- Не могли бы вы дать мне ее адрес?
- Боюсь, что нет, - говорит тот.
- Это очень важно, - говорит Говард.
- О мисс Каллендар нелегко что-нибудь узнать, - говорит романист. - В личном плане она очень замкнута.
- Вы знаете ее адрес? - спрашивает Говард.
- Нет, - говорит тот, - нет, не знаю.
- Ну, что же, - говорит Говард, - если хочешь узнать что-то о людях, это всегда возможно. Немного настойчивости. Чуть-чуть любопытства.
- Иногда этого лучше не делать, - говорит тот.
- Ничего, - говорит Говард, - я его узнаю.
- Я предпочел бы, чтобы вам этого не удалось, - говорит романист.
- Удастся, - говорит Говард, выходя из кабинета и закрывая дверь.
Он возвращается из света и воздушности Гуманитарных Наук в темную массивность Социологических; он садится за свой стол и просматривает адресную книгу университета, телефонную книгу Водолейта. Он звонит в регистратуру, где по идее должны храниться такие сведения; их там нет. Он звонит секретарю английского факультета; он звонит декану. Он звонит в хозяйственный отдел; он звонит в университетскую библиотеку. Он звонит в университетский книжный магазин.
- Да, - говорит управляющий, - для открытия счета нам требуется домашний адрес. Я погляжу и позвоню вам.
Говард надевает свое пальто, свою шляпу и сидит за письменным столом, ожидая, чтобы телефон зазвонил.
- Рад помочь, - говорит управляющий, - вот он.
Говард записывает адрес, идет на автостоянку, садится в фургон, едет под унылым зимним небом в город. Найти адрес на практике оказывается столь же нелегко, как и в теории, поскольку он приводит в ту часть города, где Говард бывает лишь изредка - старинную, курортную. Улица Холм Замка закрыта для машин, это кривая, мощенная булыжником викторианская улочка над портом. Найти дом можно, только поднявшись по крутому склону в сторону бастиона замка; там вы осведомляетесь в газетном киоске, продающем сувениры, где получаете неправильные указания, а потом в кафе, где получаете правильные. Со стороны порта курится туман; перекликаются гудки рыболовецких судов. На двери дома в ряду изукрашенных викторианских недвижимостей есть кнопка звонка, помеченная «За» без фамилии; это настолько несомненная его цель, что он нажимает кнопку. Он стоит в тумане; после некоторого интервала в доме слышатся шаги, спускающиеся по лестнице. Дверь открывается, и в изукрашенном дверном проеме стоит мисс Каллендар в черном брючном костюме с темным подозрительным выражением на лице.
- А, это вы, - говорит мисс Каллендар, - как вы узнали, где я живу?
- Это было нелегко, - говорит Говард.
- И не должно было быть легко, - говорит мисс Каллендар. - Со всем уважением, доктор Кэрк, но я надеялась, что это будет невозможно.
- Но почему? - спрашивает Говард.
- Я вам объяснила, - говорит мисс Каллендар, - я не хочу, чтобы какой-нибудь там христианский экзистенциалист, или аспирант, или социолог заглядывал сюда на всякий случай.
- Но нас всех можно найти, - говорит Говард.
- Как? - спрашивает мисс Каллендар.
- Впустите меня, и я вам расскажу, - говорит Говард.
- Это противоречит моим принципам, - говорит мисс Каллендар.
- Я пришел не за тем, чтобы обвинять вас, или соблазнять, или обращать в свою веру, - говорит Говард. - Я просто хочу рассказать вам одну историю.
- Историю, - говорит мисс Каллендар.
- Тут очень холодно, - говорит Говард.
- Ну, хорошо, - говорит мисс Каллендар, - входите. Большой викторианский дом чуть попахивает плесенью.
Говард следует за бархатным задиком мисс Каллендар вверх по ступенькам; потом снова вверх по другим ступенькам, и еще, и еще, пока они не оказываются на самом верхнем этаже. Площадка ведет к темно-коричневой двери. Мисс Каллендар открывает ее и впускает его внутрь.
- Ну вот, - говорит мисс Каллендар, - моя очень удобная квартира.
- Да, вы мне говорили, - говорит Говард.
Квартира очень маленькая; изгибистые стены, викторианские эстампы на них под следами сырости, горящий газовый камин, потрепанный красный афганский ковер, торшер с абажуром в бахроме и картинках, два кресла и диван в чехлах из ситца в цветочек.
- Ну и как вы узнали? - спрашивает мисс Каллендар, стоя перед газовым камином.
- Вас нет в телефонной книге, - говорит Говард.
- За неимением телефона, - говорит мисс Каллендар.
- И вас нет в списках избирателей, - говорит Говард.
- За неимением права голоса, - говорит мисс Каллендар.
- Но вы есть в списке книжного магазина, поскольку им требуется домашний адрес для открытия счета, - говорит Говард.
- Ну, что же, - говорит мисс Каллендар, - столько хлопот только для того, чтобы прийти рассказать мне историю.
