностей драгоценных камней и гардеробов, заполненных неимоверно дорогими платьями, плащами, шубами и шляпами — Тизмет дожидалась возвращения леди Мелитирры.
Она уже час тому назад отправила свою первую фрейлину за Санибак-Тастимуном, и Мелитирра до сих пор не возвратилась.
В конце концов она все же появилась, но одна; на ее обычно бледных щеках горел яркий румянец, а ледяные голубые глаза сияли гневом.
— Он скоро придет к вам, моя госпожа, — сообщила фрейлина.
— Скоро? Я жду уже целый час, и он говорит: «Скоро»?
— Я долго сидела в его вестибюле. Мне сказали, что он проводит встречу и не велел его беспокоить. Я приказала передать, что его желает побеспокоить сестра короналя, но мне пришлось додать еще невесть сколько времени, чтобы услышать, что маг глубоко скорбит из-за того, что доставляет неудовольствие леди Тизмет, но он в данный момент в обществе могущественнейших магов королевства творит магические обряды, а некоторые из них ни в коем случае нельзя прерывать. Но он будет к вашим услугам в первые же мгновения после того, как процесс закончится. Мелитирра тяжело дышала, вздымая красивую грудь, ее глаза сверкали от ярости. — В ответ на это, — продолжала она, — я решила вести себя понастойчивее и велела передать, что леди Тизмет не привыкла к пренебрежению, и, если ее заставят ждать, она укажет на это безобразие своему брату лорду короналю.
— Вы вели себя совершенно правильно, — сказала Тизмет.
— Эти слова, похоже, его несколько напугали. Во всяком случае, камердинер, который носился туда и сюда с посланиями, вернувшись, сказал, что меня просят войти внутрь, чтобы я могла собственными глазами увидеть, насколько серьезное колдовство там творится. Что я и сделала.
— И что, там и впрямь творились могущественные заклинания? — поинтересовалась Тизмет.
— О, я же не в состоянии судить об этом. Но определенно это был какой-то великий конклав. Все это происходило в личных апартаментах Санибак-Тастимуна, где оказались какие-то колдовские устройства высотой до потолка, а воздух там, моя госпожа, был просто сизым от курений и настолько пропитан благовониями, что, я уверена, мое платье до сих пор пахнет ими. И какая же там была толпа! Наверно, пятьдесят волшебников, если только я не сбилась со счета.
Я заметила там еще двоих су-сухирисов, целую кучу вруунов, ну и, конечно, людей, знаете, тех, из Тидиаса, которые носят высокие медные шапки, и еще какое-то волосатое, похожее на человека чудище — даже больше, чем граф Фархольт, и гораздо уродливее — и еще множество других. Не только те маги и чародеи, которые были при дворе лорда Конфалюма, но и новые, каких я никогда прежде не видела и не хочу видеть впредь. Все они стояли кольцом вокруг Санибак-Тастимуна, что-то пели, хлопая в ладоши, и время от времени неожиданно выкрикивали какие-то странные слова: «Битойс! — кричали они, — Реммер!» И еще всякую всячину в этом роде. А Санибак-Тастимун развел передо мной руками, как будто хотел сказать: «Видите, госпожа Мелитирра? Мы здесь заняты серьезным делом». Так что я повернулась и ушла, правда, получив обещание, что он придет сразу же, как только освободится.
— Н-да… — протянула Тизмет. Она была немного обеспокоена рассказом своей наперсницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171