Я опять поворачиваюсь к Аркадейлу, скрещиваю на груди руки и жду.
— Что ж, ладно. — Аркадейл говорит спокойно, однако в его голосе чувствуется скрытое напряжение. Он стоит на дальнем конце стола. Из-под острия скальпеля на горле Ламорака стекает струйка крови. — Я не думаю, что тебя можно заставить сдаться, однако если ты немедленно не исчезнешь, спасать будешь труп.
— Кейн, — хрипло говорит Ламорак, глядя побелевшими глазами, — заставь его убить меня. Бога ради, пусть он меня прикончит!
— Успокойся, детка. Здесь убиваю только я.
— Я не блефую, Кейн, — предупреждает Аркадейл. Я пожимаю плечами.
— Перережь ему горло — и ничто не помешает мне оторвать тебе голову.
— Тогда мы в тупике. А время работает на меня.
— Между прочим, у меня тоже есть помощники. Таланн, в плечо!
Почти мгновенно раздается шлепок; вероятно, моя умная помощница прицелилась заранее. Ученики вскакивают и издают крик, когда в плечо Аркадейла ударяется арбалетная стрела. Она попадает в сустав и бьет не слабее молота. Скальпель красиво звенит, падая на камень. Аркадейл корчится на полу, сжимая стальное оперение стрелы и тонко воя.
— Я уже почти привык к тому, что ты рядом, — говорю я в окружающую меня тень.
— Похоже на то, — мягко отзывается Таланн, а потом кричит: — Шевельнешься — получишь следующую стрелу в голову.
Аркадейл сдается и затихает. Я подхожу к столу и начинаю развязывать ремни. Едва я успеваю освободить руку Ламорака, как он хватает меня за кисть с отчаянной силой, а его глаза затуманиваются слезами.
— Кейн, я не могу поверить… — шепчет он. — Тебя послали за мной? Там узнали, куда я попал, и послали тебя спасти меня?
Он не может толком сказать, кто узнал, не может произнести имя; я тоже не могу сделать этого, но отвечаю жестоко и правдиво:
— Нет.
— Нет? Как «нет»?
— Мне приказали бросить тебя на смерть. Я здесь только потому, что мне нужно, чтобы ты вывел меня на Пэллес Рид. Подумай об этом в следующий раз, когда наденешь броню и взмахнешь мечом. Кстати о мече — он попал к Берну, ты в курсе?
Похоже, он не слышит меня. Он все еще потрясен тем, что наш неназываемый хозяин так мало озабочен его судьбой, что пожелал бросить его на мученическую смерть.
— Господи, господи, мне необходимо выбраться отсюда… Я развязываю последний узел.
— Ну так пошли.
Он слепо смотрит на меня.
— Нога… я не могу идти. У меня сломана нога.
— Сломана? — тупо повторяю я.
Ламорак — здоровила, каких мало, а я человек некрупный. Он потяжелее меня килограммов на двадцать пять, а Таланн еще меньше меня.
О боги, будьте вы прокляты, как я вытащу его отсюда?
10
Коллберг вцепился зубами в костяшки пальцев. Он не мог поверить в глупость Кейна — рисковать своей драгоценной прибыльной жизнью ради Ламорака! Да еще сказать вслух то, что должно было оставаться известным лишь немногим!
Администратор уже начал склоняться к тому, что Совет попечителей был прав насчет Кейна: этот человек действительно опасен. Он вел себя очень странно, рисковал без нужды, делал несуразные вещи, не желал совершать то, к чему имел талант: убивать людей — а теперь еще и высказал вслух конфиденциальную информацию!
Кулак Коллберга приблизился к кнопке вызова. Он боялся только одного: полмиллиона человек в виртуальных кабинах вынесут из этого Приключения знание того, что жизнь актера стоит немного.
«Ладно, — решил Коллберг, — поиграем еще». Ламорак искалечен, а Кейн чересчур умен, чтобы отдавать свою жизнь за другого. Ламорак наверняка умрет, а смерть актера произведет всплеск на рынке записей.
Что касается отзывов Кейна о самом администраторе, Коллберг воспринял их со спартанским спокойствием — он считал себя более чем профессионалом, чтобы обижаться на прозвища вроде «жирной серой личинки». Вероятно, тут сыграл свою роль амфетамин; впрочем, Коллберг не слишком разбирался в его действии. Последнее оскорбление он спокойно и почти любовно присовокупил к растущему списку оскорблений в свой адрес. Когда-нибудь, возможно, даже очень скоро, он поквитается с Кейном.
11
Угрюмый, переполненный злостью, Хабрак смотрел на спутанную, черную от копоти веревку, не так давно привязанную к зазубренному куску металла. Стражник, который принес эту вещь и положил на стол, стоял смирно и рассказывал, как нашел своего товарища связанным и с кляпом во рту на крыше возле площадки для стражников.
— Когда я ушел, его освобождали от пут. Я подумал, он вряд ли что-нибудь знает, и потому гораздо важнее доставить вам вот это немедленно.
— Все правильно, копейщик.