- Но вы же слышали его версию, - говорит Говард, - не кажется ли вам, что вы должны выслушать и мою?
- Я очень беспристрастна, - говорит мисс Каллендар, - но все как будто считают меня своего рода экспертом по историям. А я им не являюсь.
- Я думал, это ваша область, - говорит Говард, снимая свое пальто.
- Совсем нет, - говорит мисс Каллендар, - мы ведь живем в эпоху высокой специализации. Моя область - лирические стихи, а это две большие разницы.
- И в чем же разница? - спрашивает Говард.
- Не хотите ли чаю? - спрашивает мисс Каллендар. - Истории всегда вызывают у меня жажду.
- Благодарю вас, - говорит Говард.
Мисс Каллендар выходит в еще одну коричневую дверь, и слышно позвякивание чайника.
- Вы не объяснили разницы, - говорит Говард в направлении этих звуков.
- О, она очень велика, - говорит мисс Каллендар. - Если существует логическая разница между формой и содержанием, которой, мы уже согласились, не существует, то истории должны очень прилежать содержанию, а лирические стихи в той же степени - форме.
- Понимаю, - говорит Говард.
- Как вы понимаете, доктор Кэрк, я предпочитаю форму. Боюсь, истории кажутся мне очень неорганизованными и рыхлыми.
- Понимаю, - говорит Говард, заглядывая за третью коричневую дверь. Там еще одна комната, которую ему описала мисс Каллендар; спальня с кроватью в ней.
- Я рад, что вы были голодны в тот вечер, - говорит он в сторону кухни.
- Креветки под чесночным соусом оказались очень вкус-ми, - говорит мисс Каллендар.
- Я думал тогда, что вы пригласите меня сюда, - говорит Говард.
- Я знаю, - говорит мисс Каллендар, - но, как я объяснила вам тогда, моему аппетиту есть предел. И к счастью, как оказалось.
- Почему к счастью? - спрашивает Говард.
- Ну, думаю, мне вряд ли было бы приятно попасть в список ко всем остальным.
- Но было бы это так уж плохо? - спрашивает Говард.
- А! - говорит мисс Каллендар, возвращаясь в комнату с подносом и коричневым чайничком для заварки. - Вы считаете его почетным списком. Увековечением спасенных душ. В этом суть вашей истории?
Говард стоит у окна, из которого открывается вид на замок и зимнее море за ним; он говорит:
- По меньшей мере я надеюсь, что вы не поверили версии мистера Кармоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- Боюсь, что нет, - говорит тот.
- Это очень важно, - говорит Говард.
- О мисс Каллендар нелегко что-нибудь узнать, - говорит романист. - В личном плане она очень замкнута.
- Вы знаете ее адрес? - спрашивает Говард.
- Нет, - говорит тот, - нет, не знаю.
- Ну, что же, - говорит Говард, - если хочешь узнать что-то о людях, это всегда возможно. Немного настойчивости. Чуть-чуть любопытства.
- Иногда этого лучше не делать, - говорит тот.
- Ничего, - говорит Говард, - я его узнаю.
- Я предпочел бы, чтобы вам этого не удалось, - говорит романист.
- Удастся, - говорит Говард, выходя из кабинета и закрывая дверь.
Он возвращается из света и воздушности Гуманитарных Наук в темную массивность Социологических; он садится за свой стол и просматривает адресную книгу университета, телефонную книгу Водолейта. Он звонит в регистратуру, где по идее должны храниться такие сведения; их там нет. Он звонит секретарю английского факультета; он звонит декану. Он звонит в хозяйственный отдел; он звонит в университетскую библиотеку. Он звонит в университетский книжный магазин.
- Да, - говорит управляющий, - для открытия счета нам требуется домашний адрес. Я погляжу и позвоню вам.
Говард надевает свое пальто, свою шляпу и сидит за письменным столом, ожидая, чтобы телефон зазвонил.
- Рад помочь, - говорит управляющий, - вот он.
Говард записывает адрес, идет на автостоянку, садится в фургон, едет под унылым зимним небом в город. Найти адрес на практике оказывается столь же нелегко, как и в теории, поскольку он приводит в ту часть города, где Говард бывает лишь изредка - старинную, курортную. Улица Холм Замка закрыта для машин, это кривая, мощенная булыжником викторианская улочка над портом. Найти дом можно, только поднявшись по крутому склону в сторону бастиона замка; там вы осведомляетесь в газетном киоске, продающем сувениры, где получаете неправильные указания, а потом в кафе, где получаете правильные. Со стороны порта курится туман; перекликаются гудки рыболовецких судов. На двери дома в ряду изукрашенных викторианских недвижимостей есть кнопка звонка, помеченная «За» без фамилии; это настолько несомненная его цель, что он нажимает кнопку. Он стоит в тумане; после некоторого интервала в доме слышатся шаги, спускающиеся по лестнице. Дверь открывается, и в изукрашенном дверном проеме стоит мисс Каллендар в черном брючном костюме с темным подозрительным выражением на лице.
