— Так оно и было. В конце концов, я же тиран. Я завладел троном безо всяких на то прав. Я ведь, по сути, простолюдин.
Он откинулся на спинку Дубового Трона и мрачно посмотрел на подданных.
— Несмотря на все мои возможности и популярность среди простонародья, дворянство было настроено против меня с первого моего дня на троне. Обвинить какого-нибудь графа или барона в том, что он актир, означает не только подорвать веру в его партию, но и получить убедительный повод, чтобы убить его. Ты прав, я считал актиров эдакой удобной страшилкой, за которой легко было скрыть истинные намерения моих врагов.
Потом актиры попытались убить меня.
Восемь мужчин с неизвестным доселе оружием, стрелявшим мелкими кусочками металла, — они вылетали струей, как вода изо рта горгульи, — напали на меня в моем же дворце. Во время боя погибло двадцать шесть моих слуг, из них только семеро Рыцарей двора и трое оруженосцев. Все остальные были безоружны — слуги, мужчины и женщины да три пажа, совсем еще дети.
Кейн содрогнулся за своей спасительной стеной. «Восемь человек с штурмовыми винтовками… Да ты герой, Коллберг!»
— Шестерых я взял живьем. Трое умерли в Театре правды, под присмотром мастера Аркадейла. От них я очень много узнал об актирах. Это такие же люди, как и ты, Кейн, такие же, каким был когда-то я. Некое заклинание, наложенное их хозяевами, останавливает их дыхание, если они пытаются говорить о своем мире, но я все равно узнал немало — а еще больше вытянул из тех троих, которых убил собственными руками.
«Немало?» — подумал про себя Кейн. Он прекрасно знал о накладываемых Студией ограничениях, об удушливом ощущении, возникавшем всякий раз, как он пытался заговорить по-английски здесь, в Поднебесье. Студия считала, что актер не способен выдать себя или других актеров даже под пыткой, — они просто умрут, если не выдержат и попробуют нарушить молчание.
— Я использовал то самое заклинание, которое чуть не применил к тебе, Кейн, — продолжал Ма'элКот, словно прочитав мысли убийцы. — В результате экспериментов на врагах империи я значительно улучшил его и модернизировал. Находясь в состоянии мыслезрения и поддерживая это заклинание, я могу отследить угасающее отражение памяти человека — можешь назвать это душой, — если у его тела не хватает сил, чтобы удержать ее. Так я и узнал о их мире.
Кейн ощутил, как по спине пробежал холодок. «Я — один из самых известных людей этого мира».
— Там правят люди, и только в старых легендах сохранились упоминания о других разумных существах. Они все говорят на едином языке и творят такую магию, которая свела бы тебя с ума, Кейн, если б я рассказал тебе о ней. Да ты и меня счел бы сумасшедшим.
На секунду он умолк, глядя куда-то в пространство, словно разглядывал чудеса того чужого мира.
— Между прочим, пошарив в их воспоминаниях, я нашел ответ, почему человечество в их мире выжило и стало таким сильным, в то время как мы остались слабыми.
Кейн откашлялся в кулак.
— Да?
— Все дело в наших богах, Кейн. Боги, правящие нами, сдерживают нас. Хотя, согласно Пиришантскому Договору, им и не положено напрямую вмешиваться в человеческие дела, они продолжают ссориться и воевать через своих священников, подогревают конфликты и тратят на них силу, которая могла бы защитить нашу расу. А у актиров дело обстоит иначе. Более четырех тысяч лет назад небольшой народ в пустыне породил невероятную мысль. Они решили, что их бог — единственный настоящий бог, а все остальные божества — либо выдумки, либо злые демоны, обманывающие своих последователей. Через две тысячи лет эти приверженцы Единого Бога стали настоящими фанатиками, но не в нашем смысле слова; они не ограничивались убеждением людей в том, что вера в их бога принесет им счастье или удачу. Они просто не позволяли никому поклоняться другим богам. Они убивали священников и их сторонников, они рушили храмы других богов. Через какое-то время эта тактика принесла успех. Самое невероятное заключается в том, что ни один из этих актиров не верил, что его бог действительно когда-либо существовал! Понимаешь? Если такой успех может быть достигнут при том, что бога считают, возможно, всего лишь игрой воображения, то чего же сумеем достичь мы, обретя единого бога, реального, сильного, способного объединить все человечество перед лицом испытаний, которым мы постоянно подвергаемся! Я и есть такой бог, Кейн, я стал им, так что теперь я смогу спасти род человеческий от исчезновения.
«Не знаю, кто из нас вконец рехнулся, ты или я, — подумал Кейн. — А я-то почти поверил тебе».
Вслух он произнес:
— Ого.
— Еще бы не ого!
— Можно нахальный вопрос?
— Сколько угодно — ты их задаешь не впервой.
— Ты стал богом потому, что хочешь спасти человечество, или спасаешь человечество потому, что оно может дать тебе повод стать богом?
Смех Ма'элКота эхом прогремел по всему залу, от чего вздрогнула толпа делегатов и большая часть стражи.
— Вот одна из причин, по которой я ценю твое общество, Кейн. Я сам не раз задавал себе этот вопрос. В конце концов я решил, что ответ не столь важен.
По лестнице с явной неохотой шла очередная делегация просителей. Их опасения были вполне объяснимы: они видели, как Ма'элКот бубнил себе что-то под нос, а потом неожиданно рассмеялся над собственной шуткой. Вряд ли святые могут так себя вести.
Император быстро и успешно разобрался с очередной проблемой, а когда просители начали спускаться, снова обратился к Кейну:
— Возможно, эти актиры являются самым большим испытанием человеческой расы на сегодняшний день.
— Я… э-э… — замялся Кейн, — тебе… м-м… не кажется, что ты немного преувеличиваешь?
Ма'элКот повернул свою массивную, львиную голову к глазку и встретился взглядом с Кейном. Очи императора горели праведным гневом и такой искренней ненавистью, что Кейн физически ощутил его взгляд.
— Ты не можешь знать, сколь озлоблены эти создания, — сказал он. — Это враги всего человечества и мои собственные в придачу. Попробуй догадаться, зачем они приходят сюда, убивают моих людей, пытаются убить меня, насилуют наших женщин и убивают наших детей. Угадай, зачем?
Кейн не смог произнести ни слова — в желудке появился холодный ком.
— Это все для развлечения, Кейн. Они хуже демонов — даже потусторонние силы, требующие человеческих жертв, нуждаются в них, чтобы питаться, чтобы поглотить наш ужас и отчаяние. Актиры делают то же самое ради того, чтобы развлечься, когда им скучно. Ради веселья.
Услышав отвращение в голосе Ма'элКота, Кейн почувствовал себя так, словно ему дали пощечину.
— Если это не зло, тогда что такое зло. Кейн хрипло откашлялся.
— Похоже, они, ну, что-то вроде… вроде гладиаторов, да?
— Гладиаторы не убивают детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163