– Этот Бойд, часом, не имел отношений с небезызвестным Иигуиром?
– Есть показания, что они приятельствовали, мессир.
– Одно к одному! – Гонсет двинулся было в путь по площадке, но передумал. – Надо попытаться разыскать эту шатию… и подкрасться поближе. Хоть такое-то, Ингвер, под силу вашей хваленой сети?
Помощник, старательно записывавший приказ, ответил, не отрываясь от бумаги:
– По слухам, нынешним летом Бентанор Иигуир скончался.
Гонсет нахмурился, постоял, досадливо кусая губу, затем вдруг резко обернулся к высящемуся неподалеку собору. Застыл, вцепившись взглядом в его голые стены, поморщился и опустил глаза.
– Все равно займитесь обоими, – произнес глухо, но непреклонно. – Бойд интересен живым, ну а Иигуир… Проверьте сообщения о смерти… прощупайте его духовника, что ли? Южане ведь так беспокоятся о своей загробной участи. Если мы завоевываем достойное место на земле и на Небесах, то они надеются выклянчить его пожертвованиями да покаяниями. Даже великие умы подвержены подобной заразе. Опять-таки этот… Иигуир. Нерядовая личность. Как-то встречался с ним в Ринглеви. Уже тогда глубокий старик, хоть и с ясным разумом, он оказался вдобавок твердым в убеждениях. Представляешь, Ингвер, я предлагал ему пост губернатора Гердонеза!
– Твердые убеждения на данном посту не очень полезны, мессир, – ухмыльнулся Конлаф.
– Естественно. Из затеи не вышло бы ничего путного, однако в тот момент я искренне желал иметь мыслителя около себя. Он отверг предложение, бежал в Валесту, чем, вероятно, и спас себе жизнь… Впрочем, много ли стоит такая жизнь? Десять лет в изгнании, в лагерях, бесплодно наблюдая угасание собственного гения… Как понимаю, за это время у него не было ни одного заказа, ни одной достойной работы. Ничего. Еще на прошлой неделе я бы сказал, что Иигуир, как творец, умер десять лет назад.
– Зато в народе упорно бродит молва об «армии Иигуира», мессир.
Гонсет закивал:
– До последних событий я сам смеялся над этими сказками. Ведь не поступало никаких донесений о серьезной силе за проливом, так? Армия – штука заметная, ее не спрячешь за пазуху. Солдатам нужно спать, есть, пить, теребить девок, наконец. На приличную армию трудятся целые области. Как проворонить такие потоки? Вдобавок современная армия не способна долго сидеть без дела. Лишенная вкуса крови, она разлагается, ее вынуждены или вести в бой, или распускать по домам. Отсюда, когда я десять лет кряду слышал об «армии Иигуира», это не вызывало никакого доверия. А вот сейчас… Сейчас мне начинает чудиться, будто хитрый старик мог попросту одурачить нас. Мы высматривали толпы громыхающих железом ратников, он же тишком вырастил истинных бойцов. Немного, зато с невиданной здесь мощью… Дьявольщина, а ведь где-то мелькало сообщение о поездках Иигуира в заморские земли!… Очень давно… Я сам поищу. Нечего кривиться, Ингвер! Пока только домыслы, фактов нет, но затем и даны тебе соответствующие распоряжения. И я готов молиться всем богам, каких напридумывало человечество за века, чтобы твои ищейки впрямь не наткнулись на последний шедевр старого Иигуира…
Правитель прошелся по площадке, отдышался, заговорил вновь сухо:
– Вернемся к этому… ростовщику. Что было дальше?
– Согласно показаниям Бронка, явившийся юноша попытался склонить его к противозаконной деятельности. Проще, потребовал денег и личного участия в делах мятежников. Ростовщик, абсолютно не расположенный к такому повороту, счел за благо улучить минуту и сообщить через слугу властям. На выходе из дома Бронка разбойника схватили местные охотники. Осмелюсь обратить ваше внимание, мессир, взяли его без существенного сопротивления, быстро и тихо. Полагаю, это ставит под сомнение версию о невероятном бойце.
– Как раз наоборот. – Гонсет устало потер глаза. – Он ведет себя словно человек, страстно желающий попасть в нашу башню. Требует денег у трусливого скряги, безропотно отдается в руки подоспевших охотников, а очутившись внутри, сразу вырывается на волю с головорезами Сегеша… И что за внезапный всплеск доверия? За какое время они там столковались? Час-два?
– Неужели… вы подозреваете, мессир, юнец был знаком с разбойниками и пришел в город специально для их освобождения?
– Может статься и так. Куда, кстати, подевались твои непобедимые охотники, когда тюрьму разваливали по камешку?
