Он продолжает говорить; он генерирует образы насилия. Лица смотрят на него, пока он говорит о вооруженной борьбе, о необходимости единения, о требованиях крови и силы. Прорисовывается темный портрет при полном согласии присутствующих. Он перестает говорить; он приглашает дискутировать; сознания переваривают приемы кровопролития, степени военных действий, светлую новую реальность в завершение всего этого. Потом они спокойно выходят из помещения; в соседнем поп-группа не жалеет децибелов. В кафетерии над тарелкой с салатом Говард говорит Питеру Маддену:
- Не так уж их тут много.
- Разговорами людей не радикализируешь, - говорит Питер Мадлен, - их завоевываешь действиями.
- Это верно, - говорит Говард.
Девушка по имени Бекк Потт, в джинсовой ткани, со светлыми волосами, закрученными в косицы, говорит:
- А вы можете предложить какие-нибудь действия?
- Не знаю, - говорит Говард. - Мойра Милликин сказала мне утром, что сюда для выступления может приехать Мангель.
- Да вы шутите, - говорит Бекк Потт, - сейчас все до того притихли, что и фашиста не заставить предпринять фашистские действия.
- Почему они не подавляют нас, как прежде? - спрашивает Питер Мадден.
- В этом ваша проблема, - говорит Говард, - а потому вам следует примериться к мягкому либеральному брюху. Установить, где они терпимы, и нанести удар там. Мангель провоцирует их на терпимость.
- Но почему вы думаете, что они его пригласят? - спрашивает Бекк Потт.
- Полагаю, что пригласят, - говорит Говард.
- Ну и чудесно, - говорит Бекк Потт. - Купите мне пива, Говард. У вас денег больше, чем у меня.
- Дайте ей денег, - говорит Питер Мадден, - а сходить за ним она сама сходит.
- Я его возьму, - говорит Говард. - Послушайте, приходите сегодня вечером ко мне на вечеринку.
- Ладно, - говорит Бекк Потт.
- Мы с Мойрой просто предвкушаем вечеринку у тебя дома сегодня вечером, - говорит Генри Бимиш несколько минут спустя, когда они встречаются, входя в лифт Корпуса Социальных Наук. - Мы всегда их предвкушаем.
- Вот и хорошо, - говорит Говард, - вечер должен быть оживленным. Мы пригласили всех.
- Вы всегда так, - говорит Генри, стоя внутри кабины и нажимая не на ту кнопку; лифт начинает неумолимо спускаться в подвал, где хранится мусор. - Ваши вечеринки самые интересные из всех, на которых мы бываем. Двери лифта раздвигаются; они таращатся на мусорные баки.
- Как Майра? - спрашивает Говард, нажимая правильную кнопку.
- Ну, ты знаешь, - говорит Генри.
- Нет, - говорит Говард, пока они поднимаются.
- У нее все хорошо, - говорит Генри. - Она только что купила новую посудомоечную машину. А как Барбара?
- А, Барбара, - говорит Говард. - Она отвечает ударом на удар.
- Хорошая девочка, - говорит Генри. - Ну что же, семестр начался, слава богу, мне больше ничего не надо делать с моей книгой.
- Ты пишешь книгу, Генри? - говорит Говард, когда лифт останавливается. - Это хорошо.
- Я подумал, что напишу книгу, - говорит Генри. - Разумеется, мне совершенно нечего сказать. А мы приехали. Береги себя, старина.
- Обязательно, - говорит Говард.
- Так до вечера, - говорит Генри, скрываясь в одном из коридоров пятого этажа.
Говард идет по противолежащему коридору; он возвращается в свой кабинет. Теперь предстоит еще побеседовать с новыми студентами, написать письма, продиктовать то, ce и это мисс Хо, которая сидит в своем кресле напротив него и стенографирует то, что он диктует. Затем он идет в библиотеку; компьютер выдает ему несколько книг; он уносит их к себе в кабинет и укладывает в Дипломат. Затем с отличным вступлением в новый семестр позади и радостями вечеринки впереди он выходит к автостоянке. И почти в пять этого дня, который Флора и многие другие отметили в своих ежедневниках, он возвращается в дом на полукруге и проходит через прохладную прихожую в кухню.
В дни, когда Кэрки ремонтировали свой дом, они с особым старанием трудились над кухней, поскольку им обоим приходилось проводить там столько времени. Они выполнили ее в сосне и камыше: длинный стол из выскобленных сосновых досок, полки по стенкам сосновые, сосновые шкафчики, сосновые стулья с плетеными камышовыми сиденьями и камышовые циновки на полу. Барбара стоит посреди всего этого на фоне виниловых обоев, восславляющих выпуклые линии луковиц и чесночных головок; на ней полосатый мясницкий фартук, и она готовит паштет. И дети здесь - наполняют миски орехами и солеными крендельками.
- Я сказала, чтобы ты вернулся в четыре, - говорит Барбара, когда Говард легонько чмокает ее в щеку. Она вытирает щеку тыльной стороной ладони; она глядит на него.
- У меня был очень насыщенный день, - говорит Говард.
- Не сомневаюсь, - говорит Барбара. - Не рассказывай мне про него. Совершенно очевидно, что он тебя очень взбодрил, а я сейчас не в настроении слушать рассказы о том, как кто-то счастлив.
- Ты опоздал, Говард, - говорит Селия, - это очень плохо.
- Ну, - говорит Барбара, - еще надо сделать вот что. Протереть стаканы, откупорить все бутылки с вином; позже на это не будет времени. Я налью несколько десятков стаканов. Расставь пепельницы, не терплю замусоренных ковриков, а студенты по какой-то причине начали теперь бросать окурки на пол.
- И всегда бросали, - говорит Говард, - прежде нас это не трогало.
- А теперь трогает, - говорит Барбара. - А затем устрой дом, как считаешь нужным, говоря социологически, для всех взаимодействий, про которые ты любишь распространяться. И еще тебе нужно вымыться и переодеться. Особенно если ты намерен вступить в интимные отношения не со мной. У меня был выматывающий, выводящий из себя день, Говард, думаю, тебе следует это знать. Мне дважды звонила Розмари; по-моему, она свихивается. И по-моему, у меня начинается менструация, чудесно, а? И Энн уехала.
- Да? - спрашивает Говард, протирая бокалы полотенцем.
- И до того, как вымыла вчерашнюю грязную посуду, а не после, - говорит Барбара. - Вернулась в свою квартиру.
- Я думал, она поможет сегодня, - говорит Говард.
- А, значит, ты утром подтолкнул ее сбежать, так? - спрашивает Барбара.
- Все кого-нибудь да эксплуатируют.
Говард начинает вынимать бутылки из первой картонной коробки и ставить их на стол.
- Только не здесь, - говорит Барбара. - Где-нибудь еще. Это пространство занимаю я.
Она кладет на стол длинные французские батоны и начинает ловко их нарезать, складывая ломти в камышовую корзинку. Говард стоит возле кухонных шкафчиков; он достает штопор из соснового ящика и начинает умело откупоривать бутылки одну за другой. Подбегают дети и начинают лизать вытащенные пробки; вечеринка Кэрков обретает форму.
Через некоторое время Говард покидает кухню и начинает обходить дом. Он крайне ревностный устроитель вечеринок, творец серьезного социального театра. Теперь он ходит по дому, расставляет пепельницы, и блюдца, и стулья, раскладывает подушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85