Шерстяная рубаха, шерстяной плащ… Молоденький мальчик в старинном костюме.
Ночь сгущается, и темнота придает ему сил. Он поет на ходу. Одну прованскую песню, которая однажды была популярной. Интересно, они сейчас еще говорят на этом языке?
- Kalenda maya ni ftieths de faya, ni chaunz…
Слова всплывают из памяти, но не все. Он запевает сначала, надеясь вспомнить. Его голос плывет в прохладном сумраке - чистый, нездешний, исполненный сладостной горечи или горькой сладости.
Появляется из ниоткуда. Обвивается вокруг плеч, стягивает… Аркан! Грохот подков, пронзительное ржание… он падает, и его грубо тянут по мокрой траве. Его обступают всадники. Их трое или даже четверо. Они тянут со всех сторон, и веревки врезаются в тело все крепче и крепче. Он пытается разорвать веревки, но они пропитаны соком аконита - растения, что защищает смертных от сверхъестественных сил.
Их все больше и больше, всадников. В кольчугах и латах. Они подъезжают с зажженными факелами. И наконец из ворот замка - на ослепительно белом жеребце - выезжает совсем молодой человек, не больше семнадцати лет, изнеженный хрупкий блондин. Его плащ искрится золотой нитью. Он слезает с коня, подходит к мальчику-вампиру и смотрит ему в глаза.
Вампир смотрит на тех, кто его захватил. Слуги, мелкая сошка. У всех - точно такой же остекленевший, зачарованный взгляд, какой был у крестьянина-браконьера и его мертвого сына. У всех, кроме юноши в расшитом золотом плаще.
- Что тут у нас? - говорит он, и его глаза сверкают в отблесках факелов. Его дыхание пахнет хорошим дорогим вином и чесноком. Мальчик-вампир едва не теряет сознание от этого запаха.
- Вроде как новенький в хор Его Светлости, - отвечает один из солдат.
- В его небесный хор! - Юноша в дорогом плаще от души смеется. Солдаты тоже смеются, но так, словно это их долг - смеяться. В их смехе нет души.
- Тащите его сразу в обеденный зал, - говорит юноша. - Его Светлость генерал-лейтенант Бретани, маршал Франции и так далее будет доволен этой возможности неожиданного… развлечения.
Они тащат мальчика к замку. Ему плохо от острого запаха чеснока и сока аконита, которым пропитаны веревки. Его тошнит. Он выплевывает сгусток человеческой крови и палец мальчика Жено, который он сам не заметил, как проглотил в безумии насыщения.
Солдаты охают и осеняют себя крестным знамением. Но юноша в дорогом плаще только смеется, громко и весело.
- Мое имя Этьен, - говорит он вампиру, - хотя все меня называют Поту. Я основной поставщик… развлечений… для Его Светлости. Сутенер смерти, если угодно. - Он не боится. Он подходит совсем-совсем близко и ласково гладит мальчика-вампира по плечу. - Но ты не печалься, маленький нахал. Жизнь - всего лишь иллюзия, разве нет? Твой путь подошел к концу. Ты только подумай, какая честь! Сегодня ночью ты будешь петь, соловьем заливаться, и тем самым ты успокоишь душевные муки великого человека. И твоего сюзерена, кстати. Скажи мне свое имя, мальчик.
- Жено, - отвечает он и думает про себя: я лишил этого мальчика жизни, так что украсть его имя - это уже пустяк.
- Нет. Ему не понравится имя, так близко созвучное с Жанной. У тебя нету другого имени?
- Жено, - слабым голосом повторяет вампир сквозь ядовитую пелену чеснока и аколита.
Он едва не теряет сознание, пока его тащат в замок. Они проходят ворота и входят во внутренний двор. Конюх гладит с любопытством и отводит глаза. В голове у Жено все плывет. Всегда - глухие каменные стены. Они сочатся водой, а иногда - кровью. Судомойка видит, как они подходят, и принимается остервенело тереть пол, отмывая несуществующее пятно грязи. Лает собака. Истертые ступени, высокие арки. Мужчины с тонзурами, но одетые не совсем как священники, режутся в кости и отпускают сальные шуточки. Вампир теряет сознание.
Когда он приходит в себя, он лежит, растянутый на столе. Кожаные ремни крепко врезаются в ноги, в предплечья, в запястья, в шею. Он абсолютно голый. Он дергается, пытаясь вырваться, но не может даже пошевелиться. Серебро… серебро отбирает силу. Он с трудом поворачивает голову и видит, что это обеденный стол, уставленный серебряными тарелками и ковшами, полными яств: горы белого и красного винограда, голова вепря, щедрые ломти хлеба, фаршированный гусь с головой, воткнутой в зад, графины с вином, половина зажаренного оленя на самом краю громадного стола. Он слышит смех. Пытается приподнять голову, чтобы увидеть, что делается впереди, но кожаный ремень держит шею, и он видит только большой кувшин из зеленого стекла, наполненный крошечными засохшими пенисами. Чуть дальше - стеклянные колбы, больше уместные в лаборатории алхимика, нежели на столе, за которым едят. В колбах, наполненных разноцветными жидкостями, плавают кисти маленьких рук; сердца, замаринованные в рассоле; тарелка, с верхом заваленная отрезанными гениталиями, кровоточащими и уже разлагающимися.
