— В самом деле, надо немедля возвращаться, — согласился Набусардар.
— Но люди устали, эту ночь им надо отдохнуть. С рассветом мы выступим в Вавилон.
— Каковы твои успехи здесь, Непобедимый?
— Видишь, — показал он на растерзанное тело, — по приказу царя я схватил мнимого пророка и велел его наказать бичами. Он подговаривал евреев объединиться с персами, потому что верит в их победу над Вавилоном.
— Он еще жив?
— Думаю, что да. — Он посмотрел на солдат.
— Живой еще, подтвердили они.
— Тогда у меня еще один приказ к тебе, — сказал гонец. — Его величество крайне расстроен, что войско Эсагилы численно превосходит царскую армию, и не уверен, что Наби-Иллабрату удастся устоять. Он желает знать предопределение судьбы — победит Набонид Валтасара или нет. Он велел сказать, что помилует пророка, если тот ответит на этот вопрос.
Проповедник лежал недвижимо на жертвеннике, солдаты ждали. Осужденный не обнаруживал признаков жизни, и Набусардар приказал облить его водой, чтобы привести в чувство.
Когда он пришел в себя, Набусардар повторил ему приказ царя. Израильтяне, услышав его слова, подбежали и обступили жертвенник. Они уговаривали проповедника открыть царю грядущее и тем спасти свою жизнь.
Но тот безмолвствовал.
К нему подходили женщины с грудными младенцами, и старцы, и безутешные вдовы и наперебой уговаривали его.
Но пророк не выражал ни согласия, ни протеста. Он лежал с закрытыми глазами, совершенно недвижимо, лишь изредка у него вырывался судорожный вздох. Смешанная с кровью вода насквозь пропитала веревки. Он лежал на спине, превращенной в кровавое месиво, обнаженной грудью к небу. Но и грудь была похожа на большую рану, сплошь в кровавых рубцах, красных, как закатное небо.
Внезапно из толпы протянулась дрожащая рука и осторожно легла на эту исполосованную, исхлестанную грудь, легла мягко, неощутимо, поместив пальцы между рубцами. То была рука его матери.
Старуха опустилась на колени перед истерзанным телом сына, целовала его раны и кропила слезами его руки. Она горестно шептала:
— Боже всемогущий, боже Авраама, боже Иакова, боже пресветлого царя Давида и Соломона и всех нас…
В ответ на это пророк открыл глаза и взглянул на нее мутным взором. Его взгляд уловил выражение муки в глазах женщины.
Сын промолвил едва слышно:
— Мать.
Он понял, что ей одной не смог бы отказать в просьбе. Собрав последние силы, он ответил — не ради спасения своей жизни, а потому, что таково было желание его матери:
— Валтасар победит Набонида.
— Валтасар победит Набонида, — взволнованно и нетерпеливо повторил Набусардар.
Он тот час же велел развязать веревки и отпустить пророка.
Толпа израильтян облегченно вздохнула, а мать поцеловала кончики окровавленных пальцев сына.
В этот момент пророк еще раз собрался с силами, чтобы сказать:
— Валтасар победит Набонида, но Валтасара победит Кир, царь царей и владыка мира.
Проговорив это, он сжал губы. После этих слов израильтян и халдеев охватила тревога и страх при мысли об испепеляющей деснице персидского властелина, мечом которого повержены все окрестные народы. Как хищный ястреб, он схватил их в свои когти, осталась только Вавилония. Правда, царь Валтасар объявил Вавилон непобедимым, но разве не о том же возвещали царь Мидии Астиаг и царь Лидии Крез, а их державы не устояли перед его натиском. Никакое проклятие не могло внушить большего ужаса, чем это предсмертное пророчество израильского проповедника. Оно устрашило не только халдеев, но и израильтян, хотя и предвещало им избавление от вавилонского плена.
Не испугало оно одного Набусардара. Верховный военачальник армии сверкнул глазами и нахмурился. В победу Кира он не верит, но его возмутила дерзость пророка. Выходит, сговор с персами — не выдумка. Даже на смертном одре он осмелился заявить о своей вере в Кира, в эту огненную птицу и защитника справедливости.
— Значит, ты и твой бог. называете кровожадного Кира защитником справедливости?
Он стоял, едва сдерживая бешенство, потом крикнул:
— Забить до смерти!
Солдаты тотчас взялись за дело, и их безжалостные бичи снова впились в истерзанное тело мученика.
Напрасно израильтяне и мать с мольбою взывали к милосердию. Набусардар их даже не слушал. На их призывы спешила в сгущающихся сумерках ночи только избавительница — смерть.
Верховный военачальник халдейских войск торопливо вскочил в седло и приказал отряду собираться в путь, чтобы как можно скорее попасть в Вавилон, где они теперь всего нужнее. Он ждал только завершения казни.
Голос из толпы израильтян нарушил тягостное молчание:
— Гонец привез помилование. Разве слова вавилонского царя ничего не значат? Его поддержал другой:
— Пристало ли царю быть лжецом?
— Бесчестного сына произвел на свет царь Набонид! — крикнул третий.
Набусардар приказал разогнать всех бичами, чтобы они утихомирились и не задерживали его.
С мечами, копьями и плетьми солдаты обрушились на толпу.
К Набусардару подбежала Дебора, внучка казненного старца, и заговорила притворно сокрушенным тоном:
— Ни мой дед, ни я никогда не испытывали вражды к Халдейской державе. Мой дед занимался гончарным ремеслом, и мы были благодарны Вавилону, что он дает нам средства к существованию. Но теперь, когда ты, господин, приказал казнить моего деда, моего кормильца, я не знаю, что будет со мной.
— Чего же ты хочешь? — спросил Набусардар.
— Я прошу немногого, господин, — сказала она, — ты такой могущественный, ты все можешь.
Он вытащил из-за пояса и бросил к ее ногам две горсти золота.
— Купи себе овец и тем живи.
— Я прошу не золота, господин, а милости моим соплеменникам. Почему ты так жесток к ним?
— Потому, что вашим сердцам персы ближе, чем халдеи.
— Ты несправедлив к ним. — Она выдавила улыбку, тогда как в мозгу у ней черной тучей засела мысль о мщении.
Набусардар не обольщался насчет истинных чувств евреев к халдеям, и его не поколебала улыбка, мелькавшая на лице девушки, словно блики света.
Дебора не отступала. На его повторный вопрос, чего она хочет, она ответила, что боится будущего. У ней теперь никого не осталось, а одинокой девушке легко попасть в беду. Она чувствовала бы себя в безопасности, если бы ее взял под свою защиту такой могущественный человек, как он. Дебора умоляла взять его с собой в Вавилон и сделать ее своей прислужницей.
Глядя на него обманчиво преданными глазами, она с подкупающей искренностью уверяла его:
— Я буду служить тебе верой и правдой.
— Вы все коварны и двоедушны. Возьми золото и поди прочь, не то мой конь затопчет тебя.
— О господин, не гони меня, памятью безвинно погибшего деда заклинаю тебя. — Она припала к его ногам.
Набусардар не терпел женских слез и заверений в преданности, они пробуждали у него подозрения в коварстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217