И он вспомнил, как у него самого встало, когда он на это смотрел, и весь покраснел, и сказал:
- Я не знаю, Пи-Джей. Не знаю. И ради Бога, давай больше не разделяться…
Они вместе вышли из комнаты и снова попали в живую игру про вампиров. Они попытались пройти обратно той же дорогой, по которой пришли, - мимо пылающих поездов и миниатюрных печей наподобие тех, в которых сжигали людей в концлагерях, и Терри запнулся о модель средневекового замка, и увидел мужчину с синей бородой, который размахивал длинным кинжалом, но это была просто иллюзия, и он только крепче сжал руку Пи-Джея, когда мимо пронесся очередной полыхающий поезд…
огонь
И Стивен увидел лестницу, уходящую вверх крутым изгибом пролетов, ее хрустальные парапеты выгибались подобно летящим опорам готического собора. Вершины лестницы было не видно, но Стивен знал - эти ступени ведут в ад и в Валгаллу, к спасению и погибели.
Потом ей услышал голос Тимми Валентайна - или Конрада Штольца, - выпевающий арию из “Волшебной флейты”. Это была песня трех гениев храма, которые вели принца Тамино во владения загадочного Сарастро. Да. Однажды он дирижировал эту оперу. В Тауберге. Это была музыка из его прошлого. Прошлое, - понял Стивен, ступив на лестницу, - никуда не исчезает. Оно сосуществует, неизменное, вместе с настоящим. Музыка доносилась с заоблачных высот, потому что потолок на чердаке особняка на горе был настолько высок, что доставал до звезд.
Песня не умолкала, но под ту же музыку зазвучал и отдельный голос мальчика, как будто передавали запись, сделанную на нескольких звуковых дорожках, наложенных друг на друга: Стивен, Стивен. И Стивен вспомнил тот мимолетный обмен взглядами - шестьдесят лет назад, - который навсегда определил его судьбу. И голос проговорил: Их больше нет, ваших глупых Богов Хаоса. Да и кем они были? Самообманщиками и не более того. Посторонние наблюдатели, не сумевшие уразуметь смысл космической драмы, за которой они наблюдали, не понимая. Но все это время они полагали себя центром вселенной, той точкой, откуда исходят добро и зло, где свет и тьма сливаются воедино. Какая гордыня! Какое непомерное самомнение! Но их больше нет, и мы, Стивен, можем списать их всех со счетов, этого принца из комической оперы, эту ведьму-шарлатанку, этого усталого старика-убийцу. Иди ко мне. Вверх, вверх, вверх. Мертвая точка космического колеса - это зеркальный зал в вампирской комнате смеха.
Стивен ответил:
- Я сожгу за собой лестницу.
И, оглянувшись в последний раз, он вылил остатки керосина на полусгнившие деревянные ступени и поджег их. Пламя взметнулось ввысь, реки огня потекли вниз по лестнице. Огонь разлился по всему пространству, в комнате внизу вспыхнули занавески, и пламя слилось с лесным пожаром снаружи, и охватило надгробный камень в саду, и растопило снег… Стивену в лицо дохнуло невыносимым жаром, глаза заслезились, и он отвернулся. Теперь он смотрел только вверх. Поднимался, перепрыгивая через две ступени, и вовсе не чувствовал себя старым и дряхлым. И его не пугало громадное расстояние до вершины. Лестница проходила через черный лес, где под вязом спал черный шахматный король в виде стилизованной человеческой фигурки, сквозь забор из колючей проволоки, по улицам Оксфорда и по средневековому замку, а следом бежал огонь, отставая лишь на пару ступеней, так что пути назад не было…
А голос шептал ему в ухо: Добро пожаловать, Стивен, в перевернутый мир Зазеркалья и всего, что там нашли Карла, Стивен и Тимми. Добро пожаловать в смерть, в мир, где заурядный психоаналитик становится мудрой, как сама Сивилла, где сумасшедший становится магом, а маленький мальчик-вампир - Иисусом Христом…
Вдруг навалилась усталость. Легкость в ногах как-то разом иссякла. Сколько еще оставалось ступеней? Неужели шестидесяти лет безумия и осознания собственной серой посредственности еще недостаточно… неужели он должен пройти некий олимпийский марафон, чтобы добраться до места последней битвы?!
На вершине этой бесконечной лестницы…
Он упал в объятия музыки, льда. Длинные волосы - острые, как бритва - ткнулись ему в лицо, больно, до крови. Он почувствовал запах гнили и заметил, какое бледное у нее лицо, и когда он назвал Карлу по имени, она улыбнулась, и он увидел, кем она стала.
