Французские генералы - Сент-Арну, Канробер, Боске, Пелисье - носили бороды
до начала этой кампании. У англичан - Реглана, Кардигана, Эванса, Брауна,
Бергойна и Кэмбелла - подбородки были выбриты. После окончания кампании, в
1856 году, оказалось, что герои-англичане - сплошь бородачи и курильщики
сигар, которые уйдя на покой, поселились в кошмарных жилищах под названием
"Инкерман" и "Альма". Другие, проявившие себя менее героически, могли по
крайней мере отрастить бороды (и вырядиться в кардиганы), что и было
сделано. Далее воспоследовало движение волонтеров, в результате каждый
мужчина в Британии стал солдатом и получил почетное право - в какой-то
момент превратившееся в обязанность - отпустить усы. Итак, бороды и усы
стали повсеместным явлением, и с 1880 по 1890 год этот лес совсем
загустел. Мужское лицо вновь стало проглядывать сквозь заросли в 1900
году, ясно обозначилось в 1910 году и с тех пор в основном являет себя
миру в выбритом виде, хотя в Британском флоте позволено носить бороду (но
не усы), а в Британской армии - усы (но не бороду).
Этот исторический экскурс наводит на одну очевидную мысль: в странах
запада гладко выбритое лицо всегда ассоциировалось с периодами расцвета.
Борода появлялась в периоды упадка и неопределенности. По всей видимости,
борода была покровом, призванным сокрыть колебания и сомнения; с 1650 по
1850 год их было довольно мало. Как доказать эту теорию? Давайте вернемся
ко второй половине пропетого столетия, прошедшей под знаком бороды, годам
с 1858-го по 1908-й. В архитектуре полный застой, она пришла в себя только
после 1890 года. Искусство дышало на ладан и как-то зашевелилось лишь к
концу века. Одежда была на диво тесной и неудобной - абсолютный рекорд
всех времен. Мебель и украшение интерьера достигли пика безвкусицы,
неуклюжести. Театр выхолостился, а великая музыка жила лишь как бесценное
наследие прошлого. Религия довлела над общественной жизнью, но ее основные
доктрины разъедались сомнениями; и пока американцы вели междоусобную
войну, у проповедников шла своя междоусобица. По всем показателям этот
период отличался крайней непривлекательностью.
Но почему вся эта сумятица сопровождалась бурным ростом бород? Не
потому ли, что в этой чащобе люди постарше могли спрятать свою
неуверенность, свои колебания? Когда перед изрядно пожившими на земле
святыми отцами вставал вопрос об истинности бытия, они удалялись за
барьер, якобы являвший собой многовековую мудрость. Поставленный в тупик
вопросом о порядке в армии, главнокомандующий укрывался за своей бородой и
маневрировал за завесой из клубов сигарного дыма. Озадаченный вопросом о
взаимоотношениях полов, директор викторианской школы космато уклонялся от
прямого ответа. Припертый к стенке вопросом собственной жены,
викторианский повеса пользовался бородой, чтобы скрыть вспыхнувший на
щеках румянец. Борода заменяла мудрость, опыт, аргументацию, открытость.
Людей в возрасте она наделяла престижем, который не подкреплялся ни
достижениями, ни интеллектом. Она могла служить - и служила - прикрытием
для всего показного, напыщенного, лживого и невежественного.
И вот сейчас вновь появились признаки, что борода возвращается. Если
это произойдет, можно быть уверенным - цели ее будут те же, что и прежде.
Нынешние молодые бородачи, перекочевав в средние лета, зарастут еще гуще.
И если сейчас, пытаясь решить, во что они верят и куда идут, они начинают
чесать в бороде, новый жизненный этап застанет их за этим же занятием.
Против бородачей будущего открытость должна выступить единым фронтом, как
на войне. Долой загадочность и притворство! Давайте видеть друг друга
такими, какие мы есть!
БУНТУЮЩИЕ СТУДЕНТЫ
Революция в Калифорнийском университете, в студенческом городке Беркли,
произошла в 1964-1965 годах. В 1966 году (как запоздалое следствие) там
сняли ректора, доктора Кларка Керра, а губернатором штата стал
республиканец. Затем, в 1967 году, взбунтовалась Лондонская школа
экономики - студентам не понравился новый директор, и волны после этого
шторма не улеглись до сих пор. Комментируя эти события, для США и
Великобритании более или менее необычные, пишущая братия сошлась на том,
что в них как в капле воды отразилась тенденция последних лет. Авторы
утверждают, что раскол между поколениями - явление повсеместное; рвутся
связи между родителями и детьми, авторитеты затаптываются в грязь. Если
считать это утверждение верным, то первым по этому поводу высказался еще
Платон. Рассуждая, как демократия в городе может превратиться в анархию,
он заметил: "Учителя в таком городе боятся учеников и льстят им, а ученики
презирают своих учителей... И молодежь в целом напоминает умудренных
годами и соперничает с ними как в словах, так и в делах" ("Республика",
книга восьмая).
Эти слова точно передают ситуацию в Лондонской школе экономики, и
новизна ее не более пугающая, чем любое явление, впервые описанное в IV
веке до нашей эры. Учителя льстили студентам, а те за это облили их
презрением. Причины прекрасно известны, средства исцеления совершенно
очевидны. Интереснее другой вопрос: почему власть рухнула в данной
конкретной школе?
Когда все звенья цепи натянуты до предела, но одно рвется первым, мы
вправе задаться вопросом, почему слабину дало именно оно. Если считать
вышеупомянутую тенденцию всеобщей, открытое неповиновение в конкретном
студенческом городке означает несостоятельность руководства. И когда бунт
начался, нет смысла выискивать виновных, спрашивать с них за совершенные
ошибки. Надо подумать о том, что _не было_ сделано в последнее
десятилетие. В школе верховой езды никто не будет хвалить наездника, под
которым брыкается лошадь, а ему все-таки удается удержаться в седле. Не
будет, потому что, как известно, у хорошего наездника лошадь вообще не
брыкается.
Когда мы рассматриваем эти проявления анархии, в глаза бросается вот
что: университет к себе самому не сумел подойти научно. Что такое
университет? Это сообщество людей, призванных углублять и распространять
знания во всех или почти во всех сферах человеческой деятельности. Члены
этого сообщества непреложно верят, что факты устанавливаются путем поиска,
а не голословного утверждения. Исследование - вот основа академического
мышления, и подход к проблемам в науке и искусстве тот же, что и (в
последнее время) к проблемам в управлении. На ниве управления обществом и
производством трудятся целые кафедры, профессора готовы учить уму-разуму и
промышленника, и государственного чиновника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164