Получавшийся раздрай стал единственным, но неизбежным тяжелым моментом при посещении гостеприимного Нестиона.
Вот и сейчас девушка шла перед ним, вызывающе раскачивала крепкими бедрами, иногда оборачивалась и игриво хлопала длинными ресницами, явно наслаждаясь производимым впечатлением. Шагалан чувствовал, что и сам распалился не на шутку, однако они очень кстати достигли дома.
Посредине невысокой просторной горницы громоздился добротный стол в окружении полудюжины табуретов. Полосы солнечного света косо падали на заполнявшие его плошки и кувшины. С одного из табуретов поднялся, оправляя бороду, хозяин:
– Утро доброе, сударь. Милости прошу к столу отведать, чем Бог наделил. – И это обращение на «вы», и праздничная с вышивкой рубаха определенно знаменовали торжественность готовящегося момента.
Шагалан вновь предпочел ни о чем не расспрашивать, проворно усевшись за стол, осмотрел выставленную снедь. Беженцы и так вечно были голодны, а он не ел уже без малого сутки. Ядреная Кесси склонилась рядом, заботливо пододвигая посуду и как бы нечаянно касаясь бедром. Лесник следил за этим с неодобрительной гримасой. Раскрасневшаяся, отрешенно улыбающаяся девушка ничего не могла скрыть.
– Расставила все и ступай, – одернул Нестион дочь. – У нас серьезный разговор впереди.
Кесси опалила юношу еще одним взглядом, скромно потупилась и грациозно выплыла из комнаты.
– Вот мокрощелка, коза неугомонная, – крякнул Нестион, когда затворилась дверь. – Засиделась, понимаешь, в девках, к бабьим радостям потянуло. Так и до греха недалеко.
Он подозрительно стрельнул глазами на Шагалана, однако тот, поглощенный едой, смотрелся совершенно безучастным. Давно не случалось такого пиршества. Сперва взялись за внушительный кусок жареной оленьей ноги, бог весть как очутившейся на этом столе. По закону лесники имели право забирать себе убитую браконьерами живность, а уж были ли на самом деле браконьеры или страж лично сладил с их работой – зачастую оставалось тайной. Вторым блюдом пожаловал упитанный цыпленок, нашпигованный рублеными яйцами и зеленью. Гарнир – жареные грибы, печеная с луком свекла, тушеная капуста – на выбор. Судя по тому, с каким аппетитом уминал все это Нестион, подобный завтрак и здесь происходил крайне редко. Когда явный голод уже утолили, а насыщение не достигло своего предела, на столе появился гвоздь пиршества – большая бадейка, доверху наполненная ломтиками вываренных в меду яблок с толчеными лесными орехами.
– Такого добра ныне сколько угодно, – пояснил Нестион. – Хлеба не уродились, зато в садах яблони ломятся. Потому отъедайтесь, сударь, пока влезает.
Однако прошло совсем немного времени, и предел был достигнут. Мужчины передвинули табуреты поближе к окну, перетащили туда же все еще полную бадью и блаженно развалились, откинувшись к стене. Долго молчали, наслаждаясь непривычной сытостью. Изредка то один, то другой лениво выбирал себе из таза кусок яблока, будто не мог остановиться, лениво отправлял в рот и лениво же пережевывал, запивая вишневым вином.
– А вот скажите-ка мне, молодой человек, – нарушил идиллию лесник, – допустим, выгоните вы мелонгов, так? И кому же править в стране? Кто будет королем? Народу без государя никак нельзя – забалует да себя же и погубит.
– А вас чем-то не устраивает династия Артави, любезный господин Нестион? – Шагалан, нежась, подставлял лицо теплым лучам утреннего солнца. – Или есть иные предложения?
– Боже упаси. Я только вот подумал… Ведь ежели вы новому государю принесете корону на блюдечке, он непременно захочет наградами ответить. И немалыми наградами. Титулы там, золото, земли…
– Если уцелеют те, кого награждать, – равнодушно пожал плечами юноша. – Да и монархи часто забывчивы к благодетелям… Хотя все может быть. Глядишь, и вам перепадет государевых милостей.
– Ну да, ну да, – закивал Нестион, уходя в какие-то свои размышления.
Дольше тянуть с недомолвками становилось неловко. Лесник вместе с семьей явно готовился к некоему важному известию.
– Вы, кажется, собирались мне о чем-то сообщить, дядюшка?
Хозяин лишний раз оправил бороду, поерзал на табурете, принимая максимально гордый и загадочный вид:
– Верно, собирался.
– Что-нибудь интересное узнали? – аккуратно продолжал Шагалан.
– Узнал. И не что-нибудь, как с отребьем Омута, а, по моему разумению, весьма ценное.
– Слушаю внимательно.