Мужчины в черных плащах стоят на страже с факелами в руках. Углы и стены - сплошные тени. В своем теперешнем - обессиленном - состоянии он не может даже определить размеры зала.
Потом подходят Поту и еще один человек, который склонился над мальчиком-вампиром и смотрит на него. Глаза мужчины горят возбуждением. Сначала Жено замечает лишь этот горящий взгляд и серебряное распятие на шее мужчины. Когда он склоняется ниже, распятие касается обнаженной груди вампира, и тот кричит от боли.
- Очаровательно, - говорит мужчина, снимает с шеи распятие и передает его невидимому слуге. Теперь Жено может разглядеть его лицо. Хорошо бы он распорядился, чтобы убрали серебряную посуду. Серебро - единственная преграда на пути к спасению.
Мужчина еще молод - тридцать с небольшим - и по-своему красив. Он красит бороду синей краской, что придает ему зловещий вид. Но при этом он не производит впечатления законченного злодея.
- Какой он красивый, Поту. Ты хорошо постарался. - Он прикасается к плечу мальчика, но тут же отдергивает руку. - Но он такой холодный! - Он хмурится, обращаясь к своему спутнику. - Бедный ребенок совсем замерз, Как ты мог допустить?! Не тебе его мучить… это моя привилегия - мучить, когда мы справляем мистерии. - Он гладит мальчика по груди. Он возбужден. Даже сквозь серебряное марево Жено чувствует, как кровь несется по его венам. - И кто посмел искалечить твои маленькие гениталии? - спрашивает мужчина с синей бородой, поглаживая холодный пенис и шрамы, оставшиеся от кастрации. - Ты сбежал из какого-то хора? С тобой обращались плохо? - Его руки скользят по холодному телу, распростертому на столе. - Они тебя били? - шепчет он заговорщически. - Грязно к тебе приставали?
- Оставь меня… - хрипит мальчик-вампир. - Ты не знаешь… с чем ты связался…
- Оставить тебя, оставить! - лихорадочно шепчет Синяя Борода. - Ты в своем ли уме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Ночь сгущается, и темнота придает ему сил. Он поет на ходу. Одну прованскую песню, которая однажды была популярной. Интересно, они сейчас еще говорят на этом языке?
- Kalenda maya ni ftieths de faya, ni chaunz…
Слова всплывают из памяти, но не все. Он запевает сначала, надеясь вспомнить. Его голос плывет в прохладном сумраке - чистый, нездешний, исполненный сладостной горечи или горькой сладости.
Появляется из ниоткуда. Обвивается вокруг плеч, стягивает… Аркан! Грохот подков, пронзительное ржание… он падает, и его грубо тянут по мокрой траве. Его обступают всадники. Их трое или даже четверо. Они тянут со всех сторон, и веревки врезаются в тело все крепче и крепче. Он пытается разорвать веревки, но они пропитаны соком аконита - растения, что защищает смертных от сверхъестественных сил.
Их все больше и больше, всадников. В кольчугах и латах. Они подъезжают с зажженными факелами. И наконец из ворот замка - на ослепительно белом жеребце - выезжает совсем молодой человек, не больше семнадцати лет, изнеженный хрупкий блондин. Его плащ искрится золотой нитью. Он слезает с коня, подходит к мальчику-вампиру и смотрит ему в глаза.
Вампир смотрит на тех, кто его захватил. Слуги, мелкая сошка. У всех - точно такой же остекленевший, зачарованный взгляд, какой был у крестьянина-браконьера и его мертвого сына. У всех, кроме юноши в расшитом золотом плаще.
- Что тут у нас? - говорит он, и его глаза сверкают в отблесках факелов. Его дыхание пахнет хорошим дорогим вином и чесноком. Мальчик-вампир едва не теряет сознание от этого запаха.
- Вроде как новенький в хор Его Светлости, - отвечает один из солдат.
- В его небесный хор! - Юноша в дорогом плаще от души смеется. Солдаты тоже смеются, но так, словно это их долг - смеяться. В их смехе нет души.
- Тащите его сразу в обеденный зал, - говорит юноша. - Его Светлость генерал-лейтенант Бретани, маршал Франции и так далее будет доволен этой возможности неожиданного… развлечения.
Они тащат мальчика к замку. Ему плохо от острого запаха чеснока и сока аконита, которым пропитаны веревки. Его тошнит. Он выплевывает сгусток человеческой крови и палец мальчика Жено, который он сам не заметил, как проглотил в безумии насыщения.
