- Не могу, - сказал Тимми. - Я и так возбужден до предела.
- По какому поводу возбужден? - полюбопытствовал Бритва.
- Насчет моих поездов. Сегодня утром пришла посылка. Линия Яманота, из Японии.
- Каких еще поездов? А… игрушечных.
- Ага.
Вот тоже загадка. Бритва решил, что с него хватит Тимми Валентайна. Он поднялся с диванчика - рой шаблонных красавиц тут же сомкнулся вокруг Тимми, скрывая его из виду - и направился обратно в центральный зал.
Маленькая холодная ручка потянула его за рукав.
- Я занят. Отстань. Что такое… - И тут он увидел девчонку. Лет шестнадцать-семнадцать. Фигуристая. И что самое интересное: она явно не собиралась присоединяться к толпе восторженных почитательниц Тимми.
- Ты не из этих… поклонниц?
- Нет. Я Китти Бернс. Классная у тебя бритва, мне нравится.
- У меня есть еще кое-что классное. Хочешь глянуть? - подмигнул девушке Бритва, который был женат дважды, развелся и со второй женой тоже и ни разу не воспользовался своим правом видеться с детьми.
- А ты времени зря не тратишь, - заметила Китти. - Пойдем наверх? Там есть комната…
- Но это как бы его дом…
- Я здесь живу.
- Ага. Вот поэтому ты не поклонница. Хочешь чего-нибудь выпить?
- Потом. У меня есть задумка поинтереснее.
Она смотрела ему прямо в глаза. Ее нельзя было назвать красивой и даже хорошенькой, но у нее была неплохая фигура. И ему нравилось, как она держится - напористо и нахально. Как будто явилась сюда прямиком с Бульвара или с Таймс-сквер. Ее маленькие острые грудки вызывающе торчали под полупрозрачной белой футболкой в обтяжку. Ярко-красная помада на губах только что не светилась.
- Ну, сегодня мне есть что праздновать, - сказал он. - Благодаря нашему общему другу Тимми я заработаю хренову кучу денег.
- Ну так пойдем.
- Куда?
- Наверх. Не побоишься?
- Конечно, я не побоюсь. Я сегодня гуляю.
Она взяла его за руку и повела вверх до лестнице. Ему вдруг стало не по себе… она с такой силой вцепилась ему в руку… и что-то было такое в этом прикосновении, отчего пробивала дрожь… смутное чувство гадливости… и еще - ее рука была очень холодной. Наверное, я перебрал с наркотой, решил Бритва. Все ощущения сбились.
А потом - тесная комнатушка, больше похожая на чулан. Каменные стены. Чуть ли не средневековая атмосфера. Узкая кровать… как будто и не кровать, а гроб.
- Ты как относишься к… некоторым извращениям? - спросила Китти Бернс, потянув его за галстук.
- К каким, например?
- Например, если я буду кусаться.
- Погоди.
Она медленно сняла с себя джинсы. Белья она не носила. Сквозь туман алкоголя и наркоты Бритва почувствовал, как у него встает - буквально все разбухает. Он легонько прикоснулся к ее плечу кончиками пальцев, как будто боялся, что его тряхнет током. Такая холодная… как будто отлитая из затвердевшего лунного света.
- Дай я тебя укушу, - страстно выдохнула она.
- Я уже чувствую: нам будет жарко, - усмехнулся он, сбросил камзол и расстегнул рубашку.
Она прикоснулась к его щеке. Провела рукой по волосам и принялась играть с серьгой-бритвой.
- Ты ее лучше не трогай, - испугался он. - Она настоящая, можно порезаться.
- Или порезать тебя.
И она так и сделала. Воткнула бритву ему в шею. А потом приникла губами к ране и стала слизывать кровь. Да уж, подумал он, девочка знает толк в извращениях. Постепенно она осмелела и буквально присосалась к его шее. Это больше уже не казалось забавным. Его охватила сонливость… вязкая дрема… они опустились на кровать… свет замигал, побледнел… Господи Боже, эти клыки, клыки… так сонно, так сонно…
- Эй, послушай. Меня что-то в сон вырубает. И вообще, я не любитель этих садомазохистских штучек, - пытался он протестовать, но она продолжала пить его кровь, и теперь он почувствовал, как она водит ногтями вокруг его сосков, постепенно сужая круги. Больно, по-настоящему больно… но он не может кричать, все как будто в тумане, хочется спать, спать… как будто лежишь в гробу и тебя опускают в землю, как будто ты погружаешься в сон, глубокий сон без сновидений…
Потом, почти за гранью сознания, он слышит голоса:
- Мне кажется, он будет жить.
- А если что, Руди, все можно будет списать на сверхдозу или что-нибудь в этом роде.
- Эта тупая девчонка! Как она не понимает…
Голоса отдаляются, затихают. Еще какое-то время он слышит гул вечеринки, звон бокалов, смех юных женщин, последние такты какой-то дурацкой мелодии. А потом - четкий голос, перекрывающий все:
- Ну что ж… Если он не оклемается, газетчикам будет о чем написать. Небольшой скандал в прессе даже на руку Тимми. Скандалы подстегивают продажи…
потерянная девчонка
Вечеринка закончилась. Ему показали тело Кенделла. Он буквально взбесился. Хотел взять кол и самолично воткнуть его Китти в сердце. Он знает, что это ее убьет, потому что она еще молода и верит. Вера вампиров в колья, размышляет Тимми, сродни вере смертных детей в Санта Клауса - они цепляются за нее до последнего, как будто тем самым пытаются защититься от горького цинизма бессмертия.
Он долго мучился, что делать с Бритвой: позволить ему пробудиться к нежизни или убить навсегда. Он знал, что если не действуют никакие средства, порожденные суевериями, существо, готовое стать бессмертным, можно убить, вырвав у него сердце или свернув шею. Теперь оставалось решить: сможет ли он без Бритвы? Впрочем, в такой большой звукозаписывающей компании наверняка найдется еще не один исполнительный продюсер.
Он вышел в сад. В доме один за одним гасли огни. Но ему это без разницы - он видит даже в полной темноте.
Руди с Марией принесли ему тело. Они держат его перед ним на вытянутых руках. Я сейчас вроде как бог, размышляет он. Я могу дать этому человеку нежизнь или приговорить его к окончательной смерти.
Он качает головой.
Тело падает на гравий. Руди уходит на пару минут и возвращается с топором. Он пытается отрубить Бритве голову, но на улице очень темно, и он промахивается. Повсюду кровь - гравий уже пропитался красным. Мария сбегала в дом за губкой. Наконец голова отделилась от тела и откатилась с дорожки в траву. Тимми смотрит в мертвые глаза, которые бледно поплескивают в темноте. Он очень зол, очень. Если бы Карла сейчас не спала, он бы вывалил на нее все свои неприятности. Но она давно поднялась к себе; она не любит подобные шумные сборища.
Он возвращается в дом. Ему плохо, ему противно. В доме темно, все огни погашены. Он идет через большую гостиную: подбирает с пола окурки, собирает перевернутые бокалы. И все это - в непроглядной тьме.
Он слышит какой-то звук. Как будто плачет ребенок.
Но где?
По-кошачьи сливаясь с сумраком, он проходит через две гостиные, через просторную кухню, где готовят ему пищу, которую он не ест, через небольшую крытую галерею - к бассейну. Плач доносился отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111