искатель
Огонь как будто знал, куда он идет. Каждый раз, когда Брайен сворачивал на развилке расходящихся коридоров, пламя следовало за ним. Он ворвался в комнату, где убил Лайзу. Огонь влетел следом. Телеэкраны оплавились от жара, стеклянный гроб растаял дымящейся лужицей. Брайен бежал, не разбирая дороги. В другой комнате его брат по-прежнему насиловал Лайзу, но он знал, что все это ненастоящее, что это - бесплотные призраки, и он пробежал прямо сквозь них, и они растворились в пламени.
Сырая темная комната, холодная, тесная… наклонные стены в виде конуса, сквозь отверстие в потолке видны звезды… типи, сообразил Брайен… индейский вигвам… гремучая змея свернулась кольцами на буйволовой шкуре, огонь облизывает стены из шкур…
- Внутрь огонь не войдет. Он не сможет войти в заколдованный круг. Здесь нам ничто не грозит, Брайен.
Он оборачивается и видит ее. Она полулежит на шкурах, скрытая в сумраке. Стены мерцают, полупрозрачные в свете огня. На ее бледной коже пляшут теплые оранжевые отсветы. На ней нет ничего, даже рубашки. Длинные волосы распущены по плечам и спине.
- Шанна… но ты же…
- Нам надо закончить начатое. - Ее губы слегка приоткрылись. Яркие, влажные - как будто раскрашенные застывшей кровью. - Или ты думал, что что-нибудь может нас разлучить?! Пусть даже и смерть?!
Она поднялась и выпрямилась в полный рост. Он не мог вымолвить ни слова. У него был бумажный пакет с кольями и распятиями, но он его уронил. От ее взгляда - бездонного, темного, как сама смерть - у него перехватило дыхание. Она сказала:
- Почему так происходит, что всех женщин, с которыми ты спал после того, как поехал на поиски Лайзы, убивают вампиры?
- Я…
- Может быть, это какое-то наказание?
- За небрежение… - Мысль, которая не давала ему покоя с самого начала, наконец прозвучала вслух. Раньше он пытался не думать об этом… но теперь не думать об этом было уже невозможно. Он дошел до конца. - Да, - прошептал он. - Я всегда знал, что надо было забрать ее от родителей. Я ей обещал, что заберу ее к себе, хотя и знал, что вряд ли на это решусь. Даже после того, как узнал, что у них происходит дома. Господи, я сам себе противен.
- Это можно поправить.
- Нет, для меня все кончено.
Но она уже потянулась к нему, и он как зачарованный упал в ее ледяные объятия, и его тело мгновенно застыло, лишившись тепла… это было похоже на то, как если бы он обнимал холодную мраморную статую… он не мог ее согреть… но не мог и сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Я не знаю, Пи-Джей. Не знаю. И ради Бога, давай больше не разделяться…
Они вместе вышли из комнаты и снова попали в живую игру про вампиров. Они попытались пройти обратно той же дорогой, по которой пришли, - мимо пылающих поездов и миниатюрных печей наподобие тех, в которых сжигали людей в концлагерях, и Терри запнулся о модель средневекового замка, и увидел мужчину с синей бородой, который размахивал длинным кинжалом, но это была просто иллюзия, и он только крепче сжал руку Пи-Джея, когда мимо пронесся очередной полыхающий поезд…
огонь
И Стивен увидел лестницу, уходящую вверх крутым изгибом пролетов, ее хрустальные парапеты выгибались подобно летящим опорам готического собора. Вершины лестницы было не видно, но Стивен знал - эти ступени ведут в ад и в Валгаллу, к спасению и погибели.
Потом ей услышал голос Тимми Валентайна - или Конрада Штольца, - выпевающий арию из “Волшебной флейты”. Это была песня трех гениев храма, которые вели принца Тамино во владения загадочного Сарастро. Да. Однажды он дирижировал эту оперу. В Тауберге. Это была музыка из его прошлого. Прошлое, - понял Стивен, ступив на лестницу, - никуда не исчезает. Оно сосуществует, неизменное, вместе с настоящим. Музыка доносилась с заоблачных высот, потому что потолок на чердаке особняка на горе был настолько высок, что доставал до звезд.
Песня не умолкала, но под ту же музыку зазвучал и отдельный голос мальчика, как будто передавали запись, сделанную на нескольких звуковых дорожках, наложенных друг на друга: Стивен, Стивен. И Стивен вспомнил тот мимолетный обмен взглядами - шестьдесят лет назад, - который навсегда определил его судьбу. И голос проговорил: Их больше нет, ваших глупых Богов Хаоса. Да и кем они были? Самообманщиками и не более того. Посторонние наблюдатели, не сумевшие уразуметь смысл космической драмы, за которой они наблюдали, не понимая. Но все это время они полагали себя центром вселенной, той точкой, откуда исходят добро и зло, где свет и тьма сливаются воедино. Какая гордыня! Какое непомерное самомнение! Но их больше нет, и мы, Стивен, можем списать их всех со счетов, этого принца из комической оперы, эту ведьму-шарлатанку, этого усталого старика-убийцу. Иди ко мне. Вверх, вверх, вверх. Мертвая точка космического колеса - это зеркальный зал в вампирской комнате смеха.