- А, это вы, - говорит мисс Каллендар, - как вы узнали, где я живу?
- Это было нелегко, - говорит Говард.
- И не должно было быть легко, - говорит мисс Каллендар. - Со всем уважением, доктор Кэрк, но я надеялась, что это будет невозможно.
- Но почему? - спрашивает Говард.
- Я вам объяснила, - говорит мисс Каллендар, - я не хочу, чтобы какой-нибудь там христианский экзистенциалист, или аспирант, или социолог заглядывал сюда на всякий случай.
- Но нас всех можно найти, - говорит Говард.
- Как? - спрашивает мисс Каллендар.
- Впустите меня, и я вам расскажу, - говорит Говард.
- Это противоречит моим принципам, - говорит мисс Каллендар.
- Я пришел не за тем, чтобы обвинять вас, или соблазнять, или обращать в свою веру, - говорит Говард. - Я просто хочу рассказать вам одну историю.
- Историю, - говорит мисс Каллендар.
- Тут очень холодно, - говорит Говард.
- Ну, хорошо, - говорит мисс Каллендар, - входите. Большой викторианский дом чуть попахивает плесенью.
Говард следует за бархатным задиком мисс Каллендар вверх по ступенькам; потом снова вверх по другим ступенькам, и еще, и еще, пока они не оказываются на самом верхнем этаже. Площадка ведет к темно-коричневой двери. Мисс Каллендар открывает ее и впускает его внутрь.
- Ну вот, - говорит мисс Каллендар, - моя очень удобная квартира.
- Да, вы мне говорили, - говорит Говард.
Квартира очень маленькая; изгибистые стены, викторианские эстампы на них под следами сырости, горящий газовый камин, потрепанный красный афганский ковер, торшер с абажуром в бахроме и картинках, два кресла и диван в чехлах из ситца в цветочек.
- Ну и как вы узнали? - спрашивает мисс Каллендар, стоя перед газовым камином.
- Вас нет в телефонной книге, - говорит Говард.
- За неимением телефона, - говорит мисс Каллендар.
- И вас нет в списках избирателей, - говорит Говард.
- За неимением права голоса, - говорит мисс Каллендар.
- Но вы есть в списке книжного магазина, поскольку им требуется домашний адрес для открытия счета, - говорит Говард.
- Ну, что же, - говорит мисс Каллендар, - столько хлопот только для того, чтобы прийти рассказать мне историю.
- Но вы же слышали его версию, - говорит Говард, - не кажется ли вам, что вы должны выслушать и мою?
- Я очень беспристрастна, - говорит мисс Каллендар, - но все как будто считают меня своего рода экспертом по историям. А я им не являюсь.
- Я думал, это ваша область, - говорит Говард, снимая свое пальто.
- Совсем нет, - говорит мисс Каллендар, - мы ведь живем в эпоху высокой специализации. Моя область - лирические стихи, а это две большие разницы.
- И в чем же разница? - спрашивает Говард.
- Не хотите ли чаю? - спрашивает мисс Каллендар. - Истории всегда вызывают у меня жажду.
- Благодарю вас, - говорит Говард.
Мисс Каллендар выходит в еще одну коричневую дверь, и слышно позвякивание чайника.
- Вы не объяснили разницы, - говорит Говард в направлении этих звуков.
- О, она очень велика, - говорит мисс Каллендар. - Если существует логическая разница между формой и содержанием, которой, мы уже согласились, не существует, то истории должны очень прилежать содержанию, а лирические стихи в той же степени - форме.
- Понимаю, - говорит Говард.
- Как вы понимаете, доктор Кэрк, я предпочитаю форму. Боюсь, истории кажутся мне очень неорганизованными и рыхлыми.
- Понимаю, - говорит Говард, заглядывая за третью коричневую дверь. Там еще одна комната, которую ему описала мисс Каллендар; спальня с кроватью в ней.
- Я рад, что вы были голодны в тот вечер, - говорит он в сторону кухни.
- Креветки под чесночным соусом оказались очень вкус-ми, - говорит мисс Каллендар.
- Я думал тогда, что вы пригласите меня сюда, - говорит Говард.
- Я знаю, - говорит мисс Каллендар, - но, как я объяснила вам тогда, моему аппетиту есть предел. И к счастью, как оказалось.
- Почему к счастью? - спрашивает Говард.
- Ну, думаю, мне вряд ли было бы приятно попасть в список ко всем остальным.
- Но было бы это так уж плохо? - спрашивает Говард.
- А! - говорит мисс Каллендар, возвращаясь в комнату с подносом и коричневым чайничком для заварки. - Вы считаете его почетным списком. Увековечением спасенных душ. В этом суть вашей истории?
Говард стоит у окна, из которого открывается вид на замок и зимнее море за ним; он говорит:
- По меньшей мере я надеюсь, что вы не поверили версии мистера Кармоди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85