«Будь у него хоть капля мозгов, — подумал Хабрак, — он оставил бы веревку на месте и хватал вылезающих из трубы по одному».
В любом случае эти чужаки, эти нарушители закона, кто бы они ни были, пробрались в его Донжон и теперь были в ловушке. Оставалось только схватить их.
— Собери солдат, не поднимая шума, — проворчал он. — Мы спустимся вниз и осмотрим каждый дюйм. Наши приятели могут и не знать о том, что мы у них на хвосте. Прикажи ребятам не особо беречь пойманных — обойдутся без допроса. Я хочу, чтобы каждый не стражник и не арестант, находящийся в Донжоне, умер. Застрелите их. Без пощады.
Он встал и потянулся к оружию.
— Мне нужны все тела, ясно? Все тела.
12
— Если б ты не подстрелила меня, вы могли бы еще на что-нибудь надеяться, — пыхтит Аркадейл, пытаясь скрыть за вежливостью боль. — Но с этой раной никто не поверит, что вы находитесь под моим попечительством. Осмелюсь заметить, что как заложник я также ничего не стою, поэтому ни один стражник не пропустит вас, чтобы сохранить мою жизнь.
— Я не собираюсь убивать тебя просто так, — отрезаю я. — Заткнись.
— Кейн, — тонко выдыхает Ламорак, пытаясь обмотать остатки своей рубашки вокруг полукруглого надреза на паху, — пусть он снимет эту свою шляпу.
— Не приставай ко мне.
Десяток перепуганных студентов на передней скамье дрожат и облизывают пот с верхней губы. Я тычу пальцем в самого здорового и по виду самого сильного из них.
— Эй, ты, иди сюда!
— Я? — Он прижимает ладонь к груди и оглядывается в слабой надежде, что я показываю на его соседа.
— Ну, быстро!
— А почему я? Я же ничего не…
— Таланн, — резко говорю я, — пристрели этого тупицу. Он вскакивает на ноги со скоростью чертика из коробочки и машет перед собой руками.
— Не надо! Не надо! Я уже иду!
Он бросается ко мне, замаскировав искаженное страхом лицо улыбкой готовности помочь.
— Как твое имя?
— Р-рушалл, если вам уго…
— Заткнись! Ламорак, — я поворачиваюсь и протягиваю ему руку, — Рушалл поработает у тебя верховой лошадью. Иди сюда, посадим тебя верхом.
Ламорак бросает на него взгляд, пожимает плечами и выдавливает болезненную улыбку.
— Все лучше, чем пешком.
— П-пожалуйста, — мямлит Рушалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
— Что ж, ладно. — Аркадейл говорит спокойно, однако в его голосе чувствуется скрытое напряжение. Он стоит на дальнем конце стола. Из-под острия скальпеля на горле Ламорака стекает струйка крови. — Я не думаю, что тебя можно заставить сдаться, однако если ты немедленно не исчезнешь, спасать будешь труп.
— Кейн, — хрипло говорит Ламорак, глядя побелевшими глазами, — заставь его убить меня. Бога ради, пусть он меня прикончит!
— Успокойся, детка. Здесь убиваю только я.
— Я не блефую, Кейн, — предупреждает Аркадейл. Я пожимаю плечами.
— Перережь ему горло — и ничто не помешает мне оторвать тебе голову.
— Тогда мы в тупике. А время работает на меня.
— Между прочим, у меня тоже есть помощники. Таланн, в плечо!
Почти мгновенно раздается шлепок; вероятно, моя умная помощница прицелилась заранее. Ученики вскакивают и издают крик, когда в плечо Аркадейла ударяется арбалетная стрела. Она попадает в сустав и бьет не слабее молота. Скальпель красиво звенит, падая на камень. Аркадейл корчится на полу, сжимая стальное оперение стрелы и тонко воя.
— Я уже почти привык к тому, что ты рядом, — говорю я в окружающую меня тень.
— Похоже на то, — мягко отзывается Таланн, а потом кричит: — Шевельнешься — получишь следующую стрелу в голову.
Аркадейл сдается и затихает. Я подхожу к столу и начинаю развязывать ремни. Едва я успеваю освободить руку Ламорака, как он хватает меня за кисть с отчаянной силой, а его глаза затуманиваются слезами.
— Кейн, я не могу поверить… — шепчет он. — Тебя послали за мной? Там узнали, куда я попал, и послали тебя спасти меня?
Он не может толком сказать, кто узнал, не может произнести имя; я тоже не могу сделать этого, но отвечаю жестоко и правдиво:
— Нет.
— Нет? Как «нет»?
— Мне приказали бросить тебя на смерть. Я здесь только потому, что мне нужно, чтобы ты вывел меня на Пэллес Рид. Подумай об этом в следующий раз, когда наденешь броню и взмахнешь мечом. Кстати о мече — он попал к Берну, ты в курсе?
Похоже, он не слышит меня. Он все еще потрясен тем, что наш неназываемый хозяин так мало озабочен его судьбой, что пожелал бросить его на мученическую смерть.
