Лицо Валтасара было сурово и надменно, ибо по его понятиям только суровость и надменность ограждают достоинство истинного властелина.
Стоя под аркой, царь произнес напыщенную речь. Из нее всем сделалось понятно, что страх перед величием царя есть проявление почтительности к нему.
Весь Вавилон пришел выразить царю свои верноподданнические чувства, но среди собравшихся немало было и безучастно взиравших на торжество, тех, кто внутренне отвергал его. Слушая царя, они с ужасом думали о том, что нет надежды на избавление от Валтасара, который по-прежнему угрожал народу мечом и кровью. Горечь закрадывалась в их сердца, , иные же не на шутку скорбели о том, что Киру, царю милостивому и великодушному, так и не удалось войти в город.
После царя от лица доблестной армии держал речь Набусардар; верховный жрец Исме-Адад говорил от имени Эсагилы, один из сановников представлял правящий синклит.
Затем Валтасар стал раздавать награды.
Первым к царю приблизился Набусардар. Для него были приготовлены меч с золотой насечкой и золотая нагрудная цепь с царским гербом.
С достоинством владыки Валтасар молвил:
— Ты храбро сражался и стойко защищал город. Согласно нашим законам, за отвагу в сражениях тебе полагается награда. Царь признает твои заслуги и дарует тебе этот меч, — он опоясал Набусардара оружием, — а также золотую цепь, — он надел ему на шею регалию. — Однако именем царя я повелел спросить у богов, кто же победил персов, и боги ответили, что Мардук, владыка вселенной. Я же сын богов, их победа — моя победа. Стало быть победитель персов — я.
Набусардар переменился в лице. Сомнений не было — царь действует по наущению Эсагилы: опасаясь могущества Набусардара, жрецы задумали унизить его перед всем народом.
Царь заметил перемену в лице Набусардара, и его тонкие губы дрогнули в усмешке.
— Я жалую тебе также, — продолжал он, — титул великого князя и великого верховного военачальника. Быть тебе на третьем месте в государстве. Быть тебе самым главным после наших богов и меня.
Гневно сверкая глазами, Набусардар в упор смотрел на царя.
— Или тебе этого мало? — спросил тот лицемерно.
— Нет, — ответил Набусардар. — Но не приписывай богам бесстрашие воинов, ибо мы не видели богов, с мечом или луком в руках защищавших Вавилон. Другого я не могу сказать ни войску, ни народу, который не знает снисхождения.
— Так кто же, по-твоему, правит Вавилоном — народ или царь? — обрушился на него Валтасар.
— Конечно, Вавилоном правишь ты, царь.
— То-то! — вскричал Валтасар. — А посему воля народа не может быть выше воли царя!
Набусардар снова вперил взор в лицо Валтасара и сурово смотрел на царя до тех пор, пока тот не отвел глаза.
Уверенный, непреклонный как гранит, стоял он перед царем. Дыхание его было тяжелым, под высоким лбом роились сотни обжигающих мыслей, морщинами и тенью ложась на его суровое, опаленное войною лицо.
Владыка Бабилу не любил Набусардара таким. Он леденел от страха перед волевыми людьми. Царь нуждался в мудрости и поддержке верховного военачальника, но и побаивался его. Оттого-то и обрадовало его откровение небесных светил, что честь победы принадлежит не Набусардару, а Мардуку. Исме-Адад собственной персоной поспешил к царю с этим известием, дабы придать своему сообщению значительности. Служитель Мардука был крайне заинтересован в том, чтобы умалить заслуги Набусардара, а тем самым и значение его особы. А Валтасар, польщенный в своем тщеславии, и не подозревал, какую громадную услугу оказывает он Храмовому Городу.
— Итак, ты будешь первым после богов и меня, — продолжал царь, — но не вздумай возвыситься надо мной и нашими богами, иначе навлечешь на себя неумолимый гнев государев.
— Не тревожься, царь, — холодно отозвался Набусардар, — боги сулили мне быть твоим слугой.
Голос его пронизывал леденящей стужей, точно ветер на снежных, вершинах; слова звучали глухими отзвуками молота, стучавшего в его груди вместо сердца.
— Нет ли у тебя какой-нибудь просьбы ко мне? — осведомился Валтасар.
Он имел в виду благородный титул для дочери Гамадана. Ему хотелось, чтобы Набусардар, прославленный, почитаемый всем народом герой, валялся у него в ногах. Валтасар предвкушал, как перед лицом всего Вавилона он откажет своему полководцу.
Вопреки ожиданию Набусардар ответил:
— Нет, государь, больше мне ничего не надо.
Он поклонился и вернулся на свое место.