– Они… Смекнув, что внизу творится неладное, они укрепились на верхних ярусах башни, мессир. Пока их товарищи гибли, эти трусы предпочли затаиться. Даже не подали сигнал тревоги! Кроме покойных охотников там находились еще три человека во главе с десятником Керенасом. Все сейчас под стражей, повинились и ждут справедливой кары.
– Ну-ну, Ингвер, – махнул Гонсет рукой, – ни к чему чрезмерная суровость. Ребята, без сомнения, перетрусили и должны ответить, но до казней доводить не резон.
– Как вам будет угодно, мессир.
– Керенас… Кто-то из пахарей? Подумать только, нынче лапотники претендуют на приличные места. А ведь совсем недавно Великий Король не пустил бы их и на кухню… Подыщи наказание помягче, какой-нибудь дальний гарнизон. В конце концов, если моя идея верна и они бросились бы в бой, то просто-напросто полегли бы там грудой мяса. И заметь, Ингвер, твои герои-охотники на сей раз тоже не показали носа. Почуяли, видать, пройдохи, что все грозит окончиться худо.
Правитель поежился, со вздохом закутался плотней в солдатский плащ:
– Пожалуй, пора заканчивать прогулку. Проклятая сырость лезет под латы, а юношеского огня мне уже не вернуть.
– Прошу прощения, мессир, – встрепенулся Конлаф. – Из ваших слов вырисовывается весьма тревожная картина, а конкретных приказов я так и не получил. Что еще, помимо разведывательных действий на другой стороне пролива, следует предпринять?
Гонсет чуть рассеянно глянул на помощника:
– Еще?… Да ничего мы толком предпринять не сможем. Самое главное – нащупать змеиное гнездо, выведать его силы и намерения. А в остальном… сочини что-нибудь сам. Все как обычно: посты, патрули, проверки. Пользы не принесут, так хоть дисциплину малость укрепят. Ржа провинциальной беспечности и разболтанности проникла слишком глубоко. Состряпайте какие-никакие приметы, пообещайте награду, пускай солдаты стараются. Если повезет, они так и не встретят этих бойцов и останутся в живых. Подробности сообразишь.
– Но, мессир… вы говорили о серьезной опасности, угрожающей стране. Как же бросать такое на самотек?
– Опасность, можешь поверить, крайне велика. Я лучше других знаком с состоянием наших войск. И жутковато делается, когда вообразишь, что в рыхлую массу, пропитанную пьянством и леностью, вонзится настоящий клинок. Уже десяток-два совершенных бойцов вспорют брюхо имперского Гердонеза в считанные недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
– Есть показания, что они приятельствовали, мессир.
– Одно к одному! – Гонсет двинулся было в путь по площадке, но передумал. – Надо попытаться разыскать эту шатию… и подкрасться поближе. Хоть такое-то, Ингвер, под силу вашей хваленой сети?
Помощник, старательно записывавший приказ, ответил, не отрываясь от бумаги:
– По слухам, нынешним летом Бентанор Иигуир скончался.
Гонсет нахмурился, постоял, досадливо кусая губу, затем вдруг резко обернулся к высящемуся неподалеку собору. Застыл, вцепившись взглядом в его голые стены, поморщился и опустил глаза.
– Все равно займитесь обоими, – произнес глухо, но непреклонно. – Бойд интересен живым, ну а Иигуир… Проверьте сообщения о смерти… прощупайте его духовника, что ли? Южане ведь так беспокоятся о своей загробной участи. Если мы завоевываем достойное место на земле и на Небесах, то они надеются выклянчить его пожертвованиями да покаяниями. Даже великие умы подвержены подобной заразе. Опять-таки этот… Иигуир. Нерядовая личность. Как-то встречался с ним в Ринглеви. Уже тогда глубокий старик, хоть и с ясным разумом, он оказался вдобавок твердым в убеждениях. Представляешь, Ингвер, я предлагал ему пост губернатора Гердонеза!
– Твердые убеждения на данном посту не очень полезны, мессир, – ухмыльнулся Конлаф.
– Естественно. Из затеи не вышло бы ничего путного, однако в тот момент я искренне желал иметь мыслителя около себя. Он отверг предложение, бежал в Валесту, чем, вероятно, и спас себе жизнь… Впрочем, много ли стоит такая жизнь? Десять лет в изгнании, в лагерях, бесплодно наблюдая угасание собственного гения… Как понимаю, за это время у него не было ни одного заказа, ни одной достойной работы. Ничего. Еще на прошлой неделе я бы сказал, что Иигуир, как творец, умер десять лет назад.
– Зато в народе упорно бродит молва об «армии Иигуира», мессир.
