Это аккуратное помещеньице без затей. На полке над раковиной - единственный флакончик духов, зубная щетка и тюбик с фтористой зубной пастой. Говард моет руки и лицо, глядя в зеркало на свое подувядшее, вопросительное, довольное лицо. Он протягивает руку за полотенцем у двери и видит на соседнем крючке неожиданный предмет, черное шелковое неглиже, новый взгляд на Флору. Стук в дверь, и входит Флора.
- Ты не против? - говорит она, садясь на край ванны, уже вполне одетая. Ее социальная личность восстановлена, ее великолепные тайны сокрыты.
- Ты не сказал мне, с кем у Майры был ее мимолетный разок.
- Догадайся, - говорит Говард, вытирая лицо полотенцем.
- Ну, конечно, - говорит Флора, - если Майра за все свое существование умудрилась обойтись одним маленьким внебрачным приключением, одной крохотной неверностью, конечно, это могло быть только с тобой. За такого рода услуги следовало бы награждать медалью.
Говард смеется и чмокает Флору в щеку; он говорит:
- У нее нет твоего стиля, Флора.
- Конечно, нет, - говорит Флора, - мне нечего опасаться. Майра могла бы обладать всем, но ты бы не заметил.
- Правда то, что всю свою энергию она вложила не в само событие, а в уборку, чтобы восстановить полный порядок.
- Ну-ну, - говорит Флора, - теперь мы знаем, почему она пришла поговорить с тобой. Ей бы хотелось в следующий раз устроить все получше.
- О Господи, - говорит Говард.
- Ну, она придет снова, - говорит Флора, - когда Генри чуть поправится. И конечно, ты должен оказать ей всю помощь, какая в твоих силах, всю помощь, в какой она нуждается. Вот видишь, как все на тебя рассчитывают.
- Ты думаешь, она хочет оставить Генри из-за меня? - спрашивает Говард.
- Конечно, она хочет его оставить, - говорит Флора, - вы не отправляетесь повидать Кэрков, если намерены остаться вместе. Это равносильно тому, чтобы обратиться в Планирование семьи за советом, как оставаться в безбрачии. И разумеется, совершенно очевидно, что разъезд имеет для нее свои преимущества, на что ты обязан ей указать. Я не сомневаюсь, что поведение Генри действует на нее самым разрушительным образом. И ты должен выглядеть заманчивой альтернативой.
Говард вешает полотенце на крючок; он говорит:
- Флора, ты меня пугаешь.
Флора, примостившись на краю ванны, смеется.
- Ах, Говард, - говорит она, - никак грехи твои находят тебя?
- Вряд ли это повод для восторгов, - говорит Говард.
- Ну ладно, - говорит Флора. - Если хочешь знать мое честное мнение, то она поиграет с этой мыслью, и погоняется за тобой, и попьет твое виски, но в конце концов убедится, что все-таки не может оставить Генри.
- Ты думаешь, он ей дорог? - спрашивает Говард.
- Не очень, - говорит Флора, вставая с ванны, - но она вложила в этот злополучный брак не меньше, чем он.
- Да, вот об этом я не подумал, - говорит Говард.
- Это очевидно, - говорит Флора, - через минуту тебе придется уйти. Пойдем, выпьем по-быстрому, прежде чем я тебя выдворю. Тебе это требуется, если судить по твоему виду.
Гостиная Флоры - длинная и темная с белым индийским ковром и кое-где рассеянными предметами мебели. Она ходит там в своей белой блузке и черной юбке, включая настольные лампы и плафоны. Их свет выявляет прямые линии простой современной мебели и текстуру некрашеных тканей. Комната Флоры это комната форм и красок, а не вещей, хотя кое-какие тщательно выбранные вещи и выделяются среди остальных: голубое аалтовское кресло у книжного шкафа, эстамп Хокни на стене, эпштейновский бюст на тиковом кофейном столике. Кухонька, сконструированная из промасленной древесины, выходит прямо в гостиную в дальнем ее конце; Флоре виден оттуда Говард, пока она открывает стенные шкафчики.
- У меня не слишком большой запас напитков, - говорит она. - Я бываю тут слишком редко, чтобы обзавестись погребом. Так что ты предпочтешь? Есть виски, и джин, и… виски.
- Я выпью виски, - говорит Говард, стоя в комнате.
- «Тичерз» или «Тичерз»? - спрашивает Флора.
- Да, пожалуйста, - говорит Говард.
Флора стоит в кухоньке и наливает виски из бутылки в две кубические массивные шведские стопки. Плафон светит с потолка прямо на нее; она великолепна, внушительна. Она возвращается и отдает одну стопку Говарду.
- Ладно, - говорит она, - присядь на минутку.
Говард садится в луковицу аалтовского кресла; Флора в своей черноте и белизне садится на простой серый современный диван с прямой спинкой.
- Ну, за тебя, Говард, - говорит она, - и за твою работу в мире.
- Пьем, - говорит Говард.