С меньшим воодушевлением царь вручил награды славному Исма-Элю, сыну погибшего Эль-Халима, другим высшим военачальникам, в том числе волоките Сибар-Сину, который поднес царю отрубленную руку пленного персидского вельможи вместе с его мечом.
По окончании церемонии Валтасар окинул презрительным взглядом пленных врагов и под бурное ликование толпы подал знак палачам взяться за смертоносные орудия, чтобы исполнить предначертание судьбы. Сверкнули секиры, и бездыханные тела рухнули на плиты под разукрашенной аркой.
Потоки крови, хлынувшие из тел казненных персов, раздразнили озверевшую толпу. Люди бросились к помосту, требуя выдать на праведный суд народа персидских военачальников, приговоренных к погребению заживо. Но копья стражников преградили им дорогу.
Среди неукротимого людского волнения Дария вдруг двинулась к помосту палача, и, как только она тронулась с места, дикое буйство толпы стало утихать.
Дочь Сириуша Валтасар велел облачить в пурпурную мантию невиданного оттенка, какой не часто удавался красильщикам из знаменитого города Библ. Голову ее венчала тиара, на груди висела тяжелая золотая цепь, в звеньях которой сверкали топазы, аметисты, лазуриты, жемчуга, рожденные в лоне вод, и янтарь — сгустки солнечных лучей. Богатое убранство должно было указывать на то, что осужденная принадлежала к числу любимых жен царя, который вырвал ее из своего сердца за подлую измену и обрек ее на смерть. Она остановилась и положила голову на плаху. Палач откинул волосы с ее затылка и занес широкую, отточенную до блеска секиру.
Тут Валтасар вскинул жезл, давая знак обождать. Властный и вместе с тем влюбленный взгляд бросил он искоса на застывшую в ожидании Дарию. Он хотел что-то сказать ей, но губы его замерли, лишь едва приоткрывшись. Словно собираясь с силами, Валтасар втянул в себя воздух сквозь узкую щель рта, но тотчас же резко повернул голову и ястребиным, огненным взором заглянул в глаза обреченной.
— Теперь ты видишь, как безрассудно перечить воле царя? — проговорил он. — А ведь ты могла бы сидеть на пиру в парчовых одеждах, по правую руку от государя, равного самому Мардуку, владыке вселенной, по правую руку от властелина, могущественнее которого не было и вовеки не будет. Сожалеешь ли ты, строптивая, что постыдно пренебрегла царскими сокровищами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217
Стоя под аркой, царь произнес напыщенную речь. Из нее всем сделалось понятно, что страх перед величием царя есть проявление почтительности к нему.
Весь Вавилон пришел выразить царю свои верноподданнические чувства, но среди собравшихся немало было и безучастно взиравших на торжество, тех, кто внутренне отвергал его. Слушая царя, они с ужасом думали о том, что нет надежды на избавление от Валтасара, который по-прежнему угрожал народу мечом и кровью. Горечь закрадывалась в их сердца, , иные же не на шутку скорбели о том, что Киру, царю милостивому и великодушному, так и не удалось войти в город.
После царя от лица доблестной армии держал речь Набусардар; верховный жрец Исме-Адад говорил от имени Эсагилы, один из сановников представлял правящий синклит.
Затем Валтасар стал раздавать награды.
Первым к царю приблизился Набусардар. Для него были приготовлены меч с золотой насечкой и золотая нагрудная цепь с царским гербом.
С достоинством владыки Валтасар молвил:
— Ты храбро сражался и стойко защищал город. Согласно нашим законам, за отвагу в сражениях тебе полагается награда. Царь признает твои заслуги и дарует тебе этот меч, — он опоясал Набусардара оружием, — а также золотую цепь, — он надел ему на шею регалию. — Однако именем царя я повелел спросить у богов, кто же победил персов, и боги ответили, что Мардук, владыка вселенной. Я же сын богов, их победа — моя победа. Стало быть победитель персов — я.
Набусардар переменился в лице. Сомнений не было — царь действует по наущению Эсагилы: опасаясь могущества Набусардара, жрецы задумали унизить его перед всем народом.
Царь заметил перемену в лице Набусардара, и его тонкие губы дрогнули в усмешке.
— Я жалую тебе также, — продолжал он, — титул великого князя и великого верховного военачальника. Быть тебе на третьем месте в государстве. Быть тебе самым главным после наших богов и меня.
Гневно сверкая глазами, Набусардар в упор смотрел на царя.
— Или тебе этого мало? — спросил тот лицемерно.
— Нет, — ответил Набусардар. — Но не приписывай богам бесстрашие воинов, ибо мы не видели богов, с мечом или луком в руках защищавших Вавилон. Другого я не могу сказать ни войску, ни народу, который не знает снисхождения.
