Четверо стервятников тут же спрыгнули туда и принялись раздирать труп на части.
- Ничего себе так представление, - сказал какой-то длинноволосый мужик постарше в темных очках, мимо которого протискивался Брайен. - Ярчайший пример постминималистического неоэкспрессионализма. Очень мило, я вам скажу. - Он выдохнул Брайену в лицо какой-то ароматный дым.
- Мать твою, как невьебенно! - продолжала надрываться девица, в то время как ее папочка, кажется, мягко журил ее за нецензурщину.
Толпа заходилась в экстазе - ошеломленная, возбужденная, злая. Стервятники продолжали свой бешеный танец. Их костюмы лоснились от крови.
- Убить мудаков! - орал кто-то в толпе. А потом этот крик подхватил весь стадион. А когда стервятники вновь взмыли в воздух на тросах, солист выставил перед собой оторванную собачью голову. Спутанные провода тянулись из окровавленной шеи до самой сцены. Они вновь зарядили припев.
Это собачья жизнь. И собачья же смерть. Смерть - только иллюзия. Зеркало - кровь.
Та самая девочка, которая так неизящно ругалась матом, принялась выкрикивать слова песни. Брайен хорошо различал ее голос в реве толпы. Постепенно песню подхватили все. Даже богемный обкуренный хиппи, который выдал то претенциозное замечание насчет какого-то там неоэкспрессионизма; даже отец бесноватой нимфетки. Слова гремели над толпой, как буря. Ритмический речитатив: смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Брайен все пробирался вперед - одинокий убийца вампиров с черной сумкой в руках. Мимо девчонок, трясущихся в экстазе, жующих жвачку и щелкающих пальцами. Мимо парней с разноцветными панковскими гребнями… ему показалось или один из них действительно мастурбировал, прикрывшись бумажным пакетом? Сложно сказать.
Слова повторялись опять и опять. Мысли Брайена как будто плыли по поверхности криков, вздымающихся как волна…
Смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Он добрался до первого ряда. В этот момент четверо стервятников, парящих над сценой, принялись швырять в публику останки собаки-робота. Послышались восторженные вопли охотников за сувенирами. А потом стервятники распахнули крылья, и над зрительным залом пронеслись четыре громадные тени наподобие теней летучих мышей. Толпа взорвалась криками ужаса и восторга.
Подсвеченный алым дым залил сцену и поглотил парящие фигуры. Теперь сцена была пуста. На секунду толпа умолкла, а потом разразилась медленным речитативом:
Тимми! Тимми! Мы хотим Тимми!
Брайен достал из сумки заостренный кол.
Ждать осталось недолго.
зал игровых автоматов и огонь
- Господи, - сказал сэр Фрэнсис Локк, отвернувшись от телеэкранов. - И это они называют музыкой.
- Они вроде бы там затихают, - заметил принц. - Похоже, сейчас будет самое главное.
- Да, - сказала Мьюриел. - У меня все готово. Передай мне вон те пакеты, Стивен.
Они опять взяли привычку гонять его и помыкать им, как будто он снова стал десятилетним мальчишкой из далекого прошлого. Но он все-таки встал и принес Мьюриел пакеты.
Там были бумажные короны для трех норн. Конусы из картона, оклеенные вырезками из журналов: звездами, солнцами, лунами и кометами.
- По виду так просто дешевка, - сморщился сэр Фрэнсис.
- В магии, как и во всем остальном, - наставительно проговорила Мьюриел, - имеет значение не антураж, а настрой.
- Кстати, насчет антуража… может быть, парочка человеческих жертв? - сказал принц.
- Ха! Мы принесем в жертву самого монстра!
- Так какой у нас план? - спросил Локк.
- Ты разве не чувствуешь? - Мьюриел повела рукой. - Рев толпы, он возбуждает нашего идола. Я уже с трудом удерживаю половинки, чтобы они не соединились раньше времени. Какая сила! Целое племя погибло, чтобы мы с вами смогли сыграть в эту игру - последнюю в жизни игру. Если подумать, то это жутко. Но и красиво тоже. И теперь мы повернем вспять ритуал, который мы совершили шестьдесят лет назад.
- То есть, как я понимаю, - сказал принц Пратна, - вместо молоденькой девственницы мы принесем в жертву старую шлюху?
- Ну и шуточки у тебя! - проговорила Мьюриел с притворной обидой, надевая на голову бумажную корону. - Помоги мне с плащом, прислужник.
Стивен без слов подошел и помог. Широкий плащ из тонкой гофрированной бумаги накрыл все кресло, так что казалось, что Мьюриел составляет единое целое со своей коляской. Впечатление, надо сказать, жутковатое.
- Замечательно выглядишь, милая, - заметил принц Пратна, облачаясь в такой же плащ.