- Знаешь, я часто думаю, что в таких, как мы, есть что-то благородное, - говорит Флора, - встречаться вот так и столько нашего внимания и заботливости отдавать судьбам других, когда мы могли бы сосредоточиться на нашем собственном удовольствии.
- Да, - говорит Говард, - это по-особому альтруистичное занятие.
- Конечно, есть некоторое удовольствие в том, что мы делаем для них, - говорит Флора, - ведь иначе мы не хотели бы удержать наши жертвы только для себя.
- А мы хотим? - спрашивает Говард.
- Ну, тебе же не хотелось рассказать мне про визит Майры к тебе вчера вечером.
- Святость исповедальни, неразглашение врачебной тайны, это сугубо личное, - говорит Говард.
- Но ты же не веришь в личное, - говорит Флора, - и разгласишь все, что найдешь нужным. Нет, ты хотел оставить их для себя.
- Я хотел тебя, Флора, - говорит Говард.
- А потому помалкивал, чтобы я пригласила тебя в постель?
- Именно, - говорит Говард.
- И зря, - говорит Флора, - я бы все равно тебя пригласила.
- Правда? - спрашивает Говард. - Почему?
- По ужасной причине, - говорит Флора, - видишь ли, мне это с тобой нравится.
- Ничего приятнее ты ни разу мне не говорила, - говорит Говард.
- И никому другому, - говорит Флора.
- Значит, ты меня снова пригласишь. Флора сидит на диване и смотрит на Говарда.
- Нет, не знаю, - говорит Флора.
- Но ты должна, - говорит Говард.
- Я призналась, что хотела бы, - говорит Флора, - но долг зовет.
- Какой еще долг? - спрашивает Говард.
- Разве это не очевидно? - спрашивает Флора. - Мне ведь, безусловно, следует уложить Генри в постель с собой.
- Это нелепо, - говорит Говард.
- Но почему? - спрашивает Флора.
- Мы только что согласились, что Генри практически лишен пола.
- Я уверена, что так и есть, - говорит Флора, - но это ведь делается не только удовольствия ради.
- Ты хочешь сказать, - говорит Говард, - что теперь предпочтешь Генри мне?
- Предпочту только в одном смысле, - говорит Флора. - Я думаю, его нужда больше.
- О, черт, Флора, - говорит Генри, - это смешно.
- Ты ревнуешь, Говард, - говорит Флора.
- Ну, в отличие от тебя, я готов это признать, - говорит Говард. - Да, я ревную.
- Я не пытаюсь отбить его у тебя, - говорит Флора. - Мы можем поделиться им.
- Ревную не в этом смысле, - говорит Говард. - Я хочу тебя.
- Ну, мы будем встречаться в университете и вообще, - говорит Флора, - но сейчас половина десятого, выкатывайся, мне надо поработать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
- Ты не против? - говорит она, садясь на край ванны, уже вполне одетая. Ее социальная личность восстановлена, ее великолепные тайны сокрыты.
- Ты не сказал мне, с кем у Майры был ее мимолетный разок.
- Догадайся, - говорит Говард, вытирая лицо полотенцем.
- Ну, конечно, - говорит Флора, - если Майра за все свое существование умудрилась обойтись одним маленьким внебрачным приключением, одной крохотной неверностью, конечно, это могло быть только с тобой. За такого рода услуги следовало бы награждать медалью.
Говард смеется и чмокает Флору в щеку; он говорит:
- У нее нет твоего стиля, Флора.
- Конечно, нет, - говорит Флора, - мне нечего опасаться. Майра могла бы обладать всем, но ты бы не заметил.
- Правда то, что всю свою энергию она вложила не в само событие, а в уборку, чтобы восстановить полный порядок.
- Ну-ну, - говорит Флора, - теперь мы знаем, почему она пришла поговорить с тобой. Ей бы хотелось в следующий раз устроить все получше.
- О Господи, - говорит Говард.
- Ну, она придет снова, - говорит Флора, - когда Генри чуть поправится. И конечно, ты должен оказать ей всю помощь, какая в твоих силах, всю помощь, в какой она нуждается. Вот видишь, как все на тебя рассчитывают.
- Ты думаешь, она хочет оставить Генри из-за меня? - спрашивает Говард.
- Конечно, она хочет его оставить, - говорит Флора, - вы не отправляетесь повидать Кэрков, если намерены остаться вместе. Это равносильно тому, чтобы обратиться в Планирование семьи за советом, как оставаться в безбрачии. И разумеется, совершенно очевидно, что разъезд имеет для нее свои преимущества, на что ты обязан ей указать. Я не сомневаюсь, что поведение Генри действует на нее самым разрушительным образом. И ты должен выглядеть заманчивой альтернативой.
Говард вешает полотенце на крючок; он говорит:
- Флора, ты меня пугаешь.
Флора, примостившись на краю ванны, смеется.
- Ах, Говард, - говорит она, - никак грехи твои находят тебя?
- Вряд ли это повод для восторгов, - говорит Говард.