Солдаты охают и осеняют себя крестным знамением. Но юноша в дорогом плаще только смеется, громко и весело.
- Мое имя Этьен, - говорит он вампиру, - хотя все меня называют Поту. Я основной поставщик… развлечений… для Его Светлости. Сутенер смерти, если угодно. - Он не боится. Он подходит совсем-совсем близко и ласково гладит мальчика-вампира по плечу. - Но ты не печалься, маленький нахал. Жизнь - всего лишь иллюзия, разве нет? Твой путь подошел к концу. Ты только подумай, какая честь! Сегодня ночью ты будешь петь, соловьем заливаться, и тем самым ты успокоишь душевные муки великого человека. И твоего сюзерена, кстати. Скажи мне свое имя, мальчик.
- Жено, - отвечает он и думает про себя: я лишил этого мальчика жизни, так что украсть его имя - это уже пустяк.
- Нет. Ему не понравится имя, так близко созвучное с Жанной. У тебя нету другого имени?
- Жено, - слабым голосом повторяет вампир сквозь ядовитую пелену чеснока и аколита.
Он едва не теряет сознание, пока его тащат в замок. Они проходят ворота и входят во внутренний двор. Конюх гладит с любопытством и отводит глаза. В голове у Жено все плывет. Всегда - глухие каменные стены. Они сочатся водой, а иногда - кровью. Судомойка видит, как они подходят, и принимается остервенело тереть пол, отмывая несуществующее пятно грязи. Лает собака. Истертые ступени, высокие арки. Мужчины с тонзурами, но одетые не совсем как священники, режутся в кости и отпускают сальные шуточки. Вампир теряет сознание.
Когда он приходит в себя, он лежит, растянутый на столе. Кожаные ремни крепко врезаются в ноги, в предплечья, в запястья, в шею. Он абсолютно голый. Он дергается, пытаясь вырваться, но не может даже пошевелиться. Серебро… серебро отбирает силу. Он с трудом поворачивает голову и видит, что это обеденный стол, уставленный серебряными тарелками и ковшами, полными яств: горы белого и красного винограда, голова вепря, щедрые ломти хлеба, фаршированный гусь с головой, воткнутой в зад, графины с вином, половина зажаренного оленя на самом краю громадного стола. Он слышит смех. Пытается приподнять голову, чтобы увидеть, что делается впереди, но кожаный ремень держит шею, и он видит только большой кувшин из зеленого стекла, наполненный крошечными засохшими пенисами. Чуть дальше - стеклянные колбы, больше уместные в лаборатории алхимика, нежели на столе, за которым едят. В колбах, наполненных разноцветными жидкостями, плавают кисти маленьких рук; сердца, замаринованные в рассоле; тарелка, с верхом заваленная отрезанными гениталиями, кровоточащими и уже разлагающимися.
Мужчины в черных плащах стоят на страже с факелами в руках. Углы и стены - сплошные тени. В своем теперешнем - обессиленном - состоянии он не может даже определить размеры зала.
Потом подходят Поту и еще один человек, который склонился над мальчиком-вампиром и смотрит на него. Глаза мужчины горят возбуждением. Сначала Жено замечает лишь этот горящий взгляд и серебряное распятие на шее мужчины. Когда он склоняется ниже, распятие касается обнаженной груди вампира, и тот кричит от боли.
- Очаровательно, - говорит мужчина, снимает с шеи распятие и передает его невидимому слуге. Теперь Жено может разглядеть его лицо. Хорошо бы он распорядился, чтобы убрали серебряную посуду. Серебро - единственная преграда на пути к спасению.
Мужчина еще молод - тридцать с небольшим - и по-своему красив. Он красит бороду синей краской, что придает ему зловещий вид. Но при этом он не производит впечатления законченного злодея.
- Какой он красивый, Поту. Ты хорошо постарался. - Он прикасается к плечу мальчика, но тут же отдергивает руку. - Но он такой холодный! - Он хмурится, обращаясь к своему спутнику. - Бедный ребенок совсем замерз, Как ты мог допустить?! Не тебе его мучить… это моя привилегия - мучить, когда мы справляем мистерии. - Он гладит мальчика по груди. Он возбужден. Даже сквозь серебряное марево Жено чувствует, как кровь несется по его венам. - И кто посмел искалечить твои маленькие гениталии? - спрашивает мужчина с синей бородой, поглаживая холодный пенис и шрамы, оставшиеся от кастрации. - Ты сбежал из какого-то хора? С тобой обращались плохо? - Его руки скользят по холодному телу, распростертому на столе. - Они тебя били? - шепчет он заговорщически. - Грязно к тебе приставали?
- Оставь меня… - хрипит мальчик-вампир. - Ты не знаешь… с чем ты связался…
- Оставить тебя, оставить! - лихорадочно шепчет Синяя Борода. - Ты в своем ли уме?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111