- А ты, Майлс, пока последи за экранами, - сказал Локк. - Время близится. - Он достал из пакета кадило, наполнил его какой-то золой из шелкового кисета и зажег. - Твоя чаша силы, прислужник.
Стивен забрал у него кадило и принялся помахивать им из стороны в сторону. Оттуда воняло серой и горящим мясом. Он не решился спросить, что это за смесь.
Кашляя, он наблюдал за экранами. Со сцены уже убрали парчовое небо, так что теперь стало видно настоящее небо. Красивое небо в россыпи звезд. Над морем висела полная луна. Включилась приятная переливчатая музыка, которая смыла кошмарное впечатление от того безобразия, что творилось на сцене раньше. Толпа, которая еще минуту назад выкрикивала имя Тимми, теперь притихла в ожидании.
- Нам еще не пора? - спросил Пратна нетерпеливо.
- Нет, еще не пора. Пусть сначала наш общий друг споет пару песен. Дадим ему шанс напоследок, - хихикнула Мьюриел.
дитя ночи и комната смеха
Спускаясь на сцену за белым роялем на летучей платформе, Тимми не столько играл вступительную мелодию, сколько игрался с клавишами - добавляя то новый аккорд, то мелизму . Один край его вампирского плаща был наброшен на голову наподобие капюшона; второй край развевался у него за спиной на искусственном ветру, придавая ему этакий байроническо-романтический вид.
Он пока еще не начал петь, но вступление к его первой песне уже заиграло - обманчиво тихое, как бы на втором плане. Оно будет повторяться опять и опять, пока он не даст знак музыкантам. Пока он не будет готов. Он ждет, пока публика не успокоится после бешеного представления разогревочной группы. Готовится очередная буря, и он наслаждается кратким затишьем. Рояль, парящий над многотысячной толпой; случайные блики света отражаются от его почти зеркальной поверхности… И он плывет на потоке людских эмоций, на ночном ветру, под полной луной.
Музыка становится громче, но лишь чуть-чуть. Это пока еще не совсем музыка. Она похожа на жалобный вой китовых песен вдали, на голос стихий. По залу проносится гул. Им уже невтерпеж, думает Тимми. Они ждут, когда он запоет. Но он еще не готов. Ему страшно. Хотя он знает, что не должен показывать им свой страх. Показать страх - значит признать поражение.
Он нажимает на кнопку пульта, скрытого под крышкой рояля, - дает знак помощнику режиссера, что он еще не совсем готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Ничего себе так представление, - сказал какой-то длинноволосый мужик постарше в темных очках, мимо которого протискивался Брайен. - Ярчайший пример постминималистического неоэкспрессионализма. Очень мило, я вам скажу. - Он выдохнул Брайену в лицо какой-то ароматный дым.
- Мать твою, как невьебенно! - продолжала надрываться девица, в то время как ее папочка, кажется, мягко журил ее за нецензурщину.
Толпа заходилась в экстазе - ошеломленная, возбужденная, злая. Стервятники продолжали свой бешеный танец. Их костюмы лоснились от крови.
- Убить мудаков! - орал кто-то в толпе. А потом этот крик подхватил весь стадион. А когда стервятники вновь взмыли в воздух на тросах, солист выставил перед собой оторванную собачью голову. Спутанные провода тянулись из окровавленной шеи до самой сцены. Они вновь зарядили припев.
Это собачья жизнь. И собачья же смерть. Смерть - только иллюзия. Зеркало - кровь.
Та самая девочка, которая так неизящно ругалась матом, принялась выкрикивать слова песни. Брайен хорошо различал ее голос в реве толпы. Постепенно песню подхватили все. Даже богемный обкуренный хиппи, который выдал то претенциозное замечание насчет какого-то там неоэкспрессионизма; даже отец бесноватой нимфетки. Слова гремели над толпой, как буря. Ритмический речитатив: смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Брайен все пробирался вперед - одинокий убийца вампиров с черной сумкой в руках. Мимо девчонок, трясущихся в экстазе, жующих жвачку и щелкающих пальцами. Мимо парней с разноцветными панковскими гребнями… ему показалось или один из них действительно мастурбировал, прикрывшись бумажным пакетом? Сложно сказать.
Слова повторялись опять и опять. Мысли Брайена как будто плыли по поверхности криков, вздымающихся как волна…
Смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Он добрался до первого ряда. В этот момент четверо стервятников, парящих над сценой, принялись швырять в публику останки собаки-робота. Послышались восторженные вопли охотников за сувенирами. А потом стервятники распахнули крылья, и над зрительным залом пронеслись четыре громадные тени наподобие теней летучих мышей. Толпа взорвалась криками ужаса и восторга.
Подсвеченный алым дым залил сцену и поглотил парящие фигуры. Теперь сцена была пуста. На секунду толпа умолкла, а потом разразилась медленным речитативом:
Тимми! Тимми! Мы хотим Тимми!