— Господи, господи, мне необходимо выбраться отсюда… Я развязываю последний узел.
— Ну так пошли.
Он слепо смотрит на меня.
— Нога… я не могу идти. У меня сломана нога.
— Сломана? — тупо повторяю я.
Ламорак — здоровила, каких мало, а я человек некрупный. Он потяжелее меня килограммов на двадцать пять, а Таланн еще меньше меня.
О боги, будьте вы прокляты, как я вытащу его отсюда?
10
Коллберг вцепился зубами в костяшки пальцев. Он не мог поверить в глупость Кейна — рисковать своей драгоценной прибыльной жизнью ради Ламорака! Да еще сказать вслух то, что должно было оставаться известным лишь немногим!
Администратор уже начал склоняться к тому, что Совет попечителей был прав насчет Кейна: этот человек действительно опасен. Он вел себя очень странно, рисковал без нужды, делал несуразные вещи, не желал совершать то, к чему имел талант: убивать людей — а теперь еще и высказал вслух конфиденциальную информацию!
Кулак Коллберга приблизился к кнопке вызова. Он боялся только одного: полмиллиона человек в виртуальных кабинах вынесут из этого Приключения знание того, что жизнь актера стоит немного.
«Ладно, — решил Коллберг, — поиграем еще». Ламорак искалечен, а Кейн чересчур умен, чтобы отдавать свою жизнь за другого. Ламорак наверняка умрет, а смерть актера произведет всплеск на рынке записей.
Что касается отзывов Кейна о самом администраторе, Коллберг воспринял их со спартанским спокойствием — он считал себя более чем профессионалом, чтобы обижаться на прозвища вроде «жирной серой личинки». Вероятно, тут сыграл свою роль амфетамин; впрочем, Коллберг не слишком разбирался в его действии. Последнее оскорбление он спокойно и почти любовно присовокупил к растущему списку оскорблений в свой адрес. Когда-нибудь, возможно, даже очень скоро, он поквитается с Кейном.
11
Угрюмый, переполненный злостью, Хабрак смотрел на спутанную, черную от копоти веревку, не так давно привязанную к зазубренному куску металла. Стражник, который принес эту вещь и положил на стол, стоял смирно и рассказывал, как нашел своего товарища связанным и с кляпом во рту на крыше возле площадки для стражников.
— Когда я ушел, его освобождали от пут. Я подумал, он вряд ли что-нибудь знает, и потому гораздо важнее доставить вам вот это немедленно.
— Все правильно, копейщик.
«Будь у него хоть капля мозгов, — подумал Хабрак, — он оставил бы веревку на месте и хватал вылезающих из трубы по одному».
В любом случае эти чужаки, эти нарушители закона, кто бы они ни были, пробрались в его Донжон и теперь были в ловушке. Оставалось только схватить их.
— Собери солдат, не поднимая шума, — проворчал он. — Мы спустимся вниз и осмотрим каждый дюйм. Наши приятели могут и не знать о том, что мы у них на хвосте. Прикажи ребятам не особо беречь пойманных — обойдутся без допроса. Я хочу, чтобы каждый не стражник и не арестант, находящийся в Донжоне, умер. Застрелите их. Без пощады.
Он встал и потянулся к оружию.
— Мне нужны все тела, ясно? Все тела.
12
— Если б ты не подстрелила меня, вы могли бы еще на что-нибудь надеяться, — пыхтит Аркадейл, пытаясь скрыть за вежливостью боль. — Но с этой раной никто не поверит, что вы находитесь под моим попечительством. Осмелюсь заметить, что как заложник я также ничего не стою, поэтому ни один стражник не пропустит вас, чтобы сохранить мою жизнь.
— Я не собираюсь убивать тебя просто так, — отрезаю я. — Заткнись.
— Кейн, — тонко выдыхает Ламорак, пытаясь обмотать остатки своей рубашки вокруг полукруглого надреза на паху, — пусть он снимет эту свою шляпу.
— Не приставай ко мне.
Десяток перепуганных студентов на передней скамье дрожат и облизывают пот с верхней губы. Я тычу пальцем в самого здорового и по виду самого сильного из них.
— Эй, ты, иди сюда!
— Я? — Он прижимает ладонь к груди и оглядывается в слабой надежде, что я показываю на его соседа.
— Ну, быстро!
— А почему я? Я же ничего не…
— Таланн, — резко говорю я, — пристрели этого тупицу. Он вскакивает на ноги со скоростью чертика из коробочки и машет перед собой руками.
— Не надо! Не надо! Я уже иду!
Он бросается ко мне, замаскировав искаженное страхом лицо улыбкой готовности помочь.
— Как твое имя?
— Р-рушалл, если вам уго…
— Заткнись! Ламорак, — я поворачиваюсь и протягиваю ему руку, — Рушалл поработает у тебя верховой лошадью. Иди сюда, посадим тебя верхом.
Ламорак бросает на него взгляд, пожимает плечами и выдавливает болезненную улыбку.
— Все лучше, чем пешком.
— П-пожалуйста, — мямлит Рушалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163