— Так кто же, по-твоему, правит Вавилоном — народ или царь? — обрушился на него Валтасар.
— Конечно, Вавилоном правишь ты, царь.
— То-то! — вскричал Валтасар. — А посему воля народа не может быть выше воли царя!
Набусардар снова вперил взор в лицо Валтасара и сурово смотрел на царя до тех пор, пока тот не отвел глаза.
Уверенный, непреклонный как гранит, стоял он перед царем. Дыхание его было тяжелым, под высоким лбом роились сотни обжигающих мыслей, морщинами и тенью ложась на его суровое, опаленное войною лицо.
Владыка Бабилу не любил Набусардара таким. Он леденел от страха перед волевыми людьми. Царь нуждался в мудрости и поддержке верховного военачальника, но и побаивался его. Оттого-то и обрадовало его откровение небесных светил, что честь победы принадлежит не Набусардару, а Мардуку. Исме-Адад собственной персоной поспешил к царю с этим известием, дабы придать своему сообщению значительности. Служитель Мардука был крайне заинтересован в том, чтобы умалить заслуги Набусардара, а тем самым и значение его особы. А Валтасар, польщенный в своем тщеславии, и не подозревал, какую громадную услугу оказывает он Храмовому Городу.
— Итак, ты будешь первым после богов и меня, — продолжал царь, — но не вздумай возвыситься надо мной и нашими богами, иначе навлечешь на себя неумолимый гнев государев.
— Не тревожься, царь, — холодно отозвался Набусардар, — боги сулили мне быть твоим слугой.
Голос его пронизывал леденящей стужей, точно ветер на снежных, вершинах; слова звучали глухими отзвуками молота, стучавшего в его груди вместо сердца.
— Нет ли у тебя какой-нибудь просьбы ко мне? — осведомился Валтасар.
Он имел в виду благородный титул для дочери Гамадана. Ему хотелось, чтобы Набусардар, прославленный, почитаемый всем народом герой, валялся у него в ногах. Валтасар предвкушал, как перед лицом всего Вавилона он откажет своему полководцу.
Вопреки ожиданию Набусардар ответил:
— Нет, государь, больше мне ничего не надо.
Он поклонился и вернулся на свое место.
С меньшим воодушевлением царь вручил награды славному Исма-Элю, сыну погибшего Эль-Халима, другим высшим военачальникам, в том числе волоките Сибар-Сину, который поднес царю отрубленную руку пленного персидского вельможи вместе с его мечом.
По окончании церемонии Валтасар окинул презрительным взглядом пленных врагов и под бурное ликование толпы подал знак палачам взяться за смертоносные орудия, чтобы исполнить предначертание судьбы. Сверкнули секиры, и бездыханные тела рухнули на плиты под разукрашенной аркой.
Потоки крови, хлынувшие из тел казненных персов, раздразнили озверевшую толпу. Люди бросились к помосту, требуя выдать на праведный суд народа персидских военачальников, приговоренных к погребению заживо. Но копья стражников преградили им дорогу.
Среди неукротимого людского волнения Дария вдруг двинулась к помосту палача, и, как только она тронулась с места, дикое буйство толпы стало утихать.
Дочь Сириуша Валтасар велел облачить в пурпурную мантию невиданного оттенка, какой не часто удавался красильщикам из знаменитого города Библ. Голову ее венчала тиара, на груди висела тяжелая золотая цепь, в звеньях которой сверкали топазы, аметисты, лазуриты, жемчуга, рожденные в лоне вод, и янтарь — сгустки солнечных лучей. Богатое убранство должно было указывать на то, что осужденная принадлежала к числу любимых жен царя, который вырвал ее из своего сердца за подлую измену и обрек ее на смерть. Она остановилась и положила голову на плаху. Палач откинул волосы с ее затылка и занес широкую, отточенную до блеска секиру.
Тут Валтасар вскинул жезл, давая знак обождать. Властный и вместе с тем влюбленный взгляд бросил он искоса на застывшую в ожидании Дарию. Он хотел что-то сказать ей, но губы его замерли, лишь едва приоткрывшись. Словно собираясь с силами, Валтасар втянул в себя воздух сквозь узкую щель рта, но тотчас же резко повернул голову и ястребиным, огненным взором заглянул в глаза обреченной.
— Теперь ты видишь, как безрассудно перечить воле царя? — проговорил он. — А ведь ты могла бы сидеть на пиру в парчовых одеждах, по правую руку от государя, равного самому Мардуку, владыке вселенной, по правую руку от властелина, могущественнее которого не было и вовеки не будет. Сожалеешь ли ты, строптивая, что постыдно пренебрегла царскими сокровищами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217