Возможно,
это десант с кораблей Бурафоса крадется к Палате Девятнадцати Диванов...
- Я - не банда наемных убийц, - отозвалась из темноты Алипия Гавра, и
Скаурус, уловив ехидную нотку в ее голосе, отдернул руку от ножен так
быстро, словно они были раскалены добела.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - начал он запинаясь. - Вы
появились так неожиданно... Я вышел на минутку подышать свежим воздухом.
- Я тоже неожиданно поняла, что тишина эта куда приятнее
столпотворения, царящего в Палате. Ты можешь побыть со мной, если хочешь.
Все еще чувствуя себя дураком, трибун подошел к девушке. Шум,
доносившийся из зала, долетал и сюда, но на таком расстоянии был вполне
терпимым. Бледный свет струился через широкие окна, и Марк мог видеть в
нем только тонкий силуэт принцессы.
Постояв несколько минут в молчании, она повернулась к нему и
заговорила, словно размышляя вслух:
- Ты странный человек, Марк Амелий Скаурус, - ее видессианское
произношение придало римскому имени музыкальность. - Я никогда не могу
сказать наверняка, о чем ты думаешь.
- Неужели? - удивился Скаурус. - А мне всегда казалось, что вам не
составляет труда читать мои мысли, как будто они написаны на школьной
доске.
- Тебе напрасно так кажется. Ты не похож на тех, с кем я сталкиваюсь
ежедневно. Ни на заносчивого дворянина из провинции, закованного в железо
и пропахшего конским потом, ни на чиновника, ни на придворного всезнайку,
который скорее умрет, чем назовет вещи своими именами. Не похож ты и на
наемника - в тебе недостаточно хитрости и коварства. Так кто же ты,
чужеземец? - Она пристально всматривалась в лицо трибуна, будто пыталась
прочитать ответ в его глазах.
Он знал, что Алипия заслуживает честного ответа, но как можно
ответить на такой вопрос?
- Я - тот, кто выживает при любых обстоятельствах, - сказал он
наконец.
- А-а, - произнесла она глубоким голосом, - тогда не удивительно, что
мы понимаем друг друга.
- Так ли это? - спросил трибун, и руки его сами собой легли на ее
плечи, когда она подняла к нему лицо. Тело Алипии было худеньким, почти
угловатым, как у подростка - особенно по сравнению со зрелыми формами
Хелвис. Губы ее неожиданно оказались совсем близко и на мгновение
коснулись его губ, но тут же она вздрогнула и отшатнулась.
Встревоженный, Марк хотел уже найти подходящее извинение, однако
принцесса усталым движением руки остановила его, прежде чем он успел
открыть рот.
- Это не твоя вина. Виновато время, которое, к счастью, ушло, но
которого я не могу забыть, - попыталась она объяснить свои чувства в
нескольких словах. - Я не хочу, чтобы ко мне возвращались эти
воспоминания.
Трибун сжал кулаки так, что ногти впились в кожу, подумав, что к
числу преступлений Авшара надо добавить легкую смерть, дарованную им
Варданесу Сфранцезу. Марк протянул руку и пальцами коснулся щеки Алипии.
Лицо девушки было мокрым от слез. Она не отшатнулась, почувствовав в его
жесте нежность и понимание. Ее раненая душа притягивала к себе трибуна, но
единственное, что он мог сделать для нее сейчас, - это не двигаться. Он
хотел бы сжать девушку в своих объятиях, но был уверен, что только испугал
бы ее этим. Она тихо сказала:
- Когда я была размалеванной девкой, ты дал мне силы выдержать
испытание. Но я ничего не могу дать тебе - именно потому, что я была тем,
кем была. До чего же запутанная штука - жизнь, не так ли? - Она коротко,
горько засмеялась.
- То, что вы здесь и ваша рана начинает заживать, - достаточный
подарок для меня, - ответил Скаурус, подумав, что слишком пьян сейчас и
едва ли может оказаться полезным для женщины.
Подобные мысли, разумеется, не приходили в голову Алипии. Ее лицо
смягчилось, она нежно поцеловала трибуна.
- Тебе лучше вернуться к гостям, ведь ты, как-никак, почетный гость.
- Да, пожалуй, - согласился трибун, успевший уже позабыть о пире,
устроенном Императором в честь легиона.
- Тебе пора идти, - повторила принцесса, чуть помедлив.
Марк нехотя направился к Палате Девятнадцати Диванов. Когда он
повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Алипию, она уже исчезла.