Брайен достал из сумки заостренный кол.
Ждать осталось недолго.
зал игровых автоматов и огонь
- Господи, - сказал сэр Фрэнсис Локк, отвернувшись от телеэкранов. - И это они называют музыкой.
- Они вроде бы там затихают, - заметил принц. - Похоже, сейчас будет самое главное.
- Да, - сказала Мьюриел. - У меня все готово. Передай мне вон те пакеты, Стивен.
Они опять взяли привычку гонять его и помыкать им, как будто он снова стал десятилетним мальчишкой из далекого прошлого. Но он все-таки встал и принес Мьюриел пакеты.
Там были бумажные короны для трех норн. Конусы из картона, оклеенные вырезками из журналов: звездами, солнцами, лунами и кометами.
- По виду так просто дешевка, - сморщился сэр Фрэнсис.
- В магии, как и во всем остальном, - наставительно проговорила Мьюриел, - имеет значение не антураж, а настрой.
- Кстати, насчет антуража… может быть, парочка человеческих жертв? - сказал принц.
- Ха! Мы принесем в жертву самого монстра!
- Так какой у нас план? - спросил Локк.
- Ты разве не чувствуешь? - Мьюриел повела рукой. - Рев толпы, он возбуждает нашего идола. Я уже с трудом удерживаю половинки, чтобы они не соединились раньше времени. Какая сила! Целое племя погибло, чтобы мы с вами смогли сыграть в эту игру - последнюю в жизни игру. Если подумать, то это жутко. Но и красиво тоже. И теперь мы повернем вспять ритуал, который мы совершили шестьдесят лет назад.
- То есть, как я понимаю, - сказал принц Пратна, - вместо молоденькой девственницы мы принесем в жертву старую шлюху?
- Ну и шуточки у тебя! - проговорила Мьюриел с притворной обидой, надевая на голову бумажную корону. - Помоги мне с плащом, прислужник.
Стивен без слов подошел и помог. Широкий плащ из тонкой гофрированной бумаги накрыл все кресло, так что казалось, что Мьюриел составляет единое целое со своей коляской. Впечатление, надо сказать, жутковатое.
- Замечательно выглядишь, милая, - заметил принц Пратна, облачаясь в такой же плащ.
- А ты, Майлс, пока последи за экранами, - сказал Локк. - Время близится. - Он достал из пакета кадило, наполнил его какой-то золой из шелкового кисета и зажег. - Твоя чаша силы, прислужник.
Стивен забрал у него кадило и принялся помахивать им из стороны в сторону. Оттуда воняло серой и горящим мясом. Он не решился спросить, что это за смесь.
Кашляя, он наблюдал за экранами. Со сцены уже убрали парчовое небо, так что теперь стало видно настоящее небо. Красивое небо в россыпи звезд. Над морем висела полная луна. Включилась приятная переливчатая музыка, которая смыла кошмарное впечатление от того безобразия, что творилось на сцене раньше. Толпа, которая еще минуту назад выкрикивала имя Тимми, теперь притихла в ожидании.
- Нам еще не пора? - спросил Пратна нетерпеливо.
- Нет, еще не пора. Пусть сначала наш общий друг споет пару песен. Дадим ему шанс напоследок, - хихикнула Мьюриел.
дитя ночи и комната смеха
Спускаясь на сцену за белым роялем на летучей платформе, Тимми не столько играл вступительную мелодию, сколько игрался с клавишами - добавляя то новый аккорд, то мелизму . Один край его вампирского плаща был наброшен на голову наподобие капюшона; второй край развевался у него за спиной на искусственном ветру, придавая ему этакий байроническо-романтический вид.
Он пока еще не начал петь, но вступление к его первой песне уже заиграло - обманчиво тихое, как бы на втором плане. Оно будет повторяться опять и опять, пока он не даст знак музыкантам. Пока он не будет готов. Он ждет, пока публика не успокоится после бешеного представления разогревочной группы. Готовится очередная буря, и он наслаждается кратким затишьем. Рояль, парящий над многотысячной толпой; случайные блики света отражаются от его почти зеркальной поверхности… И он плывет на потоке людских эмоций, на ночном ветру, под полной луной.
Музыка становится громче, но лишь чуть-чуть. Это пока еще не совсем музыка. Она похожа на жалобный вой китовых песен вдали, на голос стихий. По залу проносится гул. Им уже невтерпеж, думает Тимми. Они ждут, когда он запоет. Но он еще не готов. Ему страшно. Хотя он знает, что не должен показывать им свой страх. Показать страх - значит признать поражение.
Он нажимает на кнопку пульта, скрытого под крышкой рояля, - дает знак помощнику режиссера, что он еще не совсем готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111