- Ну ладно, - говорит Флора. - Если хочешь знать мое честное мнение, то она поиграет с этой мыслью, и погоняется за тобой, и попьет твое виски, но в конце концов убедится, что все-таки не может оставить Генри.
- Ты думаешь, он ей дорог? - спрашивает Говард.
- Не очень, - говорит Флора, вставая с ванны, - но она вложила в этот злополучный брак не меньше, чем он.
- Да, вот об этом я не подумал, - говорит Говард.
- Это очевидно, - говорит Флора, - через минуту тебе придется уйти. Пойдем, выпьем по-быстрому, прежде чем я тебя выдворю. Тебе это требуется, если судить по твоему виду.
Гостиная Флоры - длинная и темная с белым индийским ковром и кое-где рассеянными предметами мебели. Она ходит там в своей белой блузке и черной юбке, включая настольные лампы и плафоны. Их свет выявляет прямые линии простой современной мебели и текстуру некрашеных тканей. Комната Флоры это комната форм и красок, а не вещей, хотя кое-какие тщательно выбранные вещи и выделяются среди остальных: голубое аалтовское кресло у книжного шкафа, эстамп Хокни на стене, эпштейновский бюст на тиковом кофейном столике. Кухонька, сконструированная из промасленной древесины, выходит прямо в гостиную в дальнем ее конце; Флоре виден оттуда Говард, пока она открывает стенные шкафчики.
- У меня не слишком большой запас напитков, - говорит она. - Я бываю тут слишком редко, чтобы обзавестись погребом. Так что ты предпочтешь? Есть виски, и джин, и… виски.
- Я выпью виски, - говорит Говард, стоя в комнате.
- «Тичерз» или «Тичерз»? - спрашивает Флора.
- Да, пожалуйста, - говорит Говард.
Флора стоит в кухоньке и наливает виски из бутылки в две кубические массивные шведские стопки. Плафон светит с потолка прямо на нее; она великолепна, внушительна. Она возвращается и отдает одну стопку Говарду.
- Ладно, - говорит она, - присядь на минутку.
Говард садится в луковицу аалтовского кресла; Флора в своей черноте и белизне садится на простой серый современный диван с прямой спинкой.
- Ну, за тебя, Говард, - говорит она, - и за твою работу в мире.
- Пьем, - говорит Говард.
- Знаешь, я часто думаю, что в таких, как мы, есть что-то благородное, - говорит Флора, - встречаться вот так и столько нашего внимания и заботливости отдавать судьбам других, когда мы могли бы сосредоточиться на нашем собственном удовольствии.
- Да, - говорит Говард, - это по-особому альтруистичное занятие.
- Конечно, есть некоторое удовольствие в том, что мы делаем для них, - говорит Флора, - ведь иначе мы не хотели бы удержать наши жертвы только для себя.
- А мы хотим? - спрашивает Говард.
- Ну, тебе же не хотелось рассказать мне про визит Майры к тебе вчера вечером.
- Святость исповедальни, неразглашение врачебной тайны, это сугубо личное, - говорит Говард.
- Но ты же не веришь в личное, - говорит Флора, - и разгласишь все, что найдешь нужным. Нет, ты хотел оставить их для себя.
- Я хотел тебя, Флора, - говорит Говард.
- А потому помалкивал, чтобы я пригласила тебя в постель?
- Именно, - говорит Говард.
- И зря, - говорит Флора, - я бы все равно тебя пригласила.
- Правда? - спрашивает Говард. - Почему?
- По ужасной причине, - говорит Флора, - видишь ли, мне это с тобой нравится.
- Ничего приятнее ты ни разу мне не говорила, - говорит Говард.
- И никому другому, - говорит Флора.
- Значит, ты меня снова пригласишь. Флора сидит на диване и смотрит на Говарда.
- Нет, не знаю, - говорит Флора.
- Но ты должна, - говорит Говард.
- Я призналась, что хотела бы, - говорит Флора, - но долг зовет.
- Какой еще долг? - спрашивает Говард.
- Разве это не очевидно? - спрашивает Флора. - Мне ведь, безусловно, следует уложить Генри в постель с собой.
- Это нелепо, - говорит Говард.
- Но почему? - спрашивает Флора.
- Мы только что согласились, что Генри практически лишен пола.
- Я уверена, что так и есть, - говорит Флора, - но это ведь делается не только удовольствия ради.
- Ты хочешь сказать, - говорит Говард, - что теперь предпочтешь Генри мне?
- Предпочту только в одном смысле, - говорит Флора. - Я думаю, его нужда больше.
- О, черт, Флора, - говорит Генри, - это смешно.
- Ты ревнуешь, Говард, - говорит Флора.
- Ну, в отличие от тебя, я готов это признать, - говорит Говард. - Да, я ревную.
- Я не пытаюсь отбить его у тебя, - говорит Флора. - Мы можем поделиться им.
- Ревную не в этом смысле, - говорит Говард. - Я хочу тебя.
- Ну, мы будем встречаться в университете и вообще, - говорит Флора, - но сейчас половина десятого, выкатывайся, мне надо поработать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85