Трибун почувствовал, что боевой дух негодяев начал иссякать. Быстрое
и коварное убийство - это одно, а драться с этими берсерками - совсем
другое.
Римляне тоже не стояли без дела. Они усилили натиск, короткие гладии
наносили удар за ударом. "Гаврас!" - кричали они, тесня врагов все дальше
по коридору. Забаррикадированная дверь распахнулась, и Туризин Гаврас с
четырьмя уцелевшими стражниками бросился на врагов с тыла, крича:
"Римляне! Римляне!" В этом было больше эмоций, чем расчета, но в крови
Туризина пылала необычная для видессианина любовь к хорошей схватке.
Вскоре все бандиты повернулись к нему, надеясь так или иначе завершить
свое гнусное дело. Гай Филипп убил одного из них, нанеся удар в спину, под
лопатку.
- Ах ты, глупый собачий ублюдок! - пробормотал он, вытаскивая меч из
тела врага.
Марк выругался, когда сабля противника задела его локоть. Он сжал и
разжал пальцы - они работали, сухожилие не было повреждено, но кровь
сделала меч скользким.
Туризин, сделав яростный выпад, убил очередного врага. Отступив под
натиском превосходящих сил, Император вовсе не испытывал радости по поводу
своего позора. Теперь он бился с удвоенной силой, стараясь забыть о
недавнем поражении. Если бы он оставался Севастократором, то, дав волю
своему гневу, изрубил бы бандитов на куски всех до единого, но высокое
положение наложило на него свой отпечаток, как прежде это произошло с
Маврикиосом. Видя, что осталась лишь горстка врагов, Гаврас закричал:
- Взять их живыми! Мне нужно знать, кто их послал! Эти мерзавцы
должны ответить на все мои вопросы!
Убийцы, зная, какая участь их ожидает, стали сражаться еще более
яростно, вынуждая легионеров убивать их на месте. Они гибли один за
другим, но несколько человек все же были опрокинуты на пол и крепко
связаны. То же случилось и с их командиром, который все еще не мог
оправиться от удара Зеприна и едва дышал, не говоря уж о том, чтобы
сражаться.
- Вы явились вовремя, - сказал Туризин, оглядев Марка с ног до
головы. - Очень даже вовремя.
Он протянул было ему руку, но остановился, увидев, что трибун ранен.
- Вам надо благодарить вашу племянницу, а не меня. Она прискакала к
нам за помощью верхом на вашей лошади. Я думаю, вы не станете ругать ее за
это, - ответил Скаурус. Боли он почти не чувствовал.
- Да, пожалуй, не буду. Она взяла самого горячего жеребца, а? -
улыбнулся Император. Выслушав рассказ римлянина о встрече с Алипией,
Туризин заулыбался еще шире. - Я никогда не обращал особого внимания на ее
чирканье по бумаге за закрытыми дверями, а теперь и вовсе перестану
брюзжать по этому поводу. Она, вероятно, выскочила в окно, когда началась
заварушка, и бросилась к конюшне. Огненное Копыто обычно седлают на
рассвете.
Марк вспомнил о том, что Туризин любит кататься по утрам.
Гаврас пнул мертвеца сапогом.
- Хорошо, что эти негодяи были слишком глупы и не окружили здание! -
Он хлопнул Скауруса по спине. - Однако хватит разговоров. Тебе пора
перевязать рану, иначе ты потеряешь много крови.
Трибун оторвал клок от плаща убитого. Гаврас помог ему сделать грубую
повязку. Рана, сначала онемевшая, начала давать о себе знать пульсирующей,
бьющей толчками болью. Скаурус пошел искать Горгидаса, раздраженно
подумав, что врач запропастился куда-то совершенно не вовремя.
Хотя легионеры и превосходили своих врагов численностью в два-три
раза, без потерь не обошлось. Пятеро солдат, трое из которых были
незаменимые римляне, были убиты, многие получили ранения. Обхватив
здоровой рукой раненую, Скаурус, ворча, вышел наружу.
Марк увидел Горгидаса, склонившегося над распростертым солдатом у
двери, но не успел подойти к врачу. Навстречу ему бросилась Алипия Гавра.
- Мой дядя... Он... - Она остановилась, боясь закончить фразу.
- ...не получил даже царапины благодаря вам, - договорил за нее
Скаурус.
- Благодарение Фосу за это, - прошептала принцесса и вдруг, к
великому смущению трибуна, обвила руками его шею и поцеловала.
Легионеры, удерживавшие ее вдали от боя, громко свистнули. Алипия
вздрогнула, сообразив, что делает что-то не то. Трибун потянулся было к
ней и замер, увидев, что принцесса отпрянула назад. Выражение тепла и
нежности на ее лице, сколь мимолетно оно ни было, доставило ему больше
удовольствия, чем он готов был признать. Марк попытался уверить себя, что
это всего лишь радость, вызванная тем, что раненая душа девушки начинает
наконец оживать, но в глубине души он хорошо знал, что это не так.
- Ты ранен! - воскликнула принцесса, заметив повязку, из-под которой
сочилась кровь.
- Пустячная царапина, - ответил трибун и снова сжал и разжал пальцы,
показывая, что ничего серьезного не случилось. Усилие это причиняло ему,
однако, боль. Как истинный стоик, он попытался скрыть ее, но принцесса
заметила капли пота, выступившие на его лбу.
- Тебе нужно показать ее врачу, - сказала Алипия твердо, с видимым
облегчением от того, что сумела найти слова одновременно и деловые, и
теплые.
Скаурус заколебался, подумав на миг о пышных и небрежных фразах,
которые так легко находил Виридовикс. Но ничего подходящего не приходило в
голову, и момент был упущен. Что бы он сейчас ни сказал, это, скорее
всего, прозвучало бы фальшиво, и трибун, кивнув принцессе, медленно
направился к Горгидасу.
Врач даже не заметил его. Он все еще сидел на корточках, низко
склонившись над павшим легионером и касаясь ладонями лица солдата - жест
видессианского жреца-целителя, как понял Марк. Плечи грека вздрагивали от
усилий, которые явно были тщетными.
- Живи, будь ты проклят, живи! О боги... - снова и снова повторял он
на своем родном языке.
Но этот легионер уже никогда не смог бы встать. Стрела с зеленым
оперением торчала между пальцами врача. Марк не знал, сумел ли Горгидас в
конце концов овладеть искусством исцеления, но сейчас и оно оказалось бы
бессильным - жрецы Видессоса не могли возвращать к жизни умерших.
Наконец грек заметил присутствие Скауруса. Он поднял голову, и при
виде печали, боли и бессильной ярости, проступившей на его лице, трибун
попятился.
- Все бесполезно, - произнес Горгидас, обращаясь больше к самому
себе, чем к Скаурусу. - Ничто не может здесь помочь.
Он сгорбился, словно ощутил на своих плечах непомерный груз. Его
руки, покрытые засохшей кровью, медленно сползли с лица мертвого
легионера.
Марк внезапно забыл о своей ране.
- Юпитер Великий и Всемогущий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118