Стивен ответил:
- Я сожгу за собой лестницу.
И, оглянувшись в последний раз, он вылил остатки керосина на полусгнившие деревянные ступени и поджег их. Пламя взметнулось ввысь, реки огня потекли вниз по лестнице. Огонь разлился по всему пространству, в комнате внизу вспыхнули занавески, и пламя слилось с лесным пожаром снаружи, и охватило надгробный камень в саду, и растопило снег… Стивену в лицо дохнуло невыносимым жаром, глаза заслезились, и он отвернулся. Теперь он смотрел только вверх. Поднимался, перепрыгивая через две ступени, и вовсе не чувствовал себя старым и дряхлым. И его не пугало громадное расстояние до вершины. Лестница проходила через черный лес, где под вязом спал черный шахматный король в виде стилизованной человеческой фигурки, сквозь забор из колючей проволоки, по улицам Оксфорда и по средневековому замку, а следом бежал огонь, отставая лишь на пару ступеней, так что пути назад не было…
А голос шептал ему в ухо: Добро пожаловать, Стивен, в перевернутый мир Зазеркалья и всего, что там нашли Карла, Стивен и Тимми. Добро пожаловать в смерть, в мир, где заурядный психоаналитик становится мудрой, как сама Сивилла, где сумасшедший становится магом, а маленький мальчик-вампир - Иисусом Христом…
Вдруг навалилась усталость. Легкость в ногах как-то разом иссякла. Сколько еще оставалось ступеней? Неужели шестидесяти лет безумия и осознания собственной серой посредственности еще недостаточно… неужели он должен пройти некий олимпийский марафон, чтобы добраться до места последней битвы?!
На вершине этой бесконечной лестницы…
Он упал в объятия музыки, льда. Длинные волосы - острые, как бритва - ткнулись ему в лицо, больно, до крови. Он почувствовал запах гнили и заметил, какое бледное у нее лицо, и когда он назвал Карлу по имени, она улыбнулась, и он увидел, кем она стала.
искатель
Огонь как будто знал, куда он идет. Каждый раз, когда Брайен сворачивал на развилке расходящихся коридоров, пламя следовало за ним. Он ворвался в комнату, где убил Лайзу. Огонь влетел следом. Телеэкраны оплавились от жара, стеклянный гроб растаял дымящейся лужицей. Брайен бежал, не разбирая дороги. В другой комнате его брат по-прежнему насиловал Лайзу, но он знал, что все это ненастоящее, что это - бесплотные призраки, и он пробежал прямо сквозь них, и они растворились в пламени.
Сырая темная комната, холодная, тесная… наклонные стены в виде конуса, сквозь отверстие в потолке видны звезды… типи, сообразил Брайен… индейский вигвам… гремучая змея свернулась кольцами на буйволовой шкуре, огонь облизывает стены из шкур…
- Внутрь огонь не войдет. Он не сможет войти в заколдованный круг. Здесь нам ничто не грозит, Брайен.
Он оборачивается и видит ее. Она полулежит на шкурах, скрытая в сумраке. Стены мерцают, полупрозрачные в свете огня. На ее бледной коже пляшут теплые оранжевые отсветы. На ней нет ничего, даже рубашки. Длинные волосы распущены по плечам и спине.
- Шанна… но ты же…
- Нам надо закончить начатое. - Ее губы слегка приоткрылись. Яркие, влажные - как будто раскрашенные застывшей кровью. - Или ты думал, что что-нибудь может нас разлучить?! Пусть даже и смерть?!
Она поднялась и выпрямилась в полный рост. Он не мог вымолвить ни слова. У него был бумажный пакет с кольями и распятиями, но он его уронил. От ее взгляда - бездонного, темного, как сама смерть - у него перехватило дыхание. Она сказала:
- Почему так происходит, что всех женщин, с которыми ты спал после того, как поехал на поиски Лайзы, убивают вампиры?
- Я…
- Может быть, это какое-то наказание?
- За небрежение… - Мысль, которая не давала ему покоя с самого начала, наконец прозвучала вслух. Раньше он пытался не думать об этом… но теперь не думать об этом было уже невозможно. Он дошел до конца. - Да, - прошептал он. - Я всегда знал, что надо было забрать ее от родителей. Я ей обещал, что заберу ее к себе, хотя и знал, что вряд ли на это решусь. Даже после того, как узнал, что у них происходит дома. Господи, я сам себе противен.
- Это можно поправить.
- Нет, для меня все кончено.
Но она уже потянулась к нему, и он как зачарованный упал в ее ледяные объятия, и его тело мгновенно застыло, лишившись тепла… это было похоже на то, как если бы он обнимал холодную мраморную статую… он не мог ее согреть… но не мог и сопротивляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111