Гонсет закивал:
– До последних событий я сам смеялся над этими сказками. Ведь не поступало никаких донесений о серьезной силе за проливом, так? Армия – штука заметная, ее не спрячешь за пазуху. Солдатам нужно спать, есть, пить, теребить девок, наконец. На приличную армию трудятся целые области. Как проворонить такие потоки? Вдобавок современная армия не способна долго сидеть без дела. Лишенная вкуса крови, она разлагается, ее вынуждены или вести в бой, или распускать по домам. Отсюда, когда я десять лет кряду слышал об «армии Иигуира», это не вызывало никакого доверия. А вот сейчас… Сейчас мне начинает чудиться, будто хитрый старик мог попросту одурачить нас. Мы высматривали толпы громыхающих железом ратников, он же тишком вырастил истинных бойцов. Немного, зато с невиданной здесь мощью… Дьявольщина, а ведь где-то мелькало сообщение о поездках Иигуира в заморские земли!… Очень давно… Я сам поищу. Нечего кривиться, Ингвер! Пока только домыслы, фактов нет, но затем и даны тебе соответствующие распоряжения. И я готов молиться всем богам, каких напридумывало человечество за века, чтобы твои ищейки впрямь не наткнулись на последний шедевр старого Иигуира…
Правитель прошелся по площадке, отдышался, заговорил вновь сухо:
– Вернемся к этому… ростовщику. Что было дальше?
– Согласно показаниям Бронка, явившийся юноша попытался склонить его к противозаконной деятельности. Проще, потребовал денег и личного участия в делах мятежников. Ростовщик, абсолютно не расположенный к такому повороту, счел за благо улучить минуту и сообщить через слугу властям. На выходе из дома Бронка разбойника схватили местные охотники. Осмелюсь обратить ваше внимание, мессир, взяли его без существенного сопротивления, быстро и тихо. Полагаю, это ставит под сомнение версию о невероятном бойце.
– Как раз наоборот. – Гонсет устало потер глаза. – Он ведет себя словно человек, страстно желающий попасть в нашу башню. Требует денег у трусливого скряги, безропотно отдается в руки подоспевших охотников, а очутившись внутри, сразу вырывается на волю с головорезами Сегеша… И что за внезапный всплеск доверия? За какое время они там столковались? Час-два?
– Неужели… вы подозреваете, мессир, юнец был знаком с разбойниками и пришел в город специально для их освобождения?
– Может статься и так. Куда, кстати, подевались твои непобедимые охотники, когда тюрьму разваливали по камешку?
– Они… Смекнув, что внизу творится неладное, они укрепились на верхних ярусах башни, мессир. Пока их товарищи гибли, эти трусы предпочли затаиться. Даже не подали сигнал тревоги! Кроме покойных охотников там находились еще три человека во главе с десятником Керенасом. Все сейчас под стражей, повинились и ждут справедливой кары.
– Ну-ну, Ингвер, – махнул Гонсет рукой, – ни к чему чрезмерная суровость. Ребята, без сомнения, перетрусили и должны ответить, но до казней доводить не резон.
– Как вам будет угодно, мессир.
– Керенас… Кто-то из пахарей? Подумать только, нынче лапотники претендуют на приличные места. А ведь совсем недавно Великий Король не пустил бы их и на кухню… Подыщи наказание помягче, какой-нибудь дальний гарнизон. В конце концов, если моя идея верна и они бросились бы в бой, то просто-напросто полегли бы там грудой мяса. И заметь, Ингвер, твои герои-охотники на сей раз тоже не показали носа. Почуяли, видать, пройдохи, что все грозит окончиться худо.
Правитель поежился, со вздохом закутался плотней в солдатский плащ:
– Пожалуй, пора заканчивать прогулку. Проклятая сырость лезет под латы, а юношеского огня мне уже не вернуть.
– Прошу прощения, мессир, – встрепенулся Конлаф. – Из ваших слов вырисовывается весьма тревожная картина, а конкретных приказов я так и не получил. Что еще, помимо разведывательных действий на другой стороне пролива, следует предпринять?
Гонсет чуть рассеянно глянул на помощника:
– Еще?… Да ничего мы толком предпринять не сможем. Самое главное – нащупать змеиное гнездо, выведать его силы и намерения. А в остальном… сочини что-нибудь сам. Все как обычно: посты, патрули, проверки. Пользы не принесут, так хоть дисциплину малость укрепят. Ржа провинциальной беспечности и разболтанности проникла слишком глубоко. Состряпайте какие-никакие приметы, пообещайте награду, пускай солдаты стараются. Если повезет, они так и не встретят этих бойцов и останутся в живых. Подробности сообразишь.
– Но, мессир… вы говорили о серьезной опасности, угрожающей стране. Как же бросать такое на самотек?
– Опасность, можешь поверить, крайне велика. Я лучше других знаком с состоянием наших войск. И жутковато делается, когда вообразишь, что в рыхлую массу, пропитанную пьянством и леностью, вонзится настоящий клинок. Уже десяток-два совершенных бойцов вспорют брюхо имперского Гердонеза в считанные недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140