- Я покажу, пошли, - говорит Мартин.
- Это был Генри, - говорит Барбара. - Он об него порезался. Его пришлось увезти в клинику. Наложили двадцать семь швов.
- Генри? - спрашивает Говард. - А когда?
- Ты не знаешь? - спрашивает Барбара. - Разве тебя там не было? Вечеринка осталась без хозяина?
- А где была ты, детка? - спрашивает Говард. Барбара говорит:
- Надевайте пальто, дети. Уже пора в школу.
Когда дети выбегают в холл, Кэрки, не вставая, смотрят друг на друга.
- Еще один, - говорит Барбара. - Мальчик Розмари, а теперь Генри.
- Ты же сказала, что это несчастный случай, - говорит Говард.
- Ты думаешь? - говорит Барбара.
- Ты думаешь, Майра сказала ему, что уходит? - спрашивает Говард.
- Это ведь одно из объяснений? - спрашивает Барбара. - Люди выплакиваются таким образом.
- Некоторые люди - да, - говорит Говард. - Но не Генри.
- Меня от этого воротит, - говорит Барбара.
- С Генри еще до этого произошел несчастный случай, - говорит Говард. - Его укусила собака. Как бы то ни было, Майра от него не ушла. Она ведь дома.
- Да, - говорит Барбара.
- Но она сказала тебе, что произошло? - спрашивает Говард.
- Она не хотела разговаривать. Только извиниться за то, что испортила нашу вечеринку. Я ей сказала, что она ничего не испортила.
- И она была разочарована? - спрашивает Говард.
- Это смешно? - говорит Барбара.
- Генри всегда Генри, - говорит Говард. - Даже свою великую драму он умудряется превратить черт знает во что.
- А тебе не следует поехать повидать его? - спрашивает Барбара.
- Держу пари, он мгновенно оправится. Явится на совещание сегодня днем. И будет голосовать с реакционерами.
- А ты, случайно, не вытолкнул его в окно, чтобы убрать ненужный голос?
- Я не действую так грубо, - говорит Говард. - Кроме того, мне как раз нужен реакционный голос Генри.
- У меня скверное чувство из-за этой вечеринки, - говорит Барбара.
Говард выскребывает последнее полукружие белка из скорлупы; он кладет ложку.
- Все очень веселились, - говорит он и выходит из кухни, готовясь покинуть дом. Дети ждут в холле; он идет в направлении своего кабинета. Кресло все еще стоит на площадке; он его отодвигает и спускается по ступенькам. В кабинете занавески все еще задернуты; он поднимает их и впускает дневной свет. Между письменным столом и стеной на полу лежат две подушки; он поднимает их, взбивает, возвращает на раскладные кресла. Помятые страницы рукописи его книги разбросаны повсюду. Он бережно их подбирает, тщательно разглаживает, разбирает, восстанавливает аккуратную стопку и кладет ее на письменный стол возле машинки. Занимаясь этим, он снова видит синий свет, замелькавший в комнате над двумя телами на полу; слышит топочущие шаги на лестнице и в холле. Он ходит туда-сюда, снимая книги с полок, собирая прочитанные студенческие эссе, заметки для лекций, комитетские бумаги, и думает о Генри и Фелисити. Он укладывает все это в свой кожаный портфель и быстро поднимается наверх.
Когда он надевает пальто, в вестибюль выходит Барбара; она говорит:
- Я действительно еду в Лондон. Найди мне кого-нибудь.
- Да, - говорит Говард. - Найду.
Он наклоняется и подбирает два мокрых конверта, которые лежат под прорезью для писем. Он вскрывает их и бегло просматривает вложения: циркулярное письмо от радикального издателя, извещающего о выходе новой книги о марксизме; второе - приглашение от группы современных церковников в Лондоне прочесть им лекцию на тему изменения системы моральных ценностей, темы, в которой, говорится в письме, «вы являетесь признанным авторитетом». Признанным авторитетом он возвращается на кухню в поисках детей. Барбара держит в руке чашку с кофе; она говорит:
- Как поздно ты сегодня вернешься?
- Кто знает? - говорит Говард. - Факультетское совещание.
- Я ухожу на занятия в семь пятнадцать. Я пойду, вернешься ты или нет. Если нет, а Энн Петти уехала, значит, дети останутся одни. Предоставляю тебе разобраться с этим на твой лад.
- Ладно, - говорит Говард, - а ты вернешься поздно? Предположим, мне придется найти кого-нибудь?
- Очень поздно, - говорит Барбара, - после вечерних занятий люди обычно заходят куда-нибудь выпить.
- Да, конечно, - говорит Говард.
- Значит, я тебя увижу, когда увижу, - говорит Барбара.
- Ясно, - говорит Говард. - Пошли, ребятки. Будьте готовы и ждите. Я иду за фургоном.
Он выходит из своего домашнего интерьера навстречу дню и проливному дождю. Городской мир вновь поглощает его; на мостовой бегут рябью лужи. Утро начинается; привкус безымянной меланхолии, с каким он вступил в день, начинает слабеть. Он огибает угол, адаптируется к безликому миру, смотрит на вспышки огней светофоров, на движение зонтиков по улице, на желтые бульдозеры, сгребающие грязь от сноса. Вверх по склону идет он на площадь; он находит фургон и заводит мотор. Он едет назад по полукругу, и парадная дверь открывается по его гудку. Барбара стоит на крыльце; она торопит две съежившиеся миниатюрные фигурки в красных мокрого вида дождевиках. Они бегут под дождем и открывают переднюю дверцу, споря, кто сядет впереди, а кто сзади. На крыльце Барбара машет им; дети залезают в машину; фургон трогается, Говард разворачивает его и проезжает мимо своего длинного тощего дома вверх по склону к суете магистрали.
Путь до школы - это знакомые перспективы мостовых, стрелки и указатели, линии разметки и остановки. Задние фонари бросают красные блики на мокрый асфальт; пунктиры дождя накапливаются на стеклах, и щетки дворников описывают мерные полукруги туда-сюда, туда-сюда перед его глазами. Умелый водитель, он играет со скоростями, добавляет и убавляет энергию ступней, сворачивает с одной полосы движения на другую, непрерывно добиваясь максимального преимущества в потоке машин. Он умело использует окружающую его герметичную коробку из металла и стекла; город вокруг них - это структура, над которой он Может взять верх, выбирая особые маршруты, срезая углы. Но вот возникает затор; они останавливаются в замершем Потоке. Задние фонари светят на них. Из какого-то бутика Льется музыка; доносится звон курантов на ратуше. Пешеходы, покупатели заполняют тротуары; автобусы изрыгают толпы. Перед фургоном появляется мужчина. Длинные пшеничные волосы, стянутые на затылке лентой, цветная рубашка, расстегнутая до пупка, кожаные брюки с бахромой, скатка на спине. Он останавливается в просвете между фургоном и машиной впереди; он упирается рукой в капот фургона, а другой - в багажник машины впереди и секунду раскачивается между ними. Потом, лавируя, переходит на другую сторону улицы.
- Эй, чего это он? - спрашивает Мартин.
- Он чувствует себя свободным, - говорит Говард.
Поток приходит в движение. Говард включает передачу; он сворачивает в боковые улицы и переулки, пока не оказывается возле безобразия из красного кирпича - школы его детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85