- Той, которая сейчас уехала.
- Я про нее вовсе не думал, - говорит Говард.
- Вы правда думали обо мне? - спрашивает Фелисити.
- Думал о вас что?
- Ну, о моем интересе к вам. Что я так часто прихожу увидеться с вами. О всех неприятностях, про которые я вам рассказывала. И все это на вас никак не действовало?
- Разумеется, - говорит Говард, - как на преподавателя и куратора.
- Это просто роли, - говорит Фелисити, - я просила чего-нибудь получше. Целый год просила. Я озаботилась вами. Я не просто слежу за вами, чтобы написать статью. Я хочу, чтобы вы озаботились мной.
- Пойдемте наверх, - говорил Говард. - Это же вечеринка.
Внезапно Фелисити выкидывает себя из кресла на пол рядом с ним. Ее лицо искажено, рот открыт.
- Нет, - говорит Фелисити. - Вы мой куратор и отвечаете за меня.
- Мне кажется, вы неверно понимаете суть этой ответственности, - говорит Говард.
- Я вас пугаю? - спрашивает Фелисити.
- Нисколько, - говорит Говард, - просто вы предлагаете слишком много.
- Такая удача для вас, - говорит Фелисити. - И вы не хотите ее взять?
- Я получаю много предложений, - говорит Говард.
- Помните, что вы мне сказали, - говорит Фелисити. - Следуйте направлению своих собственных желаний. Делайте то, что хотите.
- Но ваше желание должно контактировать с желанием других людей, - говорит Говард.
- А вы не могли бы сконтактировать? - спрашивает Фелисити. - Постараться и сконтактировать?
- Мне нужно посмотреть, что происходит наверху, - говорит Говард. Фелисити всовывает ему руку между ног.
- Забудьте о том, что происходит наверху, - говорит она, - сделайте что-нибудь для меня. Помогите мне, помогите мне, помогите мне. Это акт милосердия.
О том, что происходит наверху, Говарду предстоит узнать только на следующий день. В одной из небольших спален, выходящих в коридор, где царит тишина, разбивается окно; причина - Генри Бимиш, который пробил стекло левой рукой, опустил ее и яростно провел по торчащим осколкам. Мало кто это услышал, да и те были крайне заняты; но кто-то из любопытства заглядывает в маленькую спальню, где он находится, и видит его, и выволакивает из обломков и из осколков вокруг него, и зовет остальных. Кто-то еще - девушка, которая думает о Гегеле, - бежит на поиски хозяина вечеринки. Кто-то еще - Розмари - бежит на поиски Барбары. Но и он, и она исчезли, как, впрочем, и Фелисити Фий, и молодой доктор Макинтош. К счастью, находится кто-то, кто берет ситуацию в свои руки. Это Флора Бениформ, прибывшая на вечеринку, дату которой записала в своем ежедневнике, очень поздно. Точнее говоря, на следующий день, так как вернулась на полуночном поезде из Лондона, где слушала новый доклад о женской шизофрении на семинаре в Тэвистокской клинике. Но она энергичная надежная женщина, и все чувствуют, что она справится с этим кризисом: она накладывает жгут; она посылает кого-то вызвать «скорую».
- Мы разослали людей по всему дому, - говорит худая факультетская супруга, разумная и трезвая, так как нынче ее черед вести машину домой через полицейские засады, нашпиговывающие утренний Водолейт. - Ни Говарда, ни Барбары нигде нет.
- Не сомневаюсь, у них есть свои заботы, - говорит флора. - Ну, нельзя считать хозяев дома ответственными за все, что происходит на таких вечеринках. Возможно, лучше будет поискать Майру.
- По-моему, она на кухне, - говорит факультетская супруга.
- Найдите ее, - говорит Флора, - однако сначала поглядите на нее и позовите сюда, только если она трезва и что-то соображает.
- Это серьезно? - спрашивает факультетская супруга.
- Достаточно, - отвечает Флора.
Мрачный студент нашел швабру с совком и сметает осколки под окном и вокруг Генри.
- Осторожнее, - говорит Флора.
- О Господи, как я смешон, - говорит Генри с пола.
Входит Майра, сжимая свою сумочку в блестках, а куафюра у нее теперь вовсе пьяна. Она смотрит на Генри, на Флору. Она говорит:
- Я слышала, Генри снова наглупил.
- Он сильно поранился, - говорит Флора. - Не знаю как, меня тут не было. Его надо отвезти на травмопункт, чтобы рану зашили.
- Полагаю, он хотел, чтобы я его пожалела, - говорит Майра.
- В данную минуту, боюсь, ваша реакция нас не особенно интересует, - говорит Флора. - Вы переигрываете, а сейчас это лишнее.
- Что ты затеял, Генри? - говорит Майра.
- Уходите, Майра, - говорит Флора. - Я отвезу Генри в клинику. Я в ней бывала много раз. Почему бы вам не отправиться домой и не подождать его там?
- Может быть, - говорит Майра. - Может быть.
Под мигающим синим маячком подъезжает «скорая помощь», и порядочное число людей помогает отнести стонущего Генри вниз по лестнице. Их ноги тяжело топают по Деревянным ступенькам, и внизу, в полуподвальном кабинете Говард слышит этот громовой шум. Маячок вспыхивает синевой сквозь занавески, отбрасывая странные формы на книжные полки и маски. Но Говард слишком занят, чтобы увидеть это по-настоящему или правильно истолковать.
- Они, кажется, наслаждаются вовсю, - шепчет он на ухо Фелисити Фий.
Фелисити шепчет над ним:
- Я тоже.
- Вот и хорошо, - говорит Говард.
- А ты?
- Да, - говорит Говард.
- Не слишком, - говорит Фелисити, - но я рада получать то, что ты можешь мне уделить.
- Так всегда и бывает, - говорит Говард.
- Нет, - говорит Фелисити.
Сирена «скорой помощи» сигналит, и она уносится со щербатого полукруга.
- Отдел по борьбе с наркотиками, - говорит Говард.
- Нет, лежи, лежи, останься здесь, - говорит Фелисити.
- Я подумал, что что-то случилось. Мне следовало быть там, - скажет Говард утром, когда Флора расскажет ему, что произошло. Но Флора добавит святую истину: на вечеринках у каждого есть что-то свое, чем заняться, и следует считать, что они этим и занимаются, как, кстати, по-своему занялся и Генри. Ведь люди - это люди, а вечеринки - это вечеринки; особенно когда их устраивают Кэрки.
VI
Четыре часа утра, и вечеринке наступает конец. Последние гости стоят в холле, некоторым для поддержки требуется стена; они говорят свои слова прощания; они рискуют выйти за дверь в спокойствие предрассветного Водолейта. Кэрки, эта гостеприимная пара, усердно их провожают, а затем поднимаются наверх в свою развороченную спальню, где резко пахнет марихуаной, и сдвигают кровать на ее законное место, и убирают с нее пепельницы, и раздеваются, и залезают под одеяло. Они ничего не говорят, будучи очень усталыми людьми; они не прикасаются друг к другу, им этого не требуется; Барбара в черной ночной рубашке укладывает свое тело в тело Говарда, ягодицами на его колени, и они тут же засыпают. А потом наступает утро, и на тумбочке у кровати трезвонит будильник, и они вновь просыпаются, вернувшись в жизнь обыденных вещей. Возвращается сознание и ощущается очень тяжелым от усиленного употребления; Говард раздвигает веки, рывок в бытие, регресс, новая попытка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85