Стражи подняли Ортайяса за ноги и быстро сдернули с него плащ, задрав
его Сфранцезу на голову. Толпа заулюлюкала.
- До чего же щуплый пацан, - пробормотал Гай Филипп.
Один из стражей, более крепкий и мускулистый, чем другие, отступил на
шаг от несчастного Сфранцеза и дал ему хорошего пинка. Ортайяс взвизгнул и
упал на колени.
- Гаврас слишком добр к нему, - разочарованно фыркнул Виридовикс. -
Нужно было собрать большую вязанку хвороста, бросить на нее этого дурня и
всех его приспешников и сжечь их. Такое зрелище народ запомнил бы надолго,
вот уж точно.
- Ты слово в слово повторяешь Комитту Рангаве, - заметил Марк,
раздраженный его варварской жестокостью.
- Так поступают друиды, - истово сказал Виридовикс.
Подобным образом кельтские жрецы ублажали своих богов, принося им в
жертву воров и убийц... или невинных людей, когда преступников не
оказывалось под рукой.
Едва Ортайяс Сфранцез, потирая ушибленную часть тела, поднялся на
ноги, один из жрецов Фоса встал со своего места и приблизился к нему,
держа в руках ножницы и длинную сверкающую бритву. Толпа, замерла: жрецы
всегда были окружены в Видессосе почетом и уважением. Но Марк знал, что
никаких жертвоприношений не будет. Еще один жрец поднялся, держа в руках
простой голубой плащ и священную книгу - великолепный фолиант в покрытом
эмалью бронзовом переплете.
Ортайяс опустил голову и склонился перед первым жрецом. Ножницы
сверкнули в лучах осеннего солнца. Локон светло-каштановых волос упал на
землю у ног Императора, затем еще один и еще, пока на голове Сфранцеза не
осталось несколько жалких клочков. После этого настал черед бритвы, и
вскоре голова юноши блистала подобно золотим шарам, венчающим храмы Фоса.
Второй жрец подошел к Ортайясу, протянул книгу и сказал:
- Повинуйся закону, который отныне станет законом твоей жизни, если
ты захочешь последовать ему. Если же в глубине души ты чувствуешь, что не
сможешь вести монашескую жизнь, то скажи об этом сейчас.
Но Ортайяс, как и все вокруг, прекрасно знал, что его ожидает, если
он откажется, и ответил не колеблясь:
- Я буду вести жизнь монаха.
Сильным голосом герольд повторил его слова. Толпа ответила громким
вздохом. Посвящение в монахи было серьезным делом, даже если и вызвали его
такие явно политические причины. В Империи политика часто переплеталась с
религией. Скаурус вспомнил Земаркоса из Амориона и непроизвольно стиснул
зубы. Жрец повторил предложение еще два раза, получив тот же самый
положительный ответ. Передав второму жрецу книгу, он одел новичка-монаха в
голубую одежду служителя Фоса и произнес:
- Как голубой плащ Фоса защищает твое нагое тело от холода, так пусть
его святость защитит твою душу от зла.
И снова герольд громким голосом повторил его слова.
- Да будет так, - ответил Ортайяс, но голос его потонул в тысяче
других голосов, повторяющих эхом слова посвящения. Несмотря на свое
равнодушие к религии, Марк был невольно тронут этой молитвой и восхищен
силой веры видессиан. Иногда ему почти хотелось разделить ее, но, как и
Горгидас, он был слишком привязан к материальному миру, чтобы слиться с
миром духовным.
Ортайяс Сфранцез прошел через те же ворота, в которые входил в
амфитеатр, рука об руку с двумя жрецами, посвятившими его в монахи.
Вполне удовлетворенный увиденным, народ стал расходиться. Лоточники
громко расхваливали свой товар:
- Вино! Сладкое вино!
- Булочки с корицей!
- Талисманы защитят ваших близких от дурного глаза!
- И-изюм! Сладкий изюм!
Все еще недовольный, Гай Филипп пробурчал:
- Дешево отделался! Теперь он проведет остаток своей жизни,
наслаждаясь прелестями и роскошью столицы, и единственное, что будет
отличать его от других, - это лысая голова и голубой плащ.
- Не совсем так, - хмыкнул Марк. Туризин мог быть прост, но он вряд
ли был наивен. Геннадиосу будет не так одиноко в монастыре на далекой
границе. И несомненно, он найдет о чем поговорить с братом Ортайясом.
10
- То есть как это - нет денег? - спросил Туризин устрашающе спокойным
голосом и устремил на логофета суровый взор, как будто чиновник был
врагом, которого лучше всего немедленно проткнуть мечом.
Палата Девятнадцати Диванов замерла. Марк слышал, как трещат
смолистые факелы и воет снаружи ветер. Если бы он повернул голову, то
увидел бы, как медленно падают снежинки за широкими окнами. Зима в столице
была не такой суровой, как на плато в западных провинциях, но достаточно
холодной. Трибун поплотнее закутался в шерстяной плащ.
Логофет, всхлипнув, втянул в себя воздух. Ему было около тридцати
лет, и выглядел он худым и бледным. Адайос Ворцез - Скаурус с трудом
вспомнил его имя - был дальним родственником губернатора города Имброса,
расположенного на северо-востоке Империи. Ему пришлось собраться с духом,
чтобы продолжить доклад перед лицом разгневанного владыки, и начал он
запинаясь, но потом постепенно оживился, ободренный тем, что Император
слушает его не прерывая.
- Ваше величество слишком многого ожидает от сборщиков налогов. То,
что сейчас вообще могут быть собраны хоть какие-то налоги, уже является
одним из чудес Фоса. Недавние неприятности... - Ага, подумал трибун, это
смягченное бюрократами определение гражданской войны. - ...и, что хуже
всего, присутствие большого количества незваных пришельцев на наших
землях... - Это он, похоже, о войсках каздов. - ...Все это вместе взятое
сделало сбор налогов практически невозможным на западных территориях.
О чем это он говорит? - раздраженно подумал трибун. Его видессианский
язык был уже довольно беглым, но этот бюрократический жаргон совершенно
затуманил ему голову.
"Перевод", сделанный Баанесом Ономагулосом, был грубым, но понятным и
пришелся очень кстати:
- То есть, ты хочешь сказать, что твои драгоценные сборщики налогов
испачкали штаны, завидев кочевников, и удрали, даже не убедившись, враги
перед ними или друзья? - И Баанес хрипло рассмеялся.
- Похоже на то. - Барон Дракс внимательно посмотрел На Ворцеза. - Вы,
я вижу, пускаете в ход любую уловку, любое оправдание, лишь бы не сдавать
налоги в казну. Клянусь Игроком, вам, наверное, кажется, что деньги текут
из ваших личных кошельков, а не из крестьянских карманов.
- Хорошо сказано! - воскликнул Туризин. Недоверие Императора к
островитянам притуплялось, когда их мнения совпадали с его собственным.
Ворцез развернул длинный пергаментный свиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118