Голова Скауруса кружилась от вина и от мыслей. Трибун знал, что
большинство наемников порвали бы все узы, соединяющие их с близкими, если
бы им представилась возможность войти в императорскую семью. Дракс,
например, сделал бы это не колеблясь ни минуты - по своей натуре человек
этот был идеальным приспособленцем. Марк усмехнулся, вспомнив прозвище,
заработанное афинянами во время Пелопонесской войны - "котурны",
театральные туфли, одинаково годившиеся на правую и на левую ногу. Но
Скаурус не в состоянии был подражать намдаленскому барону. Несмотря на
теплое чувство, почти влечение, к Алипии Гавре, он все же не был готов к
тому, чтобы расстаться с Хелвис. Разумеется, они иногда ссорились,
случалось и весьма серьезно, но несмотря на ссоры и расхождения во
взглядах до окончательного разрыва дело не доходило. Да и кроме того, у
них был сын, Дости...
- Мы скучаем без вас, мой господин, - церемониймейстер приветствовал
Марка таким низким поклоном, что тот чуть не споткнулся об него. Но
римлянин почти не слушал. Для человека, который называет себя "выживающим
в любых обстоятельствах", у него был необыкновенный дар усложнять свою
жизнь.
13
- Пусть Фос испепелит этого дерзкого изменника Бурафоса, превратит
его в тысячи обрубков и поджарит каждый из них на костре из сушеного
дерьма! - взорвался Туризин Гаврас.
Император стоял на выходящей к Видессианскому морю крепостной стене и
наблюдал, как тонула одна из его галер. Еще две жались к берегу, а за ними
по пятам следовали корабли мятежного дрангариоса. В воде виднелись головы
моряков, которые прыгали с тонущего корабля и цеплялись за доски и обломки
судна. Не всем суждено было доплыть до берега: черные плавники акул уже
развернулись в их сторону.
- Ну почему у меня нет достаточно умных адмиралов, чтобы они не
плавали против ветра? - Гаврас раздраженно рубанул рукой воздух. -
Двухлетний пацан управляет своими корабликами лучше, чем эти олухи!
Вместе с другими офицерами, стоящими рядом с Императором, Скаурус
наблюдал за морским сражением, стараясь сохранять невозмутимый вид. Он
понимал ярость Туризина. Ономагулос на западном берегу Бычьего Брода
командовал куда более слабой армией, чем та, что была у Гавраса. Но какое
это имело значение, если Император не мог пересечь пролив и схватиться со
своим противником?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
это десант с кораблей Бурафоса крадется к Палате Девятнадцати Диванов...
- Я - не банда наемных убийц, - отозвалась из темноты Алипия Гавра, и
Скаурус, уловив ехидную нотку в ее голосе, отдернул руку от ножен так
быстро, словно они были раскалены добела.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - начал он запинаясь. - Вы
появились так неожиданно... Я вышел на минутку подышать свежим воздухом.
- Я тоже неожиданно поняла, что тишина эта куда приятнее
столпотворения, царящего в Палате. Ты можешь побыть со мной, если хочешь.
Все еще чувствуя себя дураком, трибун подошел к девушке. Шум,
доносившийся из зала, долетал и сюда, но на таком расстоянии был вполне
терпимым. Бледный свет струился через широкие окна, и Марк мог видеть в
нем только тонкий силуэт принцессы.
Постояв несколько минут в молчании, она повернулась к нему и
заговорила, словно размышляя вслух:
- Ты странный человек, Марк Амелий Скаурус, - ее видессианское
произношение придало римскому имени музыкальность. - Я никогда не могу
сказать наверняка, о чем ты думаешь.
- Неужели? - удивился Скаурус. - А мне всегда казалось, что вам не
составляет труда читать мои мысли, как будто они написаны на школьной
доске.
- Тебе напрасно так кажется. Ты не похож на тех, с кем я сталкиваюсь
ежедневно. Ни на заносчивого дворянина из провинции, закованного в железо
и пропахшего конским потом, ни на чиновника, ни на придворного всезнайку,
который скорее умрет, чем назовет вещи своими именами. Не похож ты и на
наемника - в тебе недостаточно хитрости и коварства. Так кто же ты,
чужеземец? - Она пристально всматривалась в лицо трибуна, будто пыталась
прочитать ответ в его глазах.
Он знал, что Алипия заслуживает честного ответа, но как можно
ответить на такой вопрос?
- Я - тот, кто выживает при любых обстоятельствах, - сказал он
наконец.
- А-а, - произнесла она глубоким голосом, - тогда не удивительно, что
мы понимаем друг друга.
- Так ли это? - спросил трибун, и руки его сами собой легли на ее
плечи, когда она подняла к нему лицо. Тело Алипии было худеньким, почти
угловатым, как у подростка - особенно по сравнению со зрелыми формами
Хелвис. Губы ее неожиданно оказались совсем близко и на мгновение
коснулись его губ, но тут же она вздрогнула и отшатнулась.
Встревоженный, Марк хотел уже найти подходящее извинение, однако
принцесса усталым движением руки остановила его, прежде чем он успел
открыть рот.
- Это не твоя вина. Виновато время, которое, к счастью, ушло, но
которого я не могу забыть, - попыталась она объяснить свои чувства в
нескольких словах. - Я не хочу, чтобы ко мне возвращались эти
воспоминания.
Трибун сжал кулаки так, что ногти впились в кожу, подумав, что к
числу преступлений Авшара надо добавить легкую смерть, дарованную им
Варданесу Сфранцезу. Марк протянул руку и пальцами коснулся щеки Алипии.
Лицо девушки было мокрым от слез. Она не отшатнулась, почувствовав в его
жесте нежность и понимание. Ее раненая душа притягивала к себе трибуна, но
единственное, что он мог сделать для нее сейчас, - это не двигаться. Он
хотел бы сжать девушку в своих объятиях, но был уверен, что только испугал
бы ее этим. Она тихо сказала:
- Когда я была размалеванной девкой, ты дал мне силы выдержать
испытание. Но я ничего не могу дать тебе - именно потому, что я была тем,
кем была. До чего же запутанная штука - жизнь, не так ли? - Она коротко,
горько засмеялась.
- То, что вы здесь и ваша рана начинает заживать, - достаточный
подарок для меня, - ответил Скаурус, подумав, что слишком пьян сейчас и
едва ли может оказаться полезным для женщины.
Подобные мысли, разумеется, не приходили в голову Алипии. Ее лицо
смягчилось, она нежно поцеловала трибуна.
- Тебе лучше вернуться к гостям, ведь ты, как-никак, почетный гость.
- Да, пожалуй, - согласился трибун, успевший уже позабыть о пире,
устроенном Императором в честь легиона.
- Тебе пора идти, - повторила принцесса, чуть помедлив.
Марк нехотя направился к Палате Девятнадцати Диванов. Когда он
повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Алипию, она уже исчезла.
Голова Скауруса кружилась от вина и от мыслей. Трибун знал, что
большинство наемников порвали бы все узы, соединяющие их с близкими, если
бы им представилась возможность войти в императорскую семью. Дракс,
например, сделал бы это не колеблясь ни минуты - по своей натуре человек
этот был идеальным приспособленцем. Марк усмехнулся, вспомнив прозвище,
заработанное афинянами во время Пелопонесской войны - "котурны",
театральные туфли, одинаково годившиеся на правую и на левую ногу. Но
Скаурус не в состоянии был подражать намдаленскому барону. Несмотря на
теплое чувство, почти влечение, к Алипии Гавре, он все же не был готов к
тому, чтобы расстаться с Хелвис. Разумеется, они иногда ссорились,
случалось и весьма серьезно, но несмотря на ссоры и расхождения во
взглядах до окончательного разрыва дело не доходило. Да и кроме того, у
них был сын, Дости...
- Мы скучаем без вас, мой господин, - церемониймейстер приветствовал
Марка таким низким поклоном, что тот чуть не споткнулся об него. Но
римлянин почти не слушал. Для человека, который называет себя "выживающим
в любых обстоятельствах", у него был необыкновенный дар усложнять свою
жизнь.
13
- Пусть Фос испепелит этого дерзкого изменника Бурафоса, превратит
его в тысячи обрубков и поджарит каждый из них на костре из сушеного
дерьма! - взорвался Туризин Гаврас.
Император стоял на выходящей к Видессианскому морю крепостной стене и
наблюдал, как тонула одна из его галер. Еще две жались к берегу, а за ними
по пятам следовали корабли мятежного дрангариоса. В воде виднелись головы
моряков, которые прыгали с тонущего корабля и цеплялись за доски и обломки
судна. Не всем суждено было доплыть до берега: черные плавники акул уже
развернулись в их сторону.
- Ну почему у меня нет достаточно умных адмиралов, чтобы они не
плавали против ветра? - Гаврас раздраженно рубанул рукой воздух. -
Двухлетний пацан управляет своими корабликами лучше, чем эти олухи!
Вместе с другими офицерами, стоящими рядом с Императором, Скаурус
наблюдал за морским сражением, стараясь сохранять невозмутимый вид. Он
понимал ярость Туризина. Ономагулос на западном берегу Бычьего Брода
командовал куда более слабой армией, чем та, что была у Гавраса. Но какое
это имело значение, если Император не мог пересечь пролив и схватиться со
своим противником?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118