- Он утверждает, что располагает записью промискуитетных сексуальных интимностей, - говорит Марвин. - Довольно подробной записью.
- Могу ли я узнать какие-нибудь подробности этой записи? - спрашивает Говард.
- Ну, начинается она с понедельника, - говорит Марвин. - У вас, насколько я понял, была вечеринка; поздно вечером вы были в своей полуподвальной комнате, и, согласно Кармоди, интимность произошла на полу с мисс Фий. Во вторник вы действовали в ином направлении, в квартире одной из наших общих коллег. В квартире наверху, но с прозрачными занавесками, и Кармоди опять предположил интимность.
- И это вопрос для вице-канцлера? - спрашивает Говард.
- Ну, я так не думал бы, - говорит Марвин, - но вечер продолжается. Вы вернулись домой, вашей жены там не было, а мисс Фий была.
- А вам известно, что там была и миссис Бимиш? - спрашивает Говард.
- Насколько я понял, между вашим возвращением домой и приездом миссис Бимиш прошел значимый промежуток времени.
- Большая часть которого была занята продолжительным телефонным разговором с вами, - говорит Говард. - Я попрошу вас подтвердить это официально, если понадобится.
- Ну что за паутина, - говорит Марвин. - Конечно, я скажу все, что знаю.
- А в среду?
- В среду вы оставались дома. Полагаю, бесплодный вечер для стороннего наблюдателя.
- Вероятно, я восстанавливал свои силы, - говорит Говард. - Есть еще?
- В четверг вы ужинали во французском ресторане с куратором самого Кармоди. Дама присутствовала при этом разговоре, и мы все пришли к согласию о полной невинности этого ужина.
- Доказательства начинают выглядеть хлипковато, не так ли? - спрашивает Говард.
- А! - говорит Марвин. - До этой субботы. Насколько я понял, ваша жена уехала на два дня, и все это время мисс Фий прожила у вас в доме и, предположительно, все еще находится там. Согласно мистеру Кармоди это были довольно активные два дня. В доме и снаружи, так сказать.
- А мистер Кармоди сказал вам, кроме того, что там живут еще двое детей и мисс Фий была там, чтобы присматривать за ними?
- Он утверждает, что они препятствием не послужили, - говорит Марвин.
- Ну, - говорит Говард, - спасибо, что сообщили мне. Я думаю, это окончательно подтверждает сказанное мной. Я сказал вам, что он шантажист. Вы не дали себя убедить. И вот теперь он полностью разоблачил себя.
- Он, безусловно, показал себя мерзким до гнусности, - говорит Марвин.
- И конечно, если он пойдет к вице-канцлеру, это сэкономит время. В конце концов, именно он должен разбираться с подобными отклонениями. За исключением, разумеется, судов. Я только удивлен, как, полагаю, будет удивлен и вице-канцлер, что вы обошлись с ним так, будто у него были хотя бы какие-то подобия доказательств.
- Говард, - говорит Марвин, - мне хотелось бы, чтобы вы поняли, что я вовсе не принял сторону Кармоди. Но я же предостерегал вас не допустить, чтобы это превратилось в яблоко раздора, а вы допустили. Я обязан сохранять объективность. Беда в том, что он видит себя как жертву несправедливости и ведет расследование, чтобы доказать свою правоту.
- Жертва несправедливости я, - говорит Говард. - Может быть, вы этого не видите. Я могу ответить на эти обвинения и показать грязные побуждения, которые за ними стоят.
- О, это отлично, Говард, - говорит Марвин. - То есть я думаю, вам придется дать некоторые объяснения вице-канцлеру. Когда он увидит фотографии…
- Кармоди фотографировал? - спрашивает Говард.
- Разве я не сказал? - спрашивает Марвин. - Он, видимо, умеет отлично работать с камерой. Конечно, ночные снимки ужасно неубедительны - тени на закрытых занавесках и тому подобное. Ваша проблема сведется только к дневным снимкам. Боюсь, в овраге это, несомненно, вы и мисс Фий. И поцелуй в электромобильчике.
- Это мерзость, - говорит Говард. - Все характеристики шантажа.
- Меня все это крайне огорчает, Говард, - говорит Мар-вин. - И я убежден, что вице-канцлер тоже будет чрезвычайно огорчен.
Марвин встает; он выходит из-за стола и похлопывает Говарда по локтю.
- Я очень жалею, что вы не прислушались ко мне, - говорит он. - Избегайте яблок раздора.
- Я думаю, когда вы услышите показания мисс Фий… - говорит Говард.
- О, я их не услышу, - говорит Марвин, провожая Говарда к двери. - К счастью, теперь это проблема вице-канцлера. Очень рад сказать, что меня это больше не касается. Знаете, это одна из тех черных минут, когда я искренне радуюсь тому, что влачу предельно скучную и пустую жизнь.
Марвин открывает дверь своего кабинета и стоит там, когда Говард выходит. В приемной мисс Хо свирепо печатает на машинке и не поднимает головы, когда Говард проходит мимо. Он выходит в коридор и идет по нему к лифту. Он спускается вниз, проходит через вестибюль и пересекает Пьяццу. На той стороне Пьяццы стоит Корпус Гуманитарных Наук, совсем не похожий на Социальные Науки: воплощение не высоты, массивности и темности, но длины, света и воздушности. Коридоры здесь освещаются высокими окнами с кустами возле них; доски объявлений на стенах оповещают о спектаклях, вечерах поэзии, лекциях с вином после их окончания. По какой-то причине коридоры, кроме того, отданы под выставку детского искусства; студенты сидят на скамьях и разговаривают. На дверях яркие таблички с фамилиями; Говард читает их, проходя мимо. Затем перед табличкой «Мисс Э. Каллендар» он останавливается; он стучит. Ответа нет, а потому он снова стучит и ждет. Дверь соседней комнаты чуть-чуть приоткрывается; оттуда выглядывает темная голова с взлохмаченными волосами и печальной физиономией, несколько секунд смотрит на Говарда, а затем втягивается внутрь. Лицо как будто неясно знакомое; Говарду вспоминается, что эта унылая фигура - преподаватель английского факультета, человек, который за десять лет до этого издал два довольно известных и приемлемо встреченных критикой романа, исполненные, как тогда было свойственно романам, нравственными метаниями и озабоченностью. С тех пор - полное безмолвие, словно под давлением современной перемены, не осталось никаких нравственных метаний и озабоченности, никакого нового материала для вышивания узоров. Только он сам упрямо существует; он нервно проходит по академгородку, он преподает в тоске, он избегает незнакомых людей. Говард стучит в дверь этого человека; не услышав ответа, он ее открывает. Писатель различим не сразу; он сидит вне света в самом дальнем углу, скорчившись над пишущей машинкой, с сомнением глядя на своего посетителя.
- Извините, что беспокою вас, - говорит Говард, - но я ищу мисс Каллендар. Вы не знаете, где она?
- По-моему, нет, - говорит тот.
- И у вас нет никаких предположений? - спрашивает Говард.
- Ну, я подумал, что ей лучше отправиться домой, - говорит тот, - она крайне расстроена.
- Ну, дело крайне срочное, - говорит Говард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85