– В общем, новость такая, – едва сдерживая возбуждение, зашевелился Нестион. – На позапрошлой неделе приезжает ко мне старшая дочь с зятем и сыном. Погостить, значит. Все чинно, спокойно, приняли, накормили. К полуночи бабы спать ушли, а мы с зятем засиделись за чарочкой. И рассказывает он мне прелюбопытную историю… Добирались они сюда, на юг, долго и от греха подальше примкнули к маленькому купеческому каравану. Какая-никакая, все ж охрана. Почти всю страну проехали без приключений, прибыли в Галагу. А чуть ли не на выезде из города их и сцапали! Накинулось человек двадцать, а может, и больше. Зять с семьей геройствовать не стали, залезли под телегу да затаились там. Отыскали, конечно, вытащили на белый свет. Смотрят: караван разгромлен дочиста, их пожитки тоже раскрали. Однако тут не про добро, про жизнь след думать! Нескольких охранников при налете порубили, остальных лиходеи здесь же по деревьям развесили. Купцов бьют смертным боем – про сокровища утаенные выпытывают. И зятя, значит, туда же поволокли. Кто-то уже к дочери полез, дети орут, бабы воют – короче, гвалт знаменитый…
Шагалан слушал молча, прикрыв веки.
– …И вдруг появляется всадник: на белоснежном коне, в белом платье и в золоте. Ну, прямо рыцарь из сказок. Сам крепкий, плечистый, рожа хоть и разбойничья, а умная. Только цыкнул на свою ватагу, и та сразу притихла. С двух вопросов во всем разобрался и тотчас велел зятя с семьей как маломочных отпустить, вещи им вернуть. Вернули, конечно, толику, да наши и тому счастливы. А пуще радовались, что налегке в путь отправились, оттого за бедных сошли. Попрыгали на телегу да понеслись прочь во весь дух.
– Поучительно, – хмыкнул юноша неопределенно.
– Так вот. Прежде чем их отпустить, мужик тот в белом возьми и скажи, дескать, ныне здешние края под покровительством Большого Ааля, и всякому нищему или обиженному от него помощь да защита. Вроде как передайте это всем, кого встретите.
– Ааль? Дурацкое имя.
– Прозвище, понятно. Зять потом на первом же постоялом дворе расспросил хозяина. По слухам, почти полгода как свалилась откуда-то с севера ватага, а верховодит в ней тот самый Большой Ааль. И слава вслед идет немалая. Мол, и дерзок он, и ловок, и хитер. Целые области там, на севере, от мелонгов с их прихлебателями очистил, теперь на полдень двинулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Вот и сейчас девушка шла перед ним, вызывающе раскачивала крепкими бедрами, иногда оборачивалась и игриво хлопала длинными ресницами, явно наслаждаясь производимым впечатлением. Шагалан чувствовал, что и сам распалился не на шутку, однако они очень кстати достигли дома.
Посредине невысокой просторной горницы громоздился добротный стол в окружении полудюжины табуретов. Полосы солнечного света косо падали на заполнявшие его плошки и кувшины. С одного из табуретов поднялся, оправляя бороду, хозяин:
– Утро доброе, сударь. Милости прошу к столу отведать, чем Бог наделил. – И это обращение на «вы», и праздничная с вышивкой рубаха определенно знаменовали торжественность готовящегося момента.
Шагалан вновь предпочел ни о чем не расспрашивать, проворно усевшись за стол, осмотрел выставленную снедь. Беженцы и так вечно были голодны, а он не ел уже без малого сутки. Ядреная Кесси склонилась рядом, заботливо пододвигая посуду и как бы нечаянно касаясь бедром. Лесник следил за этим с неодобрительной гримасой. Раскрасневшаяся, отрешенно улыбающаяся девушка ничего не могла скрыть.
– Расставила все и ступай, – одернул Нестион дочь. – У нас серьезный разговор впереди.
Кесси опалила юношу еще одним взглядом, скромно потупилась и грациозно выплыла из комнаты.
– Вот мокрощелка, коза неугомонная, – крякнул Нестион, когда затворилась дверь. – Засиделась, понимаешь, в девках, к бабьим радостям потянуло. Так и до греха недалеко.
Он подозрительно стрельнул глазами на Шагалана, однако тот, поглощенный едой, смотрелся совершенно безучастным. Давно не случалось такого пиршества. Сперва взялись за внушительный кусок жареной оленьей ноги, бог весть как очутившейся на этом столе. По закону лесники имели право забирать себе убитую браконьерами живность, а уж были ли на самом деле браконьеры или страж лично сладил с их работой – зачастую оставалось тайной. Вторым блюдом пожаловал упитанный цыпленок, нашпигованный рублеными яйцами и зеленью. Гарнир – жареные грибы, печеная с луком свекла, тушеная капуста – на выбор. Судя по тому, с каким аппетитом уминал все это Нестион, подобный завтрак и здесь происходил крайне редко. Когда явный голод уже утолили, а насыщение не достигло своего предела, на столе появился гвоздь пиршества – большая бадейка, доверху наполненная ломтиками вываренных в меду яблок с толчеными лесными орехами.
– Такого добра ныне сколько угодно, – пояснил Нестион. – Хлеба не уродились, зато в садах яблони ломятся. Потому отъедайтесь, сударь, пока влезает.
Однако прошло совсем немного времени, и предел был достигнут. Мужчины передвинули табуреты поближе к окну, перетащили туда же все еще полную бадью и блаженно развалились, откинувшись к стене. Долго молчали, наслаждаясь непривычной сытостью. Изредка то один, то другой лениво выбирал себе из таза кусок яблока, будто не мог остановиться, лениво отправлял в рот и лениво же пережевывал, запивая вишневым вином.
– А вот скажите-ка мне, молодой человек, – нарушил идиллию лесник, – допустим, выгоните вы мелонгов, так? И кому же править в стране? Кто будет королем? Народу без государя никак нельзя – забалует да себя же и погубит.
– А вас чем-то не устраивает династия Артави, любезный господин Нестион? – Шагалан, нежась, подставлял лицо теплым лучам утреннего солнца. – Или есть иные предложения?
– Боже упаси. Я только вот подумал… Ведь ежели вы новому государю принесете корону на блюдечке, он непременно захочет наградами ответить. И немалыми наградами. Титулы там, золото, земли…
– Если уцелеют те, кого награждать, – равнодушно пожал плечами юноша. – Да и монархи часто забывчивы к благодетелям… Хотя все может быть. Глядишь, и вам перепадет государевых милостей.
– Ну да, ну да, – закивал Нестион, уходя в какие-то свои размышления.
Дольше тянуть с недомолвками становилось неловко. Лесник вместе с семьей явно готовился к некоему важному известию.
– Вы, кажется, собирались мне о чем-то сообщить, дядюшка?
Хозяин лишний раз оправил бороду, поерзал на табурете, принимая максимально гордый и загадочный вид:
– Верно, собирался.
– Что-нибудь интересное узнали? – аккуратно продолжал Шагалан.
– Узнал. И не что-нибудь, как с отребьем Омута, а, по моему разумению, весьма ценное.
– Слушаю внимательно.
– В общем, новость такая, – едва сдерживая возбуждение, зашевелился Нестион. – На позапрошлой неделе приезжает ко мне старшая дочь с зятем и сыном. Погостить, значит. Все чинно, спокойно, приняли, накормили. К полуночи бабы спать ушли, а мы с зятем засиделись за чарочкой. И рассказывает он мне прелюбопытную историю… Добирались они сюда, на юг, долго и от греха подальше примкнули к маленькому купеческому каравану. Какая-никакая, все ж охрана. Почти всю страну проехали без приключений, прибыли в Галагу. А чуть ли не на выезде из города их и сцапали! Накинулось человек двадцать, а может, и больше. Зять с семьей геройствовать не стали, залезли под телегу да затаились там. Отыскали, конечно, вытащили на белый свет. Смотрят: караван разгромлен дочиста, их пожитки тоже раскрали. Однако тут не про добро, про жизнь след думать! Нескольких охранников при налете порубили, остальных лиходеи здесь же по деревьям развесили. Купцов бьют смертным боем – про сокровища утаенные выпытывают. И зятя, значит, туда же поволокли. Кто-то уже к дочери полез, дети орут, бабы воют – короче, гвалт знаменитый…
Шагалан слушал молча, прикрыв веки.
– …И вдруг появляется всадник: на белоснежном коне, в белом платье и в золоте. Ну, прямо рыцарь из сказок. Сам крепкий, плечистый, рожа хоть и разбойничья, а умная. Только цыкнул на свою ватагу, и та сразу притихла. С двух вопросов во всем разобрался и тотчас велел зятя с семьей как маломочных отпустить, вещи им вернуть. Вернули, конечно, толику, да наши и тому счастливы. А пуще радовались, что налегке в путь отправились, оттого за бедных сошли. Попрыгали на телегу да понеслись прочь во весь дух.
– Поучительно, – хмыкнул юноша неопределенно.
– Так вот. Прежде чем их отпустить, мужик тот в белом возьми и скажи, дескать, ныне здешние края под покровительством Большого Ааля, и всякому нищему или обиженному от него помощь да защита. Вроде как передайте это всем, кого встретите.
– Ааль? Дурацкое имя.
– Прозвище, понятно. Зять потом на первом же постоялом дворе расспросил хозяина. По слухам, почти полгода как свалилась откуда-то с севера ватага, а верховодит в ней тот самый Большой Ааль. И слава вслед идет немалая. Мол, и дерзок он, и ловок, и хитер. Целые области там, на севере, от мелонгов с их прихлебателями очистил, теперь